Наследница

Гхм. Значит ли это, что я рано разволновалась?

- Всем привет, - бодро поприветствовала домочадцев. Федя скукоженный, как сухофрукт, с преувеличенным интересом разглядывал свои пальцы, мама наливала чай, а Маша... Маша пригрелась на коленях у незваного гостя и озорно болтыхала ногами.

- Можно тебя поздравить? - ласково улыбнулась мама, подняв на меня глаза.

- Да, - кивнула я.

- Отлично?

- Угу.

Давид перевёл на меня сосредоточенный взгляд и я немного стушевалась. Обсуждать при нем свои успехи в учебе мне хотелось меньше всего. Это слишком личное что ли.

- Ты сегодня сдавала экзамен? - уточнил мужчина, но ответить я не успела.

- Очередная пятёрка и точка в вопросе получения красного диплома, - с гордостью похвалилась мама.

- Вот как, - он задумчиво кивнул, - стало быть, на носу выпускной?

Я села напротив него и сквозь милейшую улыбку протянула:

- Не твое дело.

- Аня, - цыкнула мама, - как ты разговариваешь с дорогим гостем?

- Дорогим? С этого места поподробнее.

- Дядя Давид привёз мне вооот такую коробку сладостей, - Маруся развела маленькие ручки в стороны, показывая размер подарка, - а ещё куклу. Сейчас покажу, - она скатилась с мужских колен и вприпрыжку понеслась к себе в комнату.

Я укоризненно сощурила глаза. Малую подкупил, а что же остальные?

- Федя, а ты чего молчишь? - понадеялась я на поддержку брата. Он сгорбился ещё сильнее и упрямо поджал губу. Говорить не собирается. Хорошо.

Мама уселась рядом со мной и поставила на стол поднос с пирожными.

- Ну что ты, доченька, такая неприветливая. Мы наконец-то познакомились с твоим спасителем. Я давно хотела, - щебетала мама, сверкая напряжённой улыбкой.

Что-то тут не так. Я же ей рассказывала о подделке завещания? Рассказывала. Тогда какого, простите, хрена?

Похоже этот вопрос молнией промелькнул в моих глазах и тенью ошеломления лёг на лицо, потому как мама поспешила объясниться. Она пододвинула ко мне стопку бумаг и продолжила мягко стелить.

- Вот, посмотри, дочка. У Паши, оказывается, были долги. Большие. А Давид... Юрьевич выкупил их и готов отдать нам все бумаги.

- Какое благородство, - иронично фыркнула я и скрестила руки на груди, - только уверена, всему есть цена.

Ореховые глаза Давида застыли на моем лице и таинственно заискрились. В них плясал тёмный, нехороший огонёк предвкушения.

- Я бы не назвала это ценой. Скорее просьбой, - между тем не прекращала разжёвывать для меня ситуацию мама. Да что он с ней сделал? Поёт в его честь дифирамбы, словно он герой какой, а не последний негодяй.

- Завтра вы уедете к Нине Алексеевне. Это мое условие, - ровным тоном, вполголоса подвёл черту Давид перед мамиными попытками подстелить соломку.

- Урааа! Мы к бабе едем! - взвизгнула Маруся, прижимая к себе красивую куклу.

- А ты, Федь? Тоже рад? - перевела на брата раздражённый взгляд. - Рад бросить привычный уклад и укатить в глубинку?

Он прочистил горло, выпрямился и так по-взрослому посмотрел на меня, что я даже немного растерялась.

- Аня, не устраивай концерт. Не позорь отца, - его голос перестал ломаться где-то полгода назад и теперь звучал так, будто брат все время говорит, уткнувшись лицом в пустую коробку - «бу бу бу». По крайней мере я слышу именно так.

- Ты знаешь правила. Он..., - Федя осекся и тут же уважительно исправился, - Давид Юрьевич не обязан что-то предлагать нам взамен. Пока мне не стукнет восемнадцать, наша семья остаётся без покровителя и обязана подчиняться ав..., - брат бросил взгляд на увлечённую куклой Машу и подобрал более нейтральное слово, - главному.

- Мне не нравятся эти разговоры, молодой человек. Ты что удумал, м? - возмутилась мама и подорвалась с места. - Идём, Марусь, я тебе мультики включу.

Пока она уводила детские уши от серьёзных разговоров, я переваривала слова Феди. Он что, собрался идти отцовским путём?

- Ты не посмеешь, - предупреждающе прошипела я, позабыв о стороннем наблюдателе нашей маленькой семейной трагедии.

- Не позорь, - сурово потребовал брат, отсекая любую возможность обсуждения своего решения. Я, словно иначе на него посмотрела. Младший брат, похоже, уже не такой маленький, каким я привыкла его считать. - Мы исполним требование авторитета и будем благодарны за погашение долгов.

Я бросила гневливый взгляд на Давида, полагая, что его морда сейчас должна просто лопнуть от радости. Но никакого веселья или злорадного ликования не увидела. Он с непроницаемыми выражением лица смотрел на Федю, не посылая окружающим совершенно никаких эмоций. Полная блокада, щит, броня, называйте как хотите. Как будто дементоры из него высосали всю радость и оставили безжизненный, безучастный кусок... человека.

- Федя! - полушёпотом прокричала мама, ворвавшись обратно в столовую.

- Не сейчас, ма. Проводим гостя и поговорим, - Федя протянул несуразную подростковую руку к авиабилетам и подгрёб их ближе к себе. - Благодарим за помощь. Завтра нас здесь уже не будет. На мою ответственность.

Давид молча кивнул, принимая решение брата, и встал из-за стола. А я сидела не в силах пошевелиться. Как в дурном сне. Должна что-то предпринять, но тело одеревенело и пустило корни в пол. Мысли такие вялые, как будто вместо мозга - густой кисель.

- А что будет с домом? - спросила осипшим голосом, когда Давид почти скрылся в проёме столовой.

- Не беспокойся, я присмотрю за ним, - бросил он через плечо.

И тут энергия смертоносной волной хлестанула обратно в тело, словно кто-то убрал заслонку. Меня обдало жаром, точно кто-то опрокинул на макушку ведро кипятка. Сердце на миг замерло, сжалось в точку, а затем гулко затарахтело, как старый двигатель в допотопном запорожце.

Присмотрит? А не пытается ли этот благородный индюк отобрать у нас и дом тоже? Мысль острая, ядовитая жалом крепко-накрепко воткнулась в самое сердце, отравляя бурлящую кровь.

Как можно быть таким бездушным гадом?

Я бросилась вслед за мужчиной и нагнала его только на улице, у машины. В груди закручивался яростный вихрь, кислотой опаляя и перемешивая внутренности. Горечь обиды саднила горло и щипала в носу. Как угораздило меня влюбиться в это чудовище?! Ненавижу! Ненавижу за все, что он делает со мной!

- Как ты так можешь? За что? Объясни мне, я не понимаю! Неужели дело в деньгах? Разве мало того, что уже есть у тебя? - от собственного бессилия прокричала ему в широкую спину, крепко стиснув кулаки. Сквозь расплывающуюся пелену накативших на глаза слез, я увидела, как он медленно выдохнул и развернулся ко мне.

Холодный взгляд скользнул по лицу и сосредоточился на глазах. На заострившихся скулах сердито заиграли желваки. Его так раздражает мой жалкий вид? Я смахнула злую влагу и надрывно вдохнула, унимая дрожь. Держись, Аня! Поплачешь потом.

- Мало, - низкий, хрипловатый голос циничным ответом до крови расцарапал мою душу.

- Алчный ты ублюдок! - со всей ненавистью выплюнула ему в лицо и бешено заколотила кулаками по твёрдой груди. - Зачем ты только появился в моей жизни! Все испортил! Все! Ненавижу! - меня десятиметровой волной захлестнула истерика. Обещание не плакать рассыпалось на мелкие кусочки, как тонкое стекло, и из глаз брызнули слёзы. Я отчаянно глотала их, продолжая отбивать кулаками бесчувственную мужскую грудь. Давид сопротивления не оказывал. Стоял истуканом, пялясь на меня отрешенным взглядом. Ему совершенно плевать на то, что я говорю!

Мне хотелось уколоть его, сделать ему больно, задеть, пробить эту глухую стену безразличия. Чтобы он хоть как-нибудь отреагировал. Получить хоть какой-то отклик. И тогда с языка слетели слова, назойливо крутившиеся на его кончике.

- Ты даже лучшего друга убил ради власти! Как так можно, скажи! Скажи! Как можно быть таким бессердечным?!

И реакция не заставила ждать. Он сомкнул огненные браслеты пальцев на моих запястьях, подавляя этот неуемный каскад мелких ударов в грудь и поток отчаянных возгласов. Наклонился к моему лицу и устрашающе прорычал: