Его сладкая девочка

Поднимаю Ксюшины руки наверх, надежно фиксируя запястья. Она вся передо мной как на ладони. Слегка увеличившаяся грудь я темными ягодками сосков. Округлившийся животик, от которого я схожу с ума. Стройные бедра, которые малышка сейчас сжимает в предвкушении.

С хриплым нетерпеливым стоном припадаю к бьющейся на шее жилке. Втягиваю, ласкаю языком, царапаю зубами. Я знаю, что Ксюше нравится. Наконец она перестала стесняться своей реакции, и её стоны разносятся по нашей спальне.

Переношу вес тела на локоть и свободной рукой накрываю упругое полушарие. С развитием беременности грудь становится более чувствительной и иногда жене хватает укусов—поцелуев, чтобы взорваться в сильном оргазме.

Но сейчас я хочу довести её до пика иначе. Хочу чтобы дрожала, чтобы кричала, чтобы пульсировала на мне, сжимая… Чёрт, самому бы выдержать эту пытку. Возбуждение такое, будто не было только что душевой кабины и умопомрачительной разрядки, после которой перед глазами еще долго кружили черные точки.

Провожу носом по шее, спускаясь к твердым вершинкам. Обожаю их ласкать и еще больше люблю Ксюшину реакцию: она мелко дрожит и притягивает голову за волосы ближе. Такая нетерпеливая малышка. Но сегодня без её рук максимально.

Втягиваю ягодку в рот и ласкаю языком. Посасываю, дух и снова втягиваю. Рукой сжимаю второй холмик, обводя ареолу подушечкой большого пальца. Любимая дрожит и приподнимается, пытаясь прижаться ближе.

— Ммм, мой вкусный десерт, — шепчу, спускаясь языком к животику.

Вырисовываю на нем узоры, а сам, отпустив запястья Ксюши, развожу ее ножки шире. Она так погружена в свои ощущения, что не замечает мои действия. И правильно, на это весь расчет.

Прохожусь по гладким бедрам, едва—едва приближаясь к заветному местечку. Дразню. Распаляю. Хочу чувствовать её желание.

Она потрясающе пахнет малиной. Я перенюхал все духи и гели жены, но не нашел подобного запаха. Аромат моей женщины сладко—ягодный. Уверен, что и на вкус она такая же.

Короткие поцелуи по ногам, подбираясь к гладко выбритому лобку. Сначала накрываю пальцами, раскрывая складочки и растирая влагу. Какая же она мокрая. Какая горячая!

Первое касание, как яркая вспышка у обоих. Ксюша вздрагивает от неожиданности, а я от удовольствия.

Сначала пробую на вкус. Широкими "мазками" двигаюсь по всей промежности, помогая себе пальцами, раскрывая куколку. Сосредотачиваюсь на волшебной кнопочке, скользя вокруг, меняя темп и рисунок. Вывожу букву V, меняя её на восьмерки или длинные линии. Любимую трясет, стоны переходят в крики и всхлипы и руки тянутся, зарываясь в моих полосах.

Развожу стройные ножки шире, позволяя себе полюбоваться несколько секунд. Ввожу внутрь два пальца, растягивая стеночки. Она узкая и тесная. Всегда. Сжимает пальцы, выгибая поясницу.

— Давай, моя хорошая. Сейчас полетишь.

Шепчу, вновь припадая к клитору, сжимаю его губами и нежно зализываю тут же. Бугорок становится твердым и пара касаний отделяет мою ягодку от пика. Увеличиваю темп пальцев и прохожусь кончиком языка по головке. Ксюша сжимает кулаки и кричит, до легкой боли сжимая мою голову. Её тело бьет крупная дрожь, а я, выждав немного, продолжаю ласку, продлевая удовольствие жены. Слышу протяжные стоны, срывающиеся на хрипы.

— Вот так, моя родная. Вот так.

Целую ножку, поднимаясь выше. Оставляю влажную дорожку между грудей и впиваюсь в припухшие от укусов губы. Она невероятно прекрасна в этот момент. Красивее Ксюши нет во всех известных и неизвестных вселенных. Даже при свете ночника я вижу все мельчайшие детали. Если бы умел рисовать, мог бы по памяти изобразить любую родинку, любую веснушку…

— Что это было? — Задыхаясь, как от быстрого бега, спрашивает моя любопытная малышка.

— То, от чего ты так долго бегала. Понравилось?

Ну нравится мне её смущать. Нра—вит—ся. И ничего не могу с собой поделать.

Жена тянет подушку и накрывает ей лицо. Ага, кто бы вот ей дал спрятаться. Скидываю её «защиту», устраиваясь между ножек, и спрашиваю у самых губ:

— Я тебе обещал всю ночь не спать? Готова?

И, прежде чем впиться с глубоким поцелуем, слышу на выдохе заветное: — Даааа.

Глава 59

Егор.

Ночь, полная сюрпризов и откровений. Полная желаний и исполнения этих желаний.

В очередной раз подвожу свою девочку на самую вершину и, придерживая дрожащие плечи, толкаю вниз, наблюдая поистине произведение искусства. Алые губы приоткрыты и выдают громкие стоны. Длинные ресницы трепещут, отбрасывая тени на лицо. Мокрые волосы прилипли к вискам, а одна прядка выбилась и мешает нормально вдохнуть. Носом тянусь и убираю вбок. Потому что руки заняты.

Ксюша сверху и несколько потеряла контроль. Который я сам чуть не прое… не проспал, короче. Захотел показать, как ещё бывает хорошо. В неё всегда так узко и тесно, что я имя собственное забываю.

Надо будет уточнить у врача, какой функционал нам сейчас доступен. Я явно не из тех отцов, которые боятся, что ребенок вылезет и попросит папу не стучать. Тупой анекдот на самом деле.

— Я хочу в дуууууш, — Ксюшка стонет, хватая ртом воздух. Красивая.

На бедрах размазана белая жидкость, тело покрыто испариной, а на груди расцветают розовые пятна. Что может быть идеальнее, чем только что кончившая любимая женщина?

Делаю торопливые толчки, догоняя жену в удовольствии. Стискиваю зубы, потому что до боли. Внутри всё скручивает от наслаждения. А ведь не первый раз сегодня. И все равно не остановлюсь. То ли аномалия какая—то, то ли у меня всплеск гормонов, но я с ней готов постоянно.

Изливаюсь, продолжая медленные толчки. Ловлю последние мгновения кайфа, приподняв бедра любимой. А он вдруг прикусывает губу и начинает трястись. В первую секунду пугаюсь такой реакции, потом ошарашивает пониманием. Охренеть. Ксюшка снова пульсирует на мне, царапая плечи. Неужели тот самый мульти, про который говорят, но в реале видели немногие? Чёрт. Да я готов круглогодично делать свою малышку беременной, только бы её было так хорошо.

Взгляд расфокусирован полностью, дыхание хриплое, а на губах широченная улыбка. Официально: я счастливейший из смертных.

— Ксюшка, я тебя люблю. Ты знаешь?

— У меня нет сил думать.

— Не думай. Хватайся за меня. Сейчас помоемся и спать. Да?

— А может без помоемся?

— Дак я только за. Моя любимая женщина с моим запахом. Потрясающее сочетание.

— Нет. Мыться. А то кожу стягивает, неприятно.

— По—моему, кто—то сейчас капризничает.

— А это не я. Все претензии туда. — И смеясь на животик показывает.

Да уж, житель пузика доставляет нам определенных хлопок. Наравне с бандой дочек. То устраивает игры в футбол или прыжки по всем животу. Никогда не забуду свой ужас и Ксюшин хохот, когда она взяла чай, а малой так двинут, что чашка отлетела в стену. Ей смешно, а я перепугался — мало ли ошпарится. А вкусы? Я читал про селедку с вареньем, Тим не раз шутил на эту тему. Но, мать его, он шутил, а я как—то ночью ездил и искал желтый арбуз, потому что без него Ксюшу крутило. Она рыдала, что ничего не хочет, что ей стыдно, но без него она не уснет. И таки не уснула. Маленький гурман получил свою долю и угомонил пляски, дав родителям наконец спокойно отдохнуть.

Но есть и приятный бонус. Оказывается, у женщин в период вынашивания повышается какой—то там гормон, и влечение становится больше, а оргазмы ярче. Вот тут я ни в чем себе не отказываю. Дорвался до сладенького, и готов стать зависимым до глубокой старости. Лет так до ста. Потом — так уж и быть — подумаю об уменьшении аппетита.

— Лежи, малышка. Я сейчас.

Все—таки решаю не тревожить любимую. Она выглядит хоть и довольной, но уставшей. Приношу мокрое полотенце и вытираю наши следы с уже практически заснувшей ягодки.

Сколько же в этой девочки нежности и любви ко всем. Она спит, и её лицо будто светится изнутри. Удивительно солнечная душа. Любуюсь своей девочкой, а затем осторожно укладываюсь рядом. Ночь длинная, а мы ещё не закончили.