Сталинград

Хуже будет, если сумеете повредить что-то в ходовой, так как танк замрет, но будет садить по нам из обоих пулеметов и пушки. И попробуй его, гада, достать! Людей у меня мало, так что в прикрытие выделю вам расчет с «дегтяревым» и двух стрелков поопытней. Будете узлом обороны. Все ясно?

– Так точно, товарищ старший лейтенант!

Судя по прямо засиявшему лицу бронебоя, то, какую роль в грядущем бою я ему определил, разложив буквально по полочкам стоящую перед ним задачу – посильную, что немаловажно, – его очень порадовало. Как и то, что его расчетам заранее подготовили выгодную во всех смыслах позицию.

Согласен, командир, понимающий тонкости ремесла работы спецов и умело использующий их в бою, является, в общем-то, редкостью. Можно сказать, Аксенову и его орлам со мной повезло…

– Раз понял – выполнять! Так, ну а теперь вы, товарищи пулеметчики…

Расчеты станковых «максимов» я спрятал в глубине позиций, проанализировав опыт последнего боя и взяв пример с фрицев. Слишком опасно помещать станкачи на переднем крае, хотя разместить один из тяжелых пулеметов рядом с бронебоями было очень привлекательно… Но все же я решил этого не делать. Достаточно и того, что направил к Аксенову наиболее опытный расчет ручного «дегтярева». Дело в том, что если на фланге раньше времени заговорит «максим», это привлечет внимание экипажей бронемашин или минометчиков. То, что вчера немцы не запускали по нам свои «огурцы», еще ни о чем не говорит. И наоборот, вступят в бой бронебойщики, а под раздачу попадет расчет станкача…

Вновь прибывшим пулеметчикам я приказал замаскировать оружие и до поры до времени молчать, а в бой вступить только тогда, когда мотопехота фрицев, приблизившись к окопам на финальный рывок, поднимется в рост – оставшиеся до траншей метры даже немцы добегают. Пригнувшись, но добегают. И это самый ответственный момент, когда густые, ровные строчки очередей кучно и метко бьющих «максимов» окажутся наиболее эффективны как для подавления противника, так и для уничтожения его живой силы.

Но это было только во-первых. Во-вторых, комполка прислал несколько ящиков простых в использовании и мощных, очень эффективных в обороне «лимонок» Ф-1, а также пять штук танковых «дегтяревых», изъятых с заводских складов. Как мне сказали, там на хранении было до полутора тысяч пулеметов, которыми сейчас спешно вооружают аврально доделывающиеся «коробочки», а также выдают их безлошадным танкистам, которые в составе танковых батальонов будут играть роль пехотного прикрытия. Также ДТ вооружаются курсанты военно-политического училища, спешно брошенные на передовую, ну и нам заодно выделили.

Впечатлило число танков, которые, по слухам, сегодня ввели в строй: тридцать шесть Т-34 и даже три тяжелых КВ! Это ведь немалая сила. Я бы даже сказал – силища! Полнокровный танковый батальон! Причем каких танков, лучших из лучших! И к слову, также по слухам (в обоих случаях подтвержденных помощником), Фекленко выделил отдельную роту в резерв, в качестве «пожарной команды».

Впрочем, на решение генерал-майора вряд ли могли повлиять мои слова, переданные через комполка Грущенко, простого майора. Нет, Фекленко – это боевой генерал, пусть и не слишком удачно воевавший с немцами, но понимающий необходимость держать под рукой резерв.

Н-да, а вот минометы, пусть и легкие «пятидесятки», Митрофан Григорьевич все же зажал…

«Лимонки» раздали бойцам так, чтобы каждый получил по три-четыре гранаты. Увы, времени присмотреться к людям, узнать их сильные и слабые стороны у меня не было. А то бы разгулялся, выделил «снайперскую» группу из наиболее опытных стрелков и самых умелых гранатометчиков, дав им двойной или даже тройной запас Ф-1! Но увы, времени у нас действительно нет, поэтому в роте раздали равное количество патронов, ручных гранат и бутылок с КС, а из всех имеющихся «эргэдэшек» я приказал вязать противотанковые связки. Последние отдали наиболее крепким, физически сильным парням, так же, как и все имеющиеся у нас РПГ-40 и РПГ-41.

Крепышей я тут же окрестил «истребителями танков», определив по одному, а то и по два человека на отделение и приказав копать короткие отсечные ходы в сторону подножия холма. Это чтобы было удобнее метнуть связку или «Ворошиловский килограмм» под гусеницы наступающих панцеров, а то и забросить на корму. А вдруг? Мне же вчера повезло…

Ручные «дегтяревы» в умелых руках – это тоже немалая сила. Вот только где взять требуемое количество опытных пулеметчиков? Нет таковых… Пришлось формировать расчеты из тех, кто хотя бы немного понимает и знает «дегтярев». Один ручник я оставил себе, еще одним вооружил Женьку Степанова: как-никак состоявшийся член пулеметного расчета! Да и с нервами, с выдержкой и храбростью в бою у него тоже все в порядке. А ведь подобные качества имелись далеко не у всех…

Уцелевших после бойни с немецкими панцерами и десантом я не стал сбивать в один взвод, а распределил людей так, чтобы в каждом отделении треть бойцов состояла из обстрелянных «ветеранов». Но тут обнаружилось вот какое дело: четыре человека после прошлой мясорубки, на мой взгляд, реально сломались, в их глазах я не увидел ничего, кроме смертельной обреченности или откровенного панического страха. Немного подумав, я забрал у них оружие, выдал белые повязки и назначил санитарами, подчинив Ольке.

Ротный санпункт в этот раз расположили максимально далеко за линией траншей, за ячейками станковых «максимов», а хорошо проявившего себя Степанова я определил в помощники и одновременно в телохранители казачке, чему хваткий, бойкий парень в душе был только рад. Жене же я строго-настрого запретил лезть за ранеными вперед под пули. Нет, мы или соберем людей после боя, когда она уже спокойно сможет оказать первую помощь, или вон пусть отрабатывают свое вновь назначенные санитары, которым доходчиво объяснили, как правильно бинтовать, накладывать жгуты и шины. Несмотря на весь норов и сопротивление, казачка была вынуждена подчиниться непосредственному командиру. А ведь неплохо быть действующим начальником в семье!

Ну и наконец самым неожиданным и радостным было то, что заводские тягачи все же затащили на высоту зенитную артиллерию – неполную батарею, два орудия 61-К калибра тридцать семь миллиметров. Правда, расположили их за позициями второго батальона, пообещав мне посильное воздушное прикрытие. Н-да… А с другой стороны, против «троек» эти зенитки хороши на дистанции лишь в триста метров. То есть по факту они являются легкой добычей для панцеров, что за полкилометра расстреляют необорудованные защитными бронещитками орудия…

Впрочем, до панцеров дело и не дошло. Не успели еще зенитчики как следует окопаться, как начался первый, но далеко не последний за этот день воздушный налет…

– Залегли, залегли все! Головы не поднимать, за небом следят только пулеметчики! Вторые номера, набивайте диски бронебойно-зажигательными! Напоминаю, у бронебойно-зажигательных патронов черно-красный наконечник, трассирующие вставляйте в диски каждым пятым!

Тройка «лаптежников» отвесно пикирует на позиции второго батальона, включив сирены, которые немцы называют иерихонскими трубами. Действительно, психологический эффект колоссальный, звук сирен «юнкерсов» – это звук приближающейся, неотвратимой смерти, от которой хочется только бежать… Лишь понимание того, что на открытой, ровной площадке ты гораздо более уязвим для фугасного действия и осколков авиабомб, а также пулеметных очередей Ю-87, удерживает ветеранов и крепких духом бойцов от поспешного бегства. Но в момент самого большого страха, отчаянного страха за жизнь, мозг порой отключается, сознание подчиняется инстинктам, и человек бежит, даже не осознавая, что подписал себе приговор. Наставления командиров в такие мгновения забываются, а необходимые твердость воли и сила духа есть далеко не у каждого новичка… Так что при виде пары десятков выбравшихся из окопов второго бата человеческих фигур, кажущихся отсюда такими маленькими, и побежавших в тыл, куда глаза глядят, я не удивился, вовсе нет. Только зло выругался и тут же закричал во всю глотку: