Голос гнева

— Эвр, — она поднялась и аккуратно погладила брата по плечу. — Просыпайся. Рассвет.

Он издал невнятный звук и накрылся одеялом с головой.

— Эвр, — она добавила строгости в голос. — Ты не оставляешь мне выбора.

Брат молчал. Ника хитро улыбнулась и ловко сунула руки под одеяло, мгновенно находя цель.

— Нет, аха-ха, только не… ха! — Эвр зашелся в приступе смеха, уворачиваясь от щекотки. — Ника!

— Проснулся? — строго вопросила она.

— Да-да, только пощади, — он все пытался скрутиться как-то так, чтобы защитить уязвимые подмышки и ребра.

— Ну смотри мне, — хмыкнула Ника. — Сам просил разбудить.

Эвр протяжно вздохнул.

— И это моя сестра. Никакого сочувствия и жалости к родному брату, — бурчал он, с силой растирая лицо и отчаянно зевая.

Ника хохотнула.

— Я в целом как-то не очень-то жалостлива. Прошу принять и простить.

— Не прощаю.

Ее искренне забавлял брат по утрам. Сонный, он становился по-детски капризным и непосредственным.

— Ты очень милый, — она взялась за его щеки руками. — Ми-илый.

— Да иди ты, — Эвр попытался вырваться, но замер и свова отчаянно широко зевнул. Ника звонко рассмеялась.

— Ты говорил, тут дальше по коридору кухня? — задумчиво проговорила она, ощутив голод. — Давай найдем. Еда всегда примиряла меня с этим несовершенным миром.

— О, — во взгляде Эвра появились осмысленность и надежда. — А это хорошая идея. Если нас не заперли, конечно.

Ника подошла к двери и дернула ручку. Дверь распахнулась. Эвр поднялся, снова растер глаза и вышел в коридор.

— Налево хозяйственные пристройки. Кухня в том числе. И кладовые, — он грустно улыбнулся. — Я теперь понимаю, что кухарка оставляла сладкий пирог специально для меня. Тогда мне казалось, что я самый хитрый, и никто не знает о моих вылазках.

— Пойдем, — Ника тронула его за руку. — Есть хочется.

Эвр усилием воли загнал светлые детские воспоминания, кивнул и молча двинулся по коридору. «Не время для ностальгии», — думал он, когда перед глазами воскресали лица наставников и нянь, вкус того-самого сладкого пирога с ягодами, залитый солнцем внутренний сад, тогда казавшийся огромным.

Ника молча следовала за ним, отгоняя собственных призраков. Их шаги скрадывали циновки на полу, уже порядком истертые, Афина подсвечивала повороты и двери. Ника осматривалась, запоминая расположения небольших комнат, где раньше селились слуги.

— А кто теперь здесь живет? — спросила она в пустоту. — Тихо.

«И Афина никого не показывает из чужаков. Кассандра и Таврион в рабочем крыле, вместе с красными точками, а тут никого.»

— Никаких следов. И тихо, — Эвр кивнул, поняв ее мысль. — Странно, что нас оставили одних.

Ника вздохнула. Через десяток шагов Эвр потянул ручку очередной двери, и за ней оказался переходный застекленный коридор — ими соединялись на случай непогоды все постройки особняка. Деревянная просмоленная крыша, каменный пол и огромные окна.

Они, не сговариваясь, остановились у тех, что выходили во внутренний двор. Со стороны коридора для слуг можно было разглядеть только кустарники, которыми хозяева скрыли все хозяйственные пристройки.

Эвр интуитивно нашел руку Ники и сжал ее. Постояв так минуту, они продолжили поиск завтрака — дверь в кладовую и кухню оказалась открыта.

— Никого, — сказал Эвр, осматриваясь. — Наверное, еще спят.

— Или кригеру второго статуса не положена прислуга, — заметила Ника.

Эвр задумался.

— Кстати, возможно. Никогда не видел, чтобы кто-то прислуживал второму статусу. Так что ты права, скорее всего.

— Шесть лет, — буркнула Ника. — А у нас все еще информации мало.

Эвр потер шею, смутившись.

— Мне не казалось это важным.

— Мне тоже, — Ника заглянула в шкафчики, нашла крупу и посуду. — Ты не видишь, чем разжечь огонь?

— Когда Кассандра пришла к нам с Наарбаком, у него была с собой еда, — вдруг сказал Эвр. — Приготовленная явно не на скорую руку и профессионально.

— Думаешь, он нарушает устои своего общества?

— Думаю, что это еще один мотив. Он же говорил только о том, что беспокоится о будущем своего народа.

— Очевидно, для себя он тоже припас соображений, — Ника усмехнулась. — Но интересно. В особняке дали поселиться, а слуг не выделили.

— Я нашел огниво и хворост.

— А что у них с правом частной собственности? — технично справившись с розжигом, поинтересовалась Ника.

— Нет его, — усмехнулся Эвр. — Ну, то есть, понятие «своего» у них есть. Только то, что кому-то понравилось, могут отобрать — есть куча ритуалов, завязанных на силе, когда твоему противнику совершенно легально может отойти твоя собственность в случае проигрыша.

— То есть, если кому-то понравится мой дом, он может прийти, победить меня и заселиться там?

— Ну, чуток сложнее. Но основную мысль ты уловила.

— То есть…

— Ты серьезно?

— Нет, конечно. Он сильнее меня в несколько раз, пока это невозможно. Но сама мысль меня почему-то греет.

Эвр вытер внезапно вспотевшие ладони об штаны.

— Не пугай меня так.

Ника только улыбнулась, ставя котелок с водой на огонь. Они приготовили кашу с засушенным мясом и кислыми ягодами, найденными здесь же, и поели в молчании.

— Мне лучше, — признал Эвр. — Ты права, еда как-то примиряет с несовершенством мира.

Ника облизала ложку.

— Три дня мы тут, значит. Думаешь, он чего-то боится?

— Нас, наставников, — Эвр пожал плечами. — Возможно, Эрзо, но скорее что не вытянут.

— Больше всего наставников, — Ника кивнула. — Нас четверо для него, ни помощи, ни денег, ни сил. И слежку за нами он не поставил, даже не запер. Скорее всего, спрятал нас от кого-то.

— Значит, он опасается, что кто-то узнает про его планы, — Эвр собрал посуду со стола. — Может, кто-то уже подобрался к нему?

— Нам это тоже невыгодно.

Эвр кивнул. Нашел на полках емкость с чистым песком, сходил за водой в бочку и принялся мыть посуду.

— Значит, будем сидеть тихо, — заключил он. — Если кто-то из наставников сейчас уберет Наарбака, кто знает, что будет с их планами вторжения в Эрзо. Может, наша информация потеряет актуальность, может, они перенесут все на год или больше, пока не проведут зачистку.

Ника кивнула.

— И объединятся. И станут подозрительнее. Сейчас мы для них… ну, как те же кустарники. Недостойны высочайшего внимания.

— Знаешь, а все же опыта в таких играх ему явно не хватает, — Эвр закончил с мытьем и вернулся за стол. — Если мы, я и Кассандра, два начальника цехов, сегодня не явимся на работу одновременно, то только привлечем внимание. И если сейчас отсюда на работу выйдем, то тоже плохо. А обходного пути из Эвгениса в Университет и Аурул тем более нет, только через Центральную площадь.

— Может, прямо сейчас Кассандра в своей обычной язвительной манере устраивает ему разнос на эту тему, — Ника мечтательно улыбнулась. — Хотела бы я это видеть.

***

— Хочешь сказать, я идиот? — Наарбак смотрел тяжело и угрожающе, но Кассандра лишь вздернула подбородок.

— Понимай как угодно. Но скажи мне, как ты собрался подать наше с Влахосом отсутствие сегодня в Университете? На важнейшем для наставников проекте. Уверена, ты продумал этот момент, и я хочу оценить гениальность своего… партнера.

Наарбак дернулся, сжав кулаки. Десять секунд он, не отрываясь, смотрел на низкую, красивую женщину, дерзко отвечающую на его взгляд, несмотря на явную физическую слабость и недоразвитость, пока не выдохнул и не разжал пальцы.

— Хорошо. Что ты предлагаешь?

Кассандра едва сумела прикусить язык. Все-таки дразнить его дальше опасно, она и так далеко зашла.

— Объявить нас любовниками.

— Что, прямо так и сказать?

— Нет конечно. Мы заболели. Оба. Одновременно. После прилюдных заигрываний на работе. Все остальное люди достроят самостоятельно. А ночью отправить нас с ним домой, чтобы завтра мы, как ни в чем не бывало, пошли на работу.

Наарбак отвернулся и подошел к окну, глядя на сад.