Порог

Матиас торжествующе рассмеялся.

— Ага! То есть формально выглядит как наказание, тебе дали корабль поменьше! Все-таки в штабе остались внятные мужики… Варианты какие-то были?

— Да так, ерунда, предлагали старпомом на корабль побольше… — отмахнулся Валентин. — Я отказался, конечно.

Официантка принесла ему бокал пива, бросила взгляд на Матиаса и ушла.

— Значит, на «Твена»… — Матиас помрачнел.

— А вдруг тебя назначат командиром «Енисея»? — спросил Валентин.

— Я не гожусь, — неожиданно твердо сказал Матиас. — Пока не гожусь. Я это знаю, и ты это знаешь. И даже в штабе, полагаю, знают, что мое место — второе.

— Тогда я беру тебя старпомом на «Твена». — Валентин сдвинул бокал с бокалом Матиаса.

— Кэп…

— Проехали, — сказал Валентин. — Не благодари. В конце концов, мы же спасли миллионы жизней. Впрочем, к чему мелочиться? Миллиард жизней. Уйдем вместе.

Матиас медлил, потом поставил кружку.

— Валя, мы с тобой сколько дружим?

— С первого курса, с шестнадцати, — ответил Валентин. Нахмурился. — Пятнадцать лет.

— Кто из нас окончил училище с золотым дипломом?

— Ты. — Валентин пожал плечами.

— Кто лучший пилот?

— Ты. — Валентин улыбнулся, но уже с легким раздражением.

— Кто знал все соргосские суеверия и придумал, как остановить войну?

— Ты, блин! Матиас, что сказать-то хочешь?

Матиас вновь взял кружку и осушил одним глотком. Подался через стол к Валентину.

— Валька, мы друзья. С юности, можно сказать. В одной комнате жили, на одном курсе учились, на «Гранде» практику проходили, на один корабль распределились. Все вместе. Только я всегда был лучше. Немного, но лучше.

— Матиас, я с этим не спорю…

— Кто из нас был старостой группы?

— Я, — ответил Валентин.

— Кто руководил курсантами на «Гранде»?

— Я.

— Кто через месяц стал помощником командира на «Шпрее»?

— Я.

— Кого перевели на «Енисей» с назначением старпомом?

— Меня.

Матиас удовлетворенно кивнул.

— Ну, так ты меня понял?

— Нет! — упрямо сказал Валентин.

Матиас рассмеялся. Официантка с надеждой посмотрела на него от стойки.

— Валька, ты лидер. Я могу быть лучше тебя в чем угодно, но если мы служим вместе — ты всегда будешь меня опережать. Командир корабля из меня получится хороший, но только если тебя рядом нет.

— Зато все девчонки твои.

— А корабли — твои. Валя, мы друзья. Но пора выбрать разные дороги.

Валентин покосился на официантку. Та отвернулась. Сережка в ее ухе светилась нейтральным белым светом.

— Матиас, ты мне нужен.

— С какой стати? Найдешь хорошего старпома.

Все было бы гораздо проще, если бы Валентин мог объяснить, в чем дело. Но он не мог.

— Матиас, хотя бы один полет. Сработаться с кораблем, командой…

— Валька, ну не втягивай меня…

— Мати, полет интересный. Система Невар, две цивилизации…

— Две цивилизации и пять обитаемых планет в системе! — Тон Матиаса сразу изменился, глаза загорелись. — Любопытный мир, я про него многое читал. Рейс к Невару?

— Я же говорю. Везем туда группу ученых. Неужели не интересно?

— Валя, сволочь ты все-таки!

Валентин покорно кивнул.

— Один рейс, — решился Матиас. — Только один, слышишь? А потом подписываешь мне такую восторженную характеристику, какую сочиняют только для покойников. И даже не пробуешь удержать!

Валентин поднял руки вверх и кивнул.

— Только потому, что мне интересна эта система, — сказал Матиас. — Повезло тебе… черт, как всегда, повезло.

— Мати, я не пойму, зачем ты пошел во флот? — спросил Валентин. — Если так интересны чужие — надо было идти в науку, в ксенопсихологию или экзобиологию.

— Дурак был, — самокритично признал Матиас. — Не понимал, что космонавты только возят ученых, а романтики в нашей работе не больше, чем у дальнобойщика.

Валентин кивнул и достал телефон.

— Расскажи мне про Невар. А я пока закажу места на челноке.

— Вот прямо так, сразу? — Матиас вздохнул. — Невар… очень своеобразный мир. Пять обитаемых планет. На одной развилась гуманоидная цивилизация. Симпатичные такие аборигены, только ростом повыше. Бабы все будто манекенщицы, ноги от плеч, стройные, глазища — во! На другой… ну, условно говоря — фелиноиды, хотя и прямоходящие. Обе расы кислорододышащие, гравитационный и температурный диапазон тоже близки. Контакт между собой они установили еще на втором уровне. Чистая жюльверновщина! Там были световые телеграфы из огромных зеркал в пустынях и попытки забросить капсулы с почтой при помощи гигантских пушек. Вроде как пару раз это даже получилось. Потом был и первый контакт в космосе, вполне дружественный. Обмен технологиями. Посольства на материнских мирах. И совместная программа освоения трех пригодных для жизни планет. Одна — так вообще конфетка, ее кисы себе забрали. Две другие похуже, но в целом тоже неплохо, как Марс после терраформирования.

Они достались гуманоидам. Гуманоидов мы традиционно называем людьми, хотя самоназвание по смыслу значит что-то вроде «дети солнца», а фелиноидов — кисами, это наиболее близко к тому, как их называют гуманоиды.

— Кисы? — удивился Валентин.

— Именно. На планете гуманоидов есть несколько видов одомашненных кошачьих, они использовали их ласковое название для обозначения соседей по системе. Те не против, поскольку у них не было общего наименования для своего вида.

— Как так?

Матиас пожал плечами.

— А кто их знает? Кошки! Сейчас обе расы строят межзвездный корабль. Собираются лететь к ближайшей звезде, где обнаружили планету земного типа, правда, колонизировать ее им не удастся, потому что это…

— Соргос, — кивнул Валентин.

— Правильно. Соргос, планета занята, но они пока этого не знают. Техническое развитие Невара находится на уровне середины двадцать первого века.

— Ты ходячая энциклопедия, — сказал Валентин.

— Просто мне это интересно.

Валентин спрятал телефон, кивнул:

— Через полчаса придет машина. Едем в порт, через три часа на орбиту. Будем знакомиться с кораблем. Он в Звездном порту.

— Есть время на кружку пива, — решил Матиас. Вроде бы даже не сделал никакого жеста, даже головы не повернул, но официантка уже шла к ним.

— И мне закажи, — вздохнул Валентин. — А скажи, конфликты у этих гуманоидов и фелиноидов случаются?

— Вот что особенно поразительно в сложившейся дуальной цивилизации Невара, — с явным удовольствием, будто лекцию читая, произнес Матиас, — что их нет и никогда не было.