Мастер нового времени

– И халат, и тапочки, – заржал Флюшка Мурр.

– Я еще не решил, – пробормотал Кучерявый. – Как вам позвонить? Номер телефона есть в договоре? Где ваша редакция располагается? Я, знаете ли, не бывал в Мосэк.

Фаланд окинул взглядом кухню.

– Пока устроимся у вас. Галина цветочки поливать будет, пыль протирать. Ну и у нас дела найдутся. Так что редакцию, как вы выразились, обустроим на время вашего отсутствия здесь. Звонить никуда не надо. Мы так придем завтра. Запросто, по-дружески.

Кучерявый пытался возразить против обустройства редакции издательства у него на квартире, но вся компания шумно засобиралась, перестав обращать на него внимание. Галина быстро дожарила котлеты и тоже засуетилась: снимала передник, надевала черное облегающее точеную фигуру платье. Все пятеро попытались одновременно протиснуться в дверь, что вела в коридор. В итоге, на глазах изумленного Кучерявого, Флюшка Мурр снова превратился в кота и пробежал меж ног в коридор первым. А там уж за ним кое-как прошли остальные.

– Не провожайте! – крикнул кто-то из них Кучерявому, но у того остались силы только налить до краев водки и выпить стакан до дна. Затем он сполз на пол и заснул в нелепой позе, надеясь, что глюки к моменту пробуждения окончательно пройдут.

За окном светило солнце, чирикали птички. Первые зеленые листочки не успела еще припорошить московская пыль. Давно не стиранная тюлевая занавеска, когда-то повешенная для придания кухне подобия уюта, колыхалась на сквозняке. Во сне Кучерявый вскрикивал, вздрагивал и вздыхал.

Глава 2. Вечер того же дня

Начинало темнеть. Из глубокого, обволакивающего сна Кучерявый выходил с трудом. Голову ломило от выпитого, тело – от неудобной позы, в которой заснул на полу. Сначала поэт сел, боясь резко вставать. Некоторое время Кучерявый вглядывался в наползающую тьму. Постепенно обрывки странных воспоминаний о том, что произошло несколько часов назад в этой квартире, сформировались в цельную картину. Кучерявый вздрогнул и попытался все-таки встать.

– Глюки! – вскрикнул он, не обнаружив на столе ни закусок, ни бутылки с водкой. На нем, как и до нашествия непонятных гостей, стояли старые огурцы и мартини.

С одной стороны, Кучерявому было жаль нажаренных Галиной котлет, солений и водки – сейчас весьма бы пригодились. С другой стороны, поэт совсем расстроился из-за пошатнувшейся на почве сильных возлияний психики. Но существовала у этой ситуации и третья сторона: не надо писать роман про положительного дьявола, а главное, ложиться в психушку. Гонорар гонораром, но гости показались Кучерявому странными, а где-то даже пугающими. Твердо решив сегодня больше не пить, поэт налил в кастрюльку воды для пельменей. Он опять призадумался о произошедшем: уж больно реалистичными казались глюки. Опять же плохо дело пошло – так ведь можно до настоящей дурки докатиться, без помощи редакции Мосэк. Одновременно он вспомнил об исключении его из союза писателей за неоднократную неуплату ежегодных взносов. Обидно, ведь он лично знавал писателей, не плативших, но остававшихся в союзе! Несправедливость содеянного с ним вызывала жуткое желание выпить, противиться которому становилось всё сложнее.

Вода закипела, и Кучерявый полез в морозилку, однако, пельменей там не обнаружил. «Когда я их съесть успел?» – пронеслось в голове, впрочем, по сравнению с остальными сегодняшними приключениями, данная странность удивила не сильно. Если уж пошли глюки, значит, они могли случаться и раньше – видимо, съел в забытьи… Кучерявый медленно побрел в комнату за телефоном, проверить количество денег на карте. Он увидел, что ему несколько раз звонили друзья, с которыми он пил накануне, наверное, желали справиться о его здоровье. Разговаривать сейчас ни с кем не хотелось. Кучерявый убедился в наличии семисот пятидесяти двух рублей на карте и отправился в коридор. Там он надел старые кроссовки, заметив по ходу дела дырку на левом носке, куртейку и кепку. В кармане куртейки лежала авоська, банковская карточка покоилась в кармане рубашки.

На улице гулял холодный ветер. В телефоне блёмкнуло сообщение: «МЧС предупреждает…» Опять следовало не стоять под деревьями и вывесками, так как на Москву двинул какой-то очередной циклон, с мокрым снегом и низким давлением. Кучерявый надвинул на кепку капюшон и пошел быстрее к магазину. Там, не мудрствуя лукаво, взял водки и пельменей. Пока он делал покупки, буквально за пять минут, погода поменялась: теперь к ветру прибавился обещанный снег, круживший странными завихрениями, норовя забраться под куртку, залетая в штанину, залезая в нос и глаза. Кучерявый практически вбежал в подъезд, добрался на лифте до шестого этажа, наконец, очутившись дома. В квартире стояла темень, хотя Кучерявый точно помнил, что оставлял свет и в коридоре, и на кухне. «Странно, – подумал он, – не хватало еще проблем с электричеством». Поэт нашарил на стене выключатель. Вспыхнула лампочка, а Кучерявого прошиб пот.

– Схожу с ума! – печально констатировал он. – Свет, уходя, все-таки выключил. А ведь уверен, что не выключал.

Он снял кроссовки; прямо в куртке и кепке прошел на кухню. Там свет тоже нормально зажегся. И тут только гигантская выдержка помогла Кучерявому не выпустить из рук авоськи: на кухне всё было так, как после прихода гостей. На столе в миске лежали котлеты, стояли тарелки с закусками, в центре возвышалась бутылка с недопитой водкой. На плите стояла сковородка с остатками масла и шкварками от котлет. Кучерявый сделал шаг к столу. Он потрогал котлеты пальцем – те были едва теплые, словно на самом деле простояли на столе несколько часов. Кучерявый медленно вытащил из авоськи водку. Пачку пельменей кинул в морозилку. Потом он взял телефон и набрал номер Витьки Поляны. Виктор Поляна был не просто поэтом, но и возглавлял общество мистиков-авангардистов, а также являлся самым близким другом Арнольда еще с момента их совместной учебы в литературном институте.

– Витёк, – отчего-то шепотом прошелестел в трубку Кучерявый, – приезжай, Витёк. Боюсь, у меня глюки. Не исключаю белую горячку. Один сойду с ума окончательно.

Надо сказать, Витёк всегда с готовностью бросался на помощь другу. Вот и накануне именно он решил собрать народ, чтобы поддержать Кучерявого в трагический момент исключения из писательского союза. Помешать выполнить дружеский долг ему мог только длительный запой или отсутствие в Москве. Жил Витёк всего в одной станции метро от Арнольда, поэтому в целях экономии средств часто ходил к нему пешком. Однако сегодня было не до променада: на улице мерзко мело, как в феврале, к тому же, Витька сильно насторожили слова и голос друга. Через полчаса он уже звонил в дверь. Все это время Кучерявый просидел на кухне, не шевелясь, глядя на стол.

Войдя на кухню Витёк первым делом вытащил из-за пазухи бутылку с водкой, батон хлеба и две колбасные нарезки.

– Э, брат, да у тебя тут пиршество! – воскликнул Витёк, увидев накрытую «поляну». – Откуда такая радость?

Кучерявый молча разлил по стаканам водку. Витёк все понял правильно. Они выпили, вцепились зубами в котлеты и некоторое время сосредоточенно жевали. Затем Арнольд прошелся в комнату, принес договор, и вкратце рассказал другу о случившемся.

– Понимаешь, я точно схожу с ума! – закончил Кучерявый и потянулся за стаканом.

– Погоди, – Витёк остановил порыв друга. – Давай сначала рассуждать логически. – Этого Кучерявый обещать в сложившейся ситуации не мог, но кивнул и брать стакан пока не стал. – Итак, что мы знаем точно: перед собой мы видим накрытый стол, видим договор. Значит, постановим, что глюками являлось отсутствие еды и водки на столе, когда ты проснулся. Про свет ничего утверждать не будем: ты, на самом деле, мог забыть, что его выключил. А еду спросонья не заметил, на автомате начал варить пельмени, про отсутствие которых забыл. Последнее вообще не вызывает никаких сомнений. Теперь про странных гостей. Спьяну тебе привиделось, что кот – это человек. Я бы сказал, что человек похож был на кота, так точнее. Давай глянем договор. – Витек взял бумажки и начал их просматривать. – Так, издательство Мосэк, бла-бла-бла, гонорарий… хм, отличный гонорарий! Сроки – закончить роман за год, нормальный срок. Писать ты обязуешься в элитном санатории «Заоблачные дали». Кроме гонорария тебе обязуются предоставить домик у моря и номинацию на Нобелевскую премию мира. Кроме того, восстановят в союзе писателей…