Фрейлина

Покачав головой, Анна встала и взяла в руки пустой кувшин. Чудное произведение искусства артефакторики от Анвеза: зачёрпываешь в посудину воды из ванной, а обратно выливается чистый кипяток. Учитывая, как Амели любила нежиться в горячей ванной, это был дар на вес золота.

— А что насчёт сэра Джона?

— Нагл, веселится от любой мелочи, несдержан. Красив, знает об этом и умеет этим пользоваться. Не могу сказать ничего плохого, кроме того, что меня он рассматривает как приз. По крайней мере, мне так показалось.

Анна кивнула и подлила ещё горячей воды. Ей и самой это было неприятно, но она просто не могла представить, что чувствовала принцесса.

Стало стыдно. Как Анна могла думать про собственное благополучие, когда её дорогая Амели выступает в качестве призового куска мяса в этой гонке? Женихи не думали про её ум, про любовь к народу, про то, что принцесса душу вложила в Срединное королевство. Просто хотели её забрать, получается. Чтобы потешить себя или из корыстных политических побуждений — не важно.

Амели шлёпнула кулаком по воде.

— Я люблю эту землю и этих людей! Почему я вообще должна выбирать? Я хочу… я должна остаться здесь и принять трон, как мне говорили до моего девятилетия! До того, как появился Юджин! Лучше бы он…

Она замолчала, отвернувшись. Анна отошла, чтобы дать принцессе миг наедине с собой. Амели никогда не плакала, если её кто-то видел, но сейчас был тот самый момент, когда пара слезинок очень даже помогли бы.

Фрейлина вернулась с полотенцем. Амели поднялась из воды, словно рождающаяся богиня, и небрежно стряхнула пену со своего тела. Стараясь не смотреть на белизну кожи, Анна завернула госпожу в полотенце и помогла выйти из ванной чаши.

— Анна. Останься сегодня со мной на ночь.

— Конечно.

***

Лёжа на мягкой королевской перине, Анна слепо пялилась в темноту ночи. Невесомый полупрозрачный балдахин, подсвеченный слабым лунным светом, казался волшебными водорослями в морской глубине. Сон не шёл; да и немудрено, с такими-то событиями.

Принцесса лежала рядом, только руку протяни. Совсем как в детстве, когда Анна выбиралась из своей комнаты и прибегала к Амели. Хоть та и была старше на целых пять лет, а обычные детские страхи держались за неё дольше. Фрейлине приходилось отгонять воображаемых злобных монстров долгие годы, стараясь проникнуть в чужие покои незамеченной.

Возможно, поэтому она и умела ступать по-кошачьи и практически видела в темноте. Её никто не должен был заметить: родители Амели считали, что бояться монстров после семи лет — несусветная глупость. И что принцесса должна справляться со своими страхами в одиночестве.

На секунду Анна представила, что они с Амели снова две молоденькие девочки. За границей нежно-розового полога был мир, полный опасностей. Анвез оставался гадким тёмным магом, наследник Свари был крошечным злобным подкидышем-феей, а сэр Джон… нет, с ним ничего не придумывалось. Сэр Джон оставался собой: наглым, громким и обаятельным рыцарем, который хотел украсть принцессу Амели из её башни.

Так и не сомкнув глаз, при первом признаке рассвета Анна выбралась из-под тяжёлого одеяла и быстро оделась. Она знала, что король предпочитал ранние подъёмы. Так же она знала, что наверняка найдёт отца Амели в оружейной или на тренировочном полигоне: старый Эдгар в последнее время предпочитал самостоятельно тренировать молодых рыцарей или тех, кто вскоре мог ими стать. Как король говорил, это вдыхало молодость в его кости.

Анна шла по замку к полигону, пытаясь мысленно выстроить диалог. Как назло, ни единой дельной мысли: в голову, тупую и тяжёлую после бессонной ночи, не приходило ни одного ценного аргумента против замужества. У Анны был единственный шанс на разговор, дальше правило одного мнения теряло свою волшебную силу. Скорее всего, после король не подпустит фрейлину дочери к себе, как бы он ни относился к ней ранее.

Анне стоило постараться, чтобы донести до короля очень простую мысль: в замужестве его дочь будет абсолютно несчастна. Наследник Свари заморозит её ледяным сердцем, тогда как сэр Юджин спалит в огне своей нерастраченной любви. Вдали от дома Амели высохнет, как цветок без воды, и неизбежно зачахнет. Бесславная кончина.

Анна выглянула из окна. На тренировочном полигоне махали мечами несколько фигур, но ни одна из них не была похожа на королевскую. Слишком маленькие. Скорее всего, Эдгар уже провёл тренировку, и теперь его преданные ученики остались в одиночестве против армии манекенов.

Значит, стоило искать короля у него в покоях. Хорошо ещё, что Анну пускали туда — на правах приёмной дочери.

Стража возле дверей в королевские комнаты выглядела измотанной. Анна попросила аудиенции и дождалась, пока её пригласят внутрь. Она никогда бы не рискнула заходить без разрешения, ей ещё была дорога её голова. Даже Амели, родная дочь Эдгара, не могла приходить к нему просто так.

— Кажется, я догадываюсь, зачем ты пришла.

Анна присела в книксене и посмотрела на Эдгара. Король пребывал в дурном расположении духа, как и всегда. После смерти обожаемой жены в его мире осталось мало любви; несколько пережитых войн подарили неутихающие боли в коленях, левом плече и под правыми рёбрами. Обычно Эдгар втирал в кожу обезболивающую мазь, которую готовил ему Анвез, но сейчас Амели не чувствовала характерного запаха лекарства. В комнате пахло деревом и маслами, а не свежей зеленью и морковью.

Эдгар поднялся из кресла и сразу же получил преимущество в росте. Принцесса пошла в него, так что смотреть на Короля Анна могла, только задрав голову. Шутка ли, почти два метра мощи, не считая высоких зубцов короны.

— Я скажу тебе то же, что и этому наглому мальчишке, забывшем о своих обязанностях: я уже всё решил и не собираюсь отменять свои планы.

— Правило одного мнения.

Король цыкнул и похромал к окну. Остановился возле него, спиной к фрейлине и её проблемам. Тяжело облокотился плечом о стену и скрестил руки на груди.

— Будь оно неладно… сам ввёл, и теперь уже этому не рад. Вот только, видишь ли, я не в настроении. Анвез решил показать характер, и я не получил свою мазь. Колени просто горят. Как думаешь, хочу ли я слушать тебя, когда едва стою?

— Я могу принести лекарство.

Смех в ответ был обиднее любого оскорбления. Но король был в своём праве: все знали злопамятность Анвеза и его упёртость, если дело касалось его гордости. Король же задел её, причём самым обидным образом. Унизил не только перед знатью, но и перед любимой Амели, прилюдно отстранив от себя, не желая ничего выслушивать.

— И как же ты это сделаешь? Обокрадёшь его лабораторию, как ты делаешь обычно?

Анна сцепила зубы.

— Не понимаю, о чём вы, Ваше Величество. Однако вы забываете: Анвез привязан к Амели. Стоит мне сказать, что я принесу вам лекарство ради неё… чтобы вы выслушали…

— Ну-ну. Забавная ты. Чувствуется воспитание моей Эленор.

Он повернулся к Анне, всё ещё закрытый от неё, со скрещёнными руками, поджатыми губами и недоверчивыми золотистыми глазами.

— Она хорошо вас с Анвезом выдрессировала, это бесспорно. Только скажи мне, Анна: ты стараешься ради моей дочери или ради того, чтобы остаться подле неё?

Анна промолчала. Эдгар ухмыльнулся в седую бороду и добродушно покачал головой, наконец преступая стену своего отчуждения.

— Ладно. Принеси мне лекарство, и тогда я тебя выслушаю.

Глава четвёртая

К счастью Анны, Анвез был постоянен в своих пристрастиях едва ли не больше короля. Часть ночи и утро маг неизменно проводил в башне, где располагалась старая алхимическая лаборатория и мастерская артефактора. Как шутили стражники, если там что-то взорвалось, то по крайней мере остальная часть замка почти не пострадала бы.

Днём Анвез предпочитал или уходить в лес за травами, — если позволял сезон, — или же слоняться по замку в поисках компании Амели. Иногда Эдгар заставлял мага заниматься своими прямыми обязанностями, и тогда Анвез надолго застревал в приёмной зале, леча и ворожа. Настроение в эти дни у мага было преотвратнейшим, и Анна его понимала. Мало кому понравится общаться с увечными и немощными.