Чудовищная ложь

— Нет! — рычу я.

Он игнорирует меня и продолжает наблюдать за Арией.

— Та надоедливая маленькая репортерша пришла под прикрытием и узнала об этом, помимо всего прочего. Теперь она за стеной, надеюсь, ее используют на спине и создадут больше гибридов, больше экспериментов.

— Никогда. — Ария покачала головой, отступая назад в ужасе.

Они больны.

— Талия - ваш работник...

— И она подписала все права, когда начала работать здесь, включая использование своих репродуктивных органов. Она дура, если думала, что нужна нам не только для этого. Надо отдать ей должное, она умнее, чем я ей приписывал, но теперь, когда у нас есть ты, все это не важно. Мы годами пытаемся вывести потомство от взятых нами самцов, но у них ничего не получается. Теперь я понимаю, что это потому что они, как и ты, являются спаренной парой. Любые качества, которые они получили от животных, с которыми мы соединили их ДНК, интересны, но не полезны для нас... если только у нас нет обеих сторон, а теперь они есть.

— Что ты хочешь сказать? — спрашивает она.

— Я говорю, Ария, что настало твое время помочь человечеству. Ты наконец-то нашла свое предназначение. Ты родишь потомство с этим монстром и создашь детей, и только когда ты нам больше не будешь нужна, ты освободишься в смерти.

— Что? — шепчет моя пара с трудом, и он фыркает, подходя ближе.

— Ты будешь трахаться с ним и с другими, с кем прикажу, и создавать то, что мне нужно. — Его лицо преображается, показывая истинного монстра.

— Я никогда...

Пощечина заставляет меня взреветь, стол скрипит под напором моей борьбы, но она оборачивается, чтобы посмотреть на него.

— Ты будешь, или я убью его на месте. Я убью их всех. Ты мне не нужна. Я могу получить больше...

— Нет, не можешь. — Она ухмыляется. — Иначе ты не стал бы так отчаянно посылать человеческих женщин за стену в надежде на детей. Ты сошел с ума от отчаяния. Мы нужны тебе, ты не убьешь нас.

— Не испытывай судьбу, — предупреждает он, перемещая палец к кнопке. — А теперь займемся вами обоими, хорошо? — Он поворачивается и уходит, оставляя нас здесь.

— Сопроводите ее в лабораторию. Мне нужны ее анализы крови. Рентгеновские снимки и анализы на любые генетические заболевания, которые у нее могут быть, а затем бросьте ее в камеру с ним. Накачайте ее феромонами, если они не будут делать то, что я хочу.

— А другая? — спросил охранник. — Другая человеческая девушка?

Он оглядывается на Арию.

— Брось ее к другому монстру, с которым они пришли. Если он убьет ее, так тому и быть. Если нет... — Он пожимает плечами. — Да, и захвати мне еще один экземпляр. Давайте попробуем воспроизвести процесс спаривания. Это должна сделать молодая самка. Она может войти к одному из других. — С этим он уходит.

Ария в ужасе поворачивается ко мне, прежде чем они хватают ее.

— Я вернусь, — обещает она. — Будь храбрым, моя пара, будь сильным. Не давай им повода причинить тебе боль.

— Я освобожу нас, — рычу я.

Вырвавшись из их хватки, Ария обхватывает мое лицо и быстро целует меня.

— Нет, это сделаю я. Доверься мне, Акуджи. Останься в живых.

Арию отрывают от меня и вытаскивают из комнаты, когда я выкрикиваю ее имя. Сердце разрывается от решимости, которую я вижу в глазах Арии, зная, что она идет на смерть ради меня.

▪ 34 ▪

АРИЯ

Я оставляю свое сердце с Акуджи, чувствуя, как его взгляд буравит меня, когда его рев следует за мной по коридору. В конце концов, я сопротивляюсь в их хватке. Талия поворачивается ко мне со страхом в глазах, когда ее тащат по левому коридору.

— Держись! Я вытащу нас отсюда! — кричу я ей вслед.

— Мне жаль! — кричит она в ответ, прежде чем исчезнуть, и я остаюсь наедине с ними - наедине с людьми, которых начинаю ненавидеть. По крайней мере, с монстрами, что видишь, то и получаешь. Если они злятся на тебя, они скажут тебе об этом прямо. Если они ненавидят тебя или хотят твоей смерти, ты узнаешь, и они будут действовать в соответствии с этим. У монстров нет никаких хитрых игр, скрытых слов или мотивов.

Они жестоки, но честны.

В отличие от них, больные, извращенные люди берут все, что хотят, и делают все, что хотят, без оглядки. Они позволяют нашим людям голодать, пока ставят над ними эксперименты, причиняют боль всему и всем, кому захотят, без всяких последствий.

Пока что.

Скоро они поймут, что связались не с тем беспризорником, потому что мне есть что терять, есть что любить, а они хотят отнять это у меня. Я не позволю им забрать его у меня.

Меня ведут в одну из лабораторий за углом. К счастью, здесь нет мертвых монстров, только пустой стерильный стол, на который меня заставляют лечь. Пока что я слушаю их, играя в долгую игру. Я не смогу сбежать без всей своей семьи.

А значит, нужно играть по-умному и делать то, что мне говорят... по крайней мере, пока. Я стискиваю зубы, когда у меня берут кровь, снимают отпечатки пальцев и сканируют глаза. Помещают в аппарат и проверяют сердце. Они даже проверяют зубы. Каждый сантиметр меня исследуют и прощупывают.

Я устала, но и в ярости. Они обращались со мной как со скотом, как с кем-то ущербным, и я запомнила их лица, когда они работали вокруг меня, едва удостоив взглядом. Они умрут первыми. Черт, я даже позволю Акуджи разорвать их на кусочки за то, что они тронули меня.

Спустя несколько часов меня снова ведут, но уже по левому коридору, а не по правому. Здесь находятся другие металлические камеры, но я не могу ни слышать, ни видеть их. В конце коридора дверь камеры стоит открытой, снаружи стоят охранники, и меня заталкивают внутрь. Я поворачиваюсь, чтобы крикнуть им, но тут замечаю Акуджи. Он прикован к стене и сходит с ума, но когда видит меня, останавливается и успокаивается, чернота снова проникает в его глаза. Дверь захлопывается, и через минуту цепи расстегиваются. Акуджи освобождается, не заботясь о своей травме, перекидывает меня через плечо и бросается в темный угол камеры, где обнимает меня, пряча от всех спиной к двери. Он везде касается меня, а хвостом обвивается вокруг меня, словно боится, что они снова меня заберут.

— Я здесь, тише, я здесь. Я в порядке, — говорю я ему снова и снова, поглаживая его лицо, рога и грудь, пытаясь его успокоить. Его рычание переходит в низкое урчание, и он зарывается лицом в мою шею, вдыхая. Когтями сжимает меня до боли, но это лучше, чем холодные прикосновения ученых, поэтому я с удовольствием их впитываю.

— Я мог потерять тебя, — наконец шепчет Акуджи через некоторое время. Я крепче прижимаюсь к нему и закрываю глаза.

— Но ты не потерял. — Отстранившись, я прижимаюсь к его лицу. — И никогда не потеряешь, но, Красный, мы должны играть по-умному. Нам нужно выбраться отсюда и забрать всех с собой. У них здесь в каждой камере сидят монстры, которых обижают, используют и многое другое... Даже дети. — Раздается рычание, и я киваю. — Мы должны освободиться, но придется хорошенько все продумать. Пока выжидать и оценивать лучший выход. Мы все уходим или никто.

— Говоришь как настоящий лидер, — говорит Аку, переворачивая нас так, что я оказываюсь под ним. Его хвост пробирается между моих бедер и раздвигает их, поглаживая мою киску через джинсы. Я откидываю голову назад со вздохом.

— Мы не можем, это им на руку, — протестую я, даже приподнимая бедра, чтобы дать ему лучший доступ. Аку покусывает мою губу, а затем шею, сильнее впиваясь, пока я не выгибаюсь под ним.

— Мне нужна моя пара, — говорит он с хрипотцой. — Мне нужно чувствовать тебя под собой, чтобы знать, что ты в порядке. Пусть они катятся к черту. Пусть смотрят, если хотят. Я убью их всех, прежде чем мы уйдем, но ты моя, и ты нужна мне.

Отчаяние в его голосе заставляет меня расслабиться. Он прав - я тоже нуждаюсь в нем. Они могут смотреть, мне все равно. Я не стыжусь своей потребности в моем мужчине, в моем чудовище.