Пожиратель огня

– Не успели мы закончить второй переход, как на нас обрушилась настоящая лавина этих «выдумок». – Брул сплюнул в костер. – Земля затряслась так, что все решили, будто началось землетрясение. Муджарийские боевые дроматарии, закованные с ног до головы в шипастую броню, прошлись по воинству Шобула словно бык по гончарным рядам. А то, что осталось после этого, можно было собирать с песка ложками.

– Я тогда потерял две трети своих конников, хотя мне и удалось вывести остальных своих людей с поля боя. С тех пор у фарсунцев новый король… и новая армия… – Брул покосился на Кулла. – Так что будь уверен, толку в подобных союзниках предостаточно.

– Ладно, скоро увидим, какие они вояки на самом деле, – хмыкнул Кулл, хотя на него произвел впечатление рассказ Брула, военный опыт которого он ценил. – Лучше расскажите мне, что за человек этот Великий Хелиф.

– Я уже говорил, что его зовут Асаф бер Барахия, – сказал Ка-Ну, зябко кутаясь в толстую меховую накидку. – Но обращаться к нему следует именно Великий Хелиф. Это сын предыдущего Великого Хелифа Хекмета, павшего пять лет назад жертвой наемного убийцы, подосланного неким Масрудом, вождем аддитов – одного из кочевых племен пустыни.

– Похоже, нигде нет покоя королям, – заметил Кулл. – Но продолжай…

– На трон Муджарии взошел законный наследник Асаф, которому тогда было всего пятнадцать лет, – продолжил Ка-Ну, изрядно отхлебнув из меха со сладким зарфхаанским вином. – Если кто-нибудь надеялся, что сможет навязать мальчишке свою волю, то жестоко просчитался, потому что Асаф показал себя мудрым и жестоким правителем. Возглавляемая им армия обрушилась на племя Масруда, и все уцелевшие после побоища еретики – и мужчины и женщины – были посажены на колья, смазанные ядом песчаного скорпиона. Говорят, что несчастные умирали в страшных муках в течение трех дней.

– Клянусь железными перьями птицы Ка, решительный малый! – рубанул ладонью воздух варвар. – Правильно сделал, так мерзавцам и надо! Впредь и другим наука…

– Видишь ли, в Муджарии совершенно не уважают человеческую жизнь, – в ответ на взгляд Кулла поспешил оправдаться Ту, – В отличие от просвещенной монархии Валузии, эти дикари практикуют чистой воды тиранию!

– Править должен один человек, – поддержал Кулла Брул. К его мнению присоединился и Ка-Ну.

– Я не собираюсь обсуждать с необразованными варварами принципы справедливого государственного устройства! – рассердился Ту.

Кулл успокаивающе похлопал старого валузийца по плечу.

– Продолжай, Ту.

– А чего продолжать. – Старик все еще дулся. – Так вот он и правит Муджарией уже пять лет… Но слово его – действительно закон для «детей пустыни», – признал Ту.

– А правду говорят, – обратился к валузийцу Брул, – что Великий Хелиф по ночам превращается в огромного филина и летает над страной, чтобы быть в курсе всех событий?

– Насчет превращений – полная чушь! – засмеялся Ка-Ну. – Но мои шпионы доподлинно выяснили, что Великий Хелиф действительно частенько переодевается в простую одежду и в сопровождении своего советника Фейсала бер Карима отправляется бродить по столичному Бархему.

– А он не опасается, что на него могут напасть? – удивился Брул.

– Во-первых, ни один из «детей пустыни» не нападет на своего господина – такова его популярность; во-вторых, сам Асаф – непревзойденный фехтовальщик и боец, а в-третьих, его советник Фейсал – не только великий государственный муж, но и колдун. Говорят, – Ка-Ну суеверно поежился, – он обучался искусству волшебства в самом Мегрибе!

– Бабьи сказки, – возразил Ту. – Современные географы утверждают, что этой мифической страны, якобы населенной великими колдунами, вовсе не существует!

– Так или нет, люди в это верят. – Ка-Ну пожал плечами.

– А еще у муджарийцев существует такой любопытный обычай, – добавил он чуть погодя. – В каждое новолуние любой из подданных Великого Хелифа имеет право лично искать правосудия у своего владыки.

– Расскажи-ка поподробнее. – Слова старого пикта вызвали у Кулла неподдельный интерес.

– Во всех дворцах Великого Хелифа есть специальное помещение, именуемое Залом Справедливости, – начал рассказывать Ка-Ну. – Один раз в луну двери Зала Справедливости открываются настежь. В этот день любой из «детей пустыни» – будь он разбойник или опальный министр – имеет право обратиться с жалобой или просьбой лично к своему господину. Более того, любого, осмелившегося лишить кого-либо этой возможности, ждет смерть на колу. И насколько я знаю, эта традиция не нарушалась ни разу за последние несколько тысяч лет.

– Вот это я понимаю, – хлопнул кулаком по бедру Кулл, – действительно королевское правосудие! А то знаю я цену нашим продажным судьям!

Ту поспешил перевести разговор на более мирную тему:

– Ты, Кулл, не поверишь, но самую большую ценность для муджарийцев имеют не драгоценности и золото, а дроматарии!

– Как это так? – не поверил Кулл.

– Чистейшая правда, – подтвердил слова советника толстый пикт. – Вообще в Муджарии существует культ почитания дроматариев. «Дети пустыни» уверены, что дроматариев специально для них создал Голгор Пожиратель Огня, которому они поклоняются.

– Дроматарии живут многие сотни лет, но детеныши у них рождаются не чаще, чем раз в сорок лет. Гибель животного – невосполнимая утрата, а их количество – один из главных муджарийских секретов, – добавил Ту. – Если бы эти создания плодились, как обыкновенные лошади или там овцы, муджарийцы легко могли бы завоевать весь мир.

Так вот, самым популярным развлечением у муджарийцев являются дроматерьи гонки. Ставки на них непомерно высоки – из рук в руки, бывает, переходят целые состояния, дворцы, гаремы, а победитель забегов стоит больше, чем его вес золотом! А чтобы стать погонщиком дроматария, нужно быть лучшим из лучшим, – закончил он свой рассказ.

Кулл в удивлении покачал головой.

– Клянусь Валкой, воистину чудной народ!

Глава 2

Когда до Турхунгабада оставалось не более сорока лиг, отряд Кулла был встречен седобородым шайхом, распорядителем церемоний Великого Хелифа.

– Великий Хелиф Асаф бер Барахия приветствует славного из славных короля Валузии Кулла. – Высокий и тощий старец в небесно-голубой чалме, расшитой золотым бисером, склонился в низком поклоне. – Его ничтожному из ничтожнейших слуг, Амару бер Кутайябу, оказана великая честь проводить владыку владык Кулла и его доблестнейших из доблестных воинов, чья слава обгоняет даже их стремительных скакунов, в отведенный Его Валузийскому Величеству, гордости владык земных, и его во всех отношениях достойнейшей из достойных свиты, единственно подобающей солнцеликому владыки Кулла, дворец.

Кулл наградил Ту уничтожающим взглядом, в ответ на который старый советник незаметно пожал плечами, и поблагодарил шайха Амара.

– Кулл Первый, Король Валузии, приветствует в лице достопочтенного шайха Амара бер Кутайяба Великого Хелифа Асафа бер Барахию, да осчастливит свет его славы всех его и так беспредельно счастливых подданных, пышно процветающих под мудрым водительством сего почтеннейшего из достопочтеннейших государя, чей взгляд подобно солнцу милостиво взирает на страну, что имеет счастье быть повелеваемой несравненным этим Государем, – ни разу не запнувшись сказал Кулл.

Он донельзя был горд собой – эту фразу он составлял в уме последние три дня и сейчас радовался как ребенок, глядя на оторопевшего шайха, несомненно наслышанного о короле-варваре. Стоявший за его спиной Брул, не выдержав, начал ржать, и Куллу пришлось хорошенько пнуть его в ногу, чтобы пикт замолчал.

Шайх Амар присоединился к Куллу во главе колонны, а его пышно разодетая в синий и золотой цвета Хелифата свита выстроилась двумя колоннами по сторонам отряда валузийцев. Всю дорогу старый шайх что-то втолковывал Куллу, но атлант, погребенный лавиной слов, вскоре перестал понимать вообще что-либо. Время от времени он просто кивал головой, соглашаясь, или издавал одобрительные и восхищенные восклицания. На самом деле все его внимание было сосредоточено не дроматариях.