Сопутствующий ущерб

— Я тебя сейчас стукну, — предупредила она, вызывая у Артема очередную улыбку.

— Да все как обычно. — Он пожал плечами. — Работаю.

— Ты в курсе, что всегда мне это говоришь? — спросила она. — Только это.

В ответ Артем послал Тане многозначительный взгляд:

— Это потому что я действительно работаю.

— Не сомневаюсь. И все-таки, — протянула она, заговорив будто невзначай, — как там Дейзи?

Он закатил глаза.

— У Дейзи все отлично.

— А у вас с Дейзи? — Таня, ожидаемо, не собиралась отступать.

Артем же отчаянно надеялся, что такси приедет раньше, чем его заставят в подробностях поведать о каждом прожитом в Калифорнии дне.

— У нас с Дейзи тоже, — заверил он сухо.

— Точно? — В Танином голосе зазвучало сомнение.

— Возможно она не совсем довольна тем, что я не взял ее с собой, — признался Артем с неохотой. Вспоминать последний разговор с Дейзи было неприятно.

— А почему ты не взял ее с собой? — Таня посмотрела на него с беспокойством.

— Потому что в ее присутствии нет необходимости.

Рядом с ними остановилось такси. Артем немедля шагнул вперед, лишая Таню шанса продолжить разговор. Лгать больше необходимого не хотелось, но и честно объяснить, что скрывать свои планы от двух женщин поблизости несколько проще, чем от трех, он не мог.

Разумеется, Дейзи тоже не знала правды, и теперь не желала отвечать на его сообщения и звонки. Медленно выдохнув, Артем сжал челюсти в попытке усмирить поднимающееся со дна чувство вины.

Его приоритеты были расставлены давно. Раз и навсегда.

Если месть обойдется ему отношениями с Дейзи, значит, так тому и быть.

Глава 2

Внутри салона такси Танины расспросы прекратились, чему Артем искренне обрадовался. Ему были понятны причины сестринского любопытства, однако за годы, проведенные на расстоянии от самого близкого человека, он утратил склонность к откровенным разговорам. Или, что вернее, откровенность больше не давалась ему с прежней легкостью.

Шесть лет назад, сразу после Настиных похорон, Таня и он здорово сблизились, оставшись друг другу единственной надежной опорой. Отца давно не было в живых, и вместе с ним ушли связи, знакомства и друзья. Мать едва ли присутствовала в реальности осознанно, а ряды немногочисленных родственников стремительно поредели.

Они остались одни.

Артем ненавидел себя в тот год. За то, что забив на просьбу матери, не стал встречать Настю с работы. За то, что после мог лишь молча наблюдать за тем, как его сестра, не найдя среди окружающих ни сочувствия, ни малейшего желания выяснить правду, прежде чем вынести приговор и поставить клеймо, сходит с ума от отчаяния.

Насте не верили, потому что верить ее словам было опасно. Родственники, соседи, знакомые и друзья предпочли закрыть глаза и отвернуться от правды. Ради собственного благополучия.

Тогда Тане только-только исполнилось двадцать четыре, Насте — двадцать один, Артему не было двадцати. Их бесконечные попытки тягаться с местными власть имущими заканчивались на старте.

Заявления о преступлении не принимались вовсе или «терялись» пару недель спустя, расследования не начинались или закрывались за отсутствием состава преступления, местные СМИ публиковали заказные статьи, где поливали грязью их семью, с особенным удовольствием — Настю. Изгаляясь в вариациях эпитетов и метафор, намеков и прямых обвинений, читателей подводили к одной приятной мысли: девица несерьезного поведения решила привлечь к себе внимание и вытянуть из уважаемых горожан деньги.

Люди верили. Перешептывались друг с другом, намеренно повышая голоса, если мимо проходила Настя или другие члены их семьи.

Артем ввязывался в драки почти ежедневно, как, впрочем, и Таня — ее не останавливало ни число противников, ни их половая принадлежность, — с расцарапанными лицами ходили и молодые парни, и взрослые женщины. Настя же яростно спорила, намереваясь добиться справедливости во что бы то ни стало. Позднее, уверившись в том, что ее правда никому не нужна, она просто перестала выходить из квартиры.

Тогда Артем думал, что ничего хуже уже не произойдет, что они проиграли битву и теперь должны, бесшумно скуля, зализывать раны в темном углу, пока все вокруг не забудут об их существовании. Он, как и всегда, оказался слеп по отношению к главному.

— Тем. Тема-а-а! — Его бесцеремонно дернули за рукав куртки.

— Да? — Обернувшись, он поймал Танин напряженный взгляд.

— Все хорошо?

Артем кивнул и попытался растянуть губы в беззаботной улыбке.

— Конечно.

Обеспокоенность и скептицизм в чертах ее лица поблекли, но лишь немного.

— Ты уже что-нибудь запланировал на время своего отпуска? — поинтересовалась она, не подозревая, что менее желанного вопроса для Артема сейчас и быть не могло.

Он много раз представлял, что и как будет говорить, обосновывая необходимость поездки в родной город, и тем не менее боялся показаться недостаточно убедительным. Обычно Таня без особых затруднений определяла его ложь.

— Не то чтобы. — Он пожал плечами; у него еще есть время решить, рассказывать ли сестре даже о части своих планов. — Определюсь в процессе.

Она бросила на него насмешливый взгляд и покачала головой.

— Всегда ты так. Ты никому из знакомых не писал, что прилетаешь?

— Нет. — Кроме Тани здесь у него не осталось близких людей. — Но послезавтра надо будет пересечься с Пашкиным батей, передать ему кое-какие вещи, — сообщил он ровным голосом, мысленно себя похвалив: ни слова неправды.

Впрочем, его сестра словно знала, что Артем о чем-то не договаривает:

— Вещи? — Она озадаченно нахмурилась. — Паша же сам недавно приезжал?

— Тогда не надо было, — объяснил он, не сумев скрыть легкого раздражения.

— Прости-прости! — Таня тут же уловила его настроение. — Я просто никак не привыкну, что ты действительно вернулся.

— Забыли. — Артем поймал ее ладонь и сжал в примирительном жесте. — Расскажи, как мать. Без изменений?

Со стороны Тани раздался удрученный вздох.

— Да. Все так же.

— В нашем случае, вероятно, нужно радоваться и этому, — заметил Артем осторожно.

— Наверное, — согласилась она без энтузиазма и, повернувшись к нему, спросила: — Поедешь к ней со мной послезавтра?

Он замер, чувствуя нарастающее в мышцах напряжение под Таниным внимательным взглядом.

— Послезавтра у меня встреча с Пашкиным отцом, — нашелся он наконец с ответом.

Однако сестре было что ему возразить:

— Да, я помню, но ты же не на весь день уедешь?

— Понятия не имею. — Артем раздраженно дернул плечом.

— Тем… — Таня легко коснулась его рукава.

— В следующий раз, ок? — Он отказывался встречаться с сестрой взглядом, предпочитая наблюдать за темными обочинами шоссе. — Днем раньше, днем позже — никакой разницы.

Лежавшая на его предплечье ладонь исчезла.

— Вы шесть лет не виделись, — прошептала Таня.

Артем обернулся.

— Сомневаюсь, что мать по мне скучала, — произнес он едко и почти мгновенно пожалел о сказанном: уставшее лицо сестры накрыла тень. — Прости.

Таня слабо покачала головой.

— Ты же знаешь, — проговорила она тихо, не пытаясь его ни в чем убедить, лишь сообщая давно установленный факт, — что…

— Знаю, — перебил он чрезмерно грубым тоном и повторил уже мягче: — Знаю.

Глава 3

Следующие полтора дня Артем преимущественно отсыпался или работал, в перерывах с нескрываемым удовольствием поглощая приготовленную сестрой домашнюю еду: он и не подозревал, насколько истосковался по знакомым с детства блюдам. Слушая его восторги и комплименты ее кулинарным талантам, Таня, посмеиваясь, обещала организовать доставку местных вкусностей прямо в Штаты. О матери и прошлом они больше не заговаривали.

Накануне встречи с Пашкиным отцом Артем, едва Таня пожелав ему спокойной ночи, ушла к себе, достал из рюкзака тяжеловесный и громоздкий ноутбук. Поблескивающий серебром в свете уличных фонарей тоненький макбук, используемый им для работы, остался лежать на письменном столе без дела.