Страница 84 из 86
Над голубой рекой, или Пятнадцать мгновений судьбы
Будущий лунянин № 2 Базз Олдрин в 1953 году воевал в Корее. Летал на «сейбре» из 51-го авиакрыла, совершил 66 боевых вылетов. Вспоминал: «Я постоянно был начеку. Время от времени я замечал белые инверсионные следы выхлопных газов высоко над головой или блеск солнца, отражающегося от крыла внизу… “Миги” были поблизости, притаились, выискивая возможность разнести меня на куски… “Миг”… был ужасной боевой машиной, оснащённой 37-миллиметровой пушкой, которая одним ударом могла отправить F-86 с воем на землю; у него также были две 23-миллиметровые автоматические пушки, которые могли сделать из самолёта швейцарский сыр одной очередью».
Олдрин был пилотом способным и удачливым. Его не сбивали, сам же он записал на личный счёт два «мига». Первым из них и был самолёт старшего лейтенанта Льва Колесникова, врезавшийся в сопку 14 мая 1953 года в «аллее “МиГов”» в нескольких километрах южнее реки Ялуцзян. Теперь это установлено точно. Есть фото, где Олдрин позирует в кабине после этой победы: широченная улыбка, указательный палец правой руки направлен в небо. На фюзеляже – мультяшный пёс Плуто и изображение «мига». Этот бой принёс Олдрину Крест лётных заслуг и досрочное повышение. Вторую победу Баззу записали 7 июня. Неясно, кого именно он тогда поразил: МиГ-15бис старшего лейтенанта Дорохова, который погиб, или капитана Блинова из того же 535-го полка – он был подбит и совершил аварийную посадку. Дело осложняется тем, что на эти победы претендовали сразу несколько американских пилотов. Кроме того, под огонь Олдрина мог попасть кто-то из китайских либо корейских лётчиков.
Первый шаг Олдрина к славе – и к звёздам, к Луне – датирован 8 июня 1953 года, когда журнал Life опубликовал кадры с его фотопулемёта, сделанные 14 мая. На них видно, как из потерявшего управление «мига» выстреливается лётчик. Фото стало «снимком недели», под иллюстрацией написали: «Коммунистический пилот катапультируется из повреждённого “мига”». Кадры фотопулемётов редко бывали настолько чёткими и внятными. Чаще они фиксировали лишь сам факт стрельбы по противнику, а поражение и катапультирование происходили за кадром. Олдрину повезло не только выиграть бой, но и сделать хорошие снимки.
Эти кадры мог бы увидеть Сталин, проживи он несколькими месяцами дольше. Авиаконструктор Яковлев, много общавшийся с вождём в последние годы, писал, что в сталинской приёмной на столе лежали свежие советские и зарубежные издания, включая американский Life.
Если Колесников получил в Америке свои пятнадцать минут славы как безымянный «коммунистический пилот», то об Олдрине говорили все Штаты, его имя было на слуху. В СССР даже Сутягин с Пепеляевым не могли рассчитывать на подобную славу. Вероятно, именно попавшие в Life снимки впоследствии повлияли на отбор Олдрина в лунный экипаж. Значит, в его славе, не зная об этом, невольно поучаствовал Лев Колесников.
Примерно так же много лет назад Чкалов повлиял на судьбу генерала Джорджа Маршалла, о чём тоже никогда не узнал. В 1937 году звёздный экипаж Чкалова, Белякова и Байдукова летел через Северный полюс в США на АНТ-25 – одномоторном самолёте с рекордным размахом крыльев конструкции Туполева. Полёт проходил в сложнейших условиях: обледенение, кислородное голодание… Летели в Окленд, из-за перерасхода топлива пришлось сесть несколько раньше – на аэродром «Пирсон-Филд» в Ванкувере, штат Вашингтон. Эта точка более или менее случайна, могли сесть и в соседнем Портленде. Героев радушно встретил и пригласил в свой дом командир местного гарнизона – пятидесятисемилетний Джордж Кэтлетт Маршалл, участник Первой мировой войны. Его карьера шла туго. Только за год до этого Маршалл получил звание бригадного генерала – по-нашему это даже не совсем генерал, скорее кто-то вроде полковника. Благодаря Чкалову Маршалл, командовавший захолустным гарнизоном и ждавший пенсии, попал на первые полосы всех газет. Чкалов рассказал президенту Рузвельту, как тепло встречал советских гостей генерал Маршалл. Паблисити в Америке – если не всё, то очень многое. Генерала перевели в Вашингтон, он возглавил штаб армии США. Участвовал в Тегеране-43 и Ялте-45, был повышен до генерала армии, награждён, между прочим, и советским орденом Суворова. В 1943-м и 1947-м становился «человеком года» по версии журнала Time. В 1947–1949 годах занимал пост госсекретаря, в 1950–1951-м – министра обороны. Предложил «план Маршалла» – программу восстановления послевоенной Европы и одновременно роста американского влияния. Получил Нобелевскую премию мира… А началось всё с того, что встречный ветер и обледенение съели какой-то лишний центнер бензина у чкаловского АНТ-25. Эта неплановая посадка, вероятно, оказалась самым сильным вмешательством лётчика Чкалова в ход истории. Самолёты Поликарпова испытали бы другие, через полюс бы слетал тот же Громов – да мало ли кто ещё, а вот карьера Маршалла без «фактора Чкалова» могла закончиться в Ванкувере.
Олдрин и Колесников не знали имён друг друга. Для каждого из них было загадкой, с кем он сошёлся майским днём 1953 года над рекой Ялу, кого он мог убить и кто мог стать его убийцей. Колесников понимал, что его сбил какой-то американец, Олдрин понимал, что сбил какого-то коммуниста, – и только. Траектории машин и судеб сошлись в одной точке, чтобы через секунды разойтись навсегда. Безымянные враги – «ничего личного», винтики геополитического противостояния. Два небесных брата-buzz’а, каждый из которых мог стать для другого и Авелем, и Каином, а вышло так, что один помог прославиться другому.
Высадку Армстронга и Олдрина на Луне в Советском Союзе в прямом эфире не транслировали, но позже показали, как приводнившихся посреди Тихого океана астронавтов поднимают на борт авианосца «Хорнет», в записи показали и прилунение «Игла». Когда отставной лётчик в Волгограде смотрел телепередачу – наверняка ведь смотрел и думал о том, что его плюс-минус ровесники летают на космических кораблях, – он и представить не мог, что его судьба однажды пересеклась с одним из этих неуклюжих парней в скафандрах.
Колесников чувствовал себя опустошённым после увольнения из армии, Олдрин – после возвращения со звёзд. Оба писали книги, в какой-то мере проговаривая, как это модно сегодня, свои травмы. Вот так и великий Арцеулов – победитель смертоносного штопора, очарованный паритель, бесстрашный испытатель – всю свою послеавиационную жизнь рисовал небо и самолёты…
Узнать друг о друге Олдрину и Колесникову оказалось не суждено. Колесников умер в Волгограде в феврале 1986 года, так и не опубликовав «Голубую реку». Восемьдесят шестой год, последний в его жизни, зарифмовался с маркой «сейбра» – F-86. Олдрину выпала завидно долгая жизнь, но кто бы мог рассказать Баззу о жизни и судьбе сбитого им лётчика? Разве что я, знающий о Льве и Баззе больше, чем они сами знали о себе. Но слишком мало у меня шансов встретить Олдрина – ноль целых и ещё много нолей после запятой. Хотел было написать ему в твиттер, но не стал. К чему Олдрину имя пилота, которого он сбил семьдесят лет назад? Вот Колесникову было бы куда интереснее узнать, кому он в том памятном бою целую секунду смотрел в глаза.
Когда Михаил Девятаев бежал из немецкого плена домой – на восток, к солнцу, – за ним гнались истребители, но арестанты на угнанном «хейнкеле» смогли уйти. Много лет спустя Девятаев встретится на острове Узедом, где он когда-то работал в неволе, с лётчиком Гюнтером Хобомом, участником погони. Два старика обнимутся.
«Почему-то лётчикам – сбитым и сбившим – бывает любопытно встретиться. Почему? Никто не знает», – написал однажды Колесников. Интересно, что бы сказали друг другу Олдрин и Колесников, случись их встреча в этом мире. И – что скажут друг другу там.
В записках Олдрина, где он вспоминает тот самый бой, я нашёл слова, косвенно обращённые к Колесникову: «На самом деле я рад, что пилот выбросился, и мне нравится думать, что он не пострадал, несмотря на то, что я сбил его самолёт. Я всегда думал о себе как о “gentle” fighter pilot!» Последние слова можно перевести как «истребитель-джентльмен». Расстреливать Колесникова на парашюте Олдрин точно не стал бы.