Фрейлина

Амели закрыла лицо руками и медленно опустилась на пол. Анна, ошеломлённая этой слабостью, даже не сразу кинулась к своей госпоже.

— Боги, как же я устала, — пожаловалась принцесса, не отнимая ладоней от лица. — Как же это всё отвратительно…

— Амели… Амели, вставайте!

Кое-как Анна подняла принцессу и помогла той добраться до кровати. На неё Амели упала, словно её совсем не держали ноги. Анна испуганно сцепила пальцы, беспомощно смотря на лежащую перед ней госпожу.

Такая вольность… такая слабость… точно не в духе стойкой Амели, способной вынести что угодно. От любви Анвеза до смерти матери.

А вот предательство отца и скорое замужество, видимо, совсем её подкосили.

Анна опустилась рядом с кроватью на колени и осторожно взяла хрупкую ладошку Амели в свои руки. Принцесса, почувствовав это прикосновение, приподнялась на локте и посмотрела на свою подругу.

— Я… я что-нибудь придумаю, — сказала Анна, едва видя любимые очертания принцессы из-за набегающих на глаза слёз. — Я обещаю тебе, Амели, ты останешься здесь. Я сделаю так, что ты останешься!

На вольность в общении принцесса ничего не сказала.

Амели закрыла глаза и опустилась обратно на кровать. Тяжело вздохнула и закрыла лицо свободной рукой. Голос принцессы из-за этого прозвучал глухо и отстранённо, словно она была далеко-далеко.

— Только тебе я и могу верить. Моя маленькая фрейлина…

Глава шестая

Ещё за обедом Анна заметила, что король почти не сдерживается в выражениях. Казалось, будто в голове Эдгара остались лишь обрывки от воспоминаний о вежливости и чуткости. Он практически не следил ни за выражением своего лица, ни за тоном, ни за теми словами, что говорил. И причина была всего одна — боль.

Эдгар прошёл не одну битву, и из каждой он возвращался с «подарком»: разбитыми коленями, сломанной ключицей, треснувшими рёбрами, выбитыми зубами. Магия, хотя и была практически всесильна, не могла излечить монарха полностью. К тому же она требовала равной цены: за мгновенное исцеление тела король Эдгар расплачивался практически не стихающими фантомными болями.

Не вся эта боль, конечно, была вызвана магией; тело короля напоминало старую рыцарскую мишень, страдавшую от оружия не первый год. Эдгар мучился от боли каждый божий день, но вовсе не сожалел о ней.

— Боль делает меня жёстче, — объяснял он Анвезу, предлагавшему хоть какое-то лечение. — Крепче. Сильнее. Знаешь, почему на наше небольшое королевство не нападают соседи, способные сожрать наши земли одним куском?

— Понятия не имею, — протянул Анвез, не заинтересованный в ответе.

— Они боятся меня. И моей злобы. Но как может родиться эта злость, если в моём теле не будет боли, Анвез?

— От боли твой характер становится хуже моего.

— Мальчишка. Ничего, ты ещё поймёшь меня. Может быть, когда-нибудь потом.

Анна в этом сомневалась. Анвез ненавидел боль и не понимал рыцарей, которые превозмогают возможности собственного тела, претерпевая эти ощущения. Для мага всё было просто: раз болит — значит, что-то в теле не так, и ему требуется лечение.

Удивительно, но в этом Анна была с ним согласна. Она тоже не любила боли, ни головную, ни зубную. Терпеть, как это делал Эдгар, она бы точно не смогла.

Однако даже у Железного Эдгара были свои пороги. И когда король становился абсолютно невыносим, это значило, что ему нужно лекарство — боль пожирала сознание, как говорил о таком поведении Анвез. Вот только сейчас Анвеза рядом не было… а лекарство жгло Анне бок через ткань поясной сумки.

Фрейлина едва дождалась, пока король освободится, чтобы пойти к нему. Перед этим она помогла Амели лечь спать: хотя время было ранним, принцесса вымоталась из-за душевных терзаний и едва шевелилась, когда Анна помогала ей раздеваться. Госпожу было жалко до слёз, но сделать Анна могла только одно — поговорить с её отцом и попросить отменить помолвку.

До покоев короля она практически летела, не чувствуя ног. Её легко впустили внутрь, — видимо, стража была предупреждена, — но вот затем её запал исчез, и Анна словно лишилась всей своей уверенности. В голове всплыли слова Анвеза о том, что король нечестен с ней.

Он ведь на самом деле мог её обмануть — ну что ему стоило, если задуматься? Да и вряд ли принесённое лекарство изменит его мнение насчёт помолвки. Анна так и не придумала ни одной причины, почему этот брак не должен быть заключён. В голову лезли только мысли о несчастной принцессе и о её слабости. Но разве отец сам не знает реакции своего ребёнка?

Вряд ли сердце Железного Эдгара растает из-за новостей о душевной муке Амели. Не глупый же он, в самом деле.

— Ну, что ты там стоишь. Входи.

Анна прошла в комнату. Окна были занавешены тяжёлыми шторами, и единственным источником света стали несколько свечек. Их неровное нервное пламя размывало очертания чужой спальни. Небольшие тени превращались в страшных монстров, а застывшее в болезненной гримасе лицо короля казалось посмертной маской.

Анна присела, приветствуя монарха.

— Принесла?

— Да, лекарство у меня.

— Ну так в чём дело? Давай его сюда.

Боли, видимо, были сильнее обычного. Король сидел на кровати, задрав штанины на ногах и массируя колени пальцами. При каждом, даже самом осторожном движении Эдгар хмурился и поджимал губы.

Анна никогда не видела своего опекуна в таком состоянии. Крохи человеколюбия, что ещё были в ней, робко попросили дать несчастному лекарство и не мучить мужчину. Но ведь тогда Анна точно не добилась бы ничего. Как Анвез и говорил.

— Я хочу сначала поговорить, — сказала она, уже не удивляясь своей наглости.

— Я не хочу. Лекарство, Анна. Сейчас же.

В его тоне не было и намёка на хорошее отношение к падчерице. Анна прикусила губу и завела руки за спину, с силой сцепляя пальцы. Неудобная поза немного отвлекла от нервов и дрожащих теней на стенах.

— Брак принцессы, Ваше Величество, это не самая лучшая идея…

— Анна, я не собираюсь обсуждать свои решения ни с Анвезом, ни с Амели, ни тем более с тобой. Кто ты такая, чтобы оспаривать моё слово? Всего лишь фрейлина моей дочери, которой повезло обучаться так же, как учат принцессу. Не более. Ну так и помни своё место — не рядом со мной или иной особой королевской крови, а на коленях возле наших ног! А сейчас, Анна… лекарство!

От последнего окрика она вздрогнула. Руки сами потянулись к поясной сумке, чтобы вытащить мешочек с порошком.

— Можешь развести всё на столе, — великодушно махнул рукой Эдгар. — И поживее!

***

Едва сдерживая слёзы, она прошла к столу и замерла возле него. Прав был Анвез, тысячу раз прав: король не собирался менять своё мнение, и её попытка как-то задобрить его лекарством ни к чему в итоге и не привела. Он получит своё: боль уйдёт, Амели выйдет замуж и уедет, Анна и Анвез останутся в Срединном королевстве и будут наблюдать за восхождением принца Юджина.

— Что вы прицепились к этому браку, — продолжал Эдгар, пусть уже без прежнего запала. — Сэр Джон прекрасный мужчина, насколько я его узнал: верный, смелый, красивый. Уважает семью. Южанин!

Анна шмыгнула носом и взяла хрустальный бокал. Высыпала в него порошок и оглянулась в поисках воды. Анвез упоминал, что достаточно пары капель для приготовления мази.

— Амели не хочет замуж, — заметила она, найдя, наконец, графинчик.

— Амели никто не спрашивает. Она женщина. И не северянка, чтобы что-то решать самой! Никогда, покуда я жив, женщина не станет указывать мне! И тем более править на моих землях!

От злости в голосе Эдгара Анна снова вздрогнула. Кувшинчик в её руках дёрнулся, и в бокал вылилось намного больше, чем «пара капель».

Как заворожённая, Анна смотрела на тонкую струйку воды. Бокал наполнился до конца, запахло свежей зеленью и сырой морковью. Жидкость была зеленоватой, с молочным оттенком.

«Покуда я жив», — вот что сказал Эдгар. Женщина, — Амели! — не будет править, покуда он жив. Не будет свободна.