Джон Картер – марсианин

Кавалькада выстроилась гуськом и тронулась в путь. Сола втащила меня в пустую повозку, и мы тронулись вслед за процессией. Во главе ее ехало около двухсот воинов, по пять в ряд, столько же в арьергарде, а двадцать или тридцать всадников составляли нашу охрану с каждой стороны.

Все мужчины и женщины были вооружены, а за каждой повозкой шествовала марсианская собака. Моя собственная собака тоже следовала за нами. (Верное животное ни разу добровольно не покидало меня в течение всех десяти лет, что я провел на Марсе.) Наша дорога проходила через небольшую долину, холмы и вниз – на дно мертвого моря. Именно там, у «инкубатора», произошло мое знакомство с марсианами. Вся кавалькада пустилась бешеным галопом, как только мы достигли плоской поверхности морского дна. Инкубатор и был конечным пунктом нашего путешествия.

Мы остановились, и повозки с военной точностью окружили инкубатор. Человек десять воинов во главе с гигантом-вождем спустились на землю и направились к зданию. Тарс Таркас что-то говорил главному вождю, которого звали Лоркас Птомель Джед, причем джед было титулом. Вскоре Таркас через Солу подозвал меня. Я уже научился передвигаться по Марсу и быстро приблизился.

Почти из всех яиц уже вылупились отвратительные маленькие дьяволята. Инкубатор кишмя кишел ими. Ростом они были от трех до четырех футов и без устали ползали с места на место в поисках пищи.

Когда я остановился перед Тарсом Таркасом, он указал рукой поверх инкубатора и произнес: «Сак». Он хотел, чтобы я повторил свой вчерашний прыжок-полет для Лоркаса Птомеля. Должен сознаться, что мне это польстило, и я прыгнул высоко через выстроившиеся повозки в самый дальний конец инкубатора. В ответ Лоркас Птомель пробурчал что-то невнятное в мою сторону и больше не обращал на меня внимания. Он занялся делами, а я получил возможность наблюдать.

Воины пробили в стене инкубатора выход для детенышей и встали в две длиннейшие шеренги по обе его стороны, образовав узкий коридор. Маленькие марсиане неслись со всех ног, как стая диких оленей. Им позволили пробежать проход во всю его длину, а затем женщины и старшие дети отлавливали их по одному, причем последний в ряду ловил первого из маленьких марсиан в момент, когда тот достигал конца коридора. Женщины сразу забирали детенышей в повозки, а подростки передавали их марсианкам с рук на руки.

Когда церемония была окончена, я отправился на поиски Солы и нашел ее в нашей повозке с отвратительным маленьким существом, которое она крепко сжимала в объятиях.

Как воспитывают марсиан? Их просто учат говорить и пользоваться оружием с первого же года жизни. У них нет настоящих отцов и матерей. Пять лет они провели в яйце (период инкубации), вылупились и выходят на свет вполне развившимися, за исключением роста. Они являются общими детьми, и их образование зависит от женщины, к которой они попадут после инкубатора.

Приемные матери могут даже не иметь собственного яйца в инкубаторе. Так было с Солой, которая еще не начала класть яиц, когда стала матерью младенца другой женщины. Но у марсиан это обычная система: любовь родителей к детям и детей к родителям неизвестна им.

Я полагаю, что именно эта ужасная система, применявшаяся веками, и уничтожила всю красоту, тепло их жизни. С рождения марсиане не знают ни отцовской, ни материнской любви, не понимают значения слов «у себя дома». Их признают «пригодными к жизни», только когда они докажут силу. Любого детеныша с малейшим физическим недостатком убивают. Испытания эти мало кому под силу, но марсиане плакать не будут.

Возможно, это даже не жестокость. Жители Марса ведут тяжелую и безжалостную борьбу за существование на умирающей планете. Все естественные богатства на ней истощены до такой степени, что поддержка каждой лишней жизни означает лишнее бремя. Марсиане дают жизнь только сильным особям и с поистине сверхъестественной дальновидностью регулируют рождаемость. Каждая взрослая женщина-марсианка производит на свет около тридцати яиц в год, их скрывают в тайниках подземной пещеры, где температура слишком низка для инкубации. Раз в год эти яйца внимательно исследуются советом двадцати старейшин, и оставляется сотня самых совершенных, остальные уничтожаются. К концу пяти лет из нескольких тысяч произведенных на свет яиц бывает отобрано приблизительно пятьсот – тысяча. Их помещают в почти не пропускающие воздух инкубаторы, чтобы солнечные лучи наконец дали им жизнь.

Нынешнее деторождение было одним из удачнейших: почти все яйца оказались созревшими к одному дню. Если же из оставшихся яиц позже и вылупятся маленькие марсиане, они будут предоставлены сами себе. Такие дети нежелательны, так как передадут и своему потомству склонность к более длительному периоду инкубации. Это нарушит вековую систему расчетов, определяющую время возвращения к инкубатору с точностью до одного часа.

Инкубаторы строятся в отдаленных, хорошо защищенных местах, чтобы укрыть их от враждебных племен. Если чужаки все же найдут и уничтожат кладку, это катастрофа, в общине еще пять лет не будет детей. Впоследствии мне пришлось быть свидетелем результатов такой катастрофы.

Племя, в которое я попал, насчитывало тридцать тысяч душ. Они кочевали по огромному пространству бесплодной пустыни между сороковым и восьмидесятым градусом южной широты. Инкубатор находился далеко на севере, на необитаемой равнине. Главные стоянки были расположены на юго-западе, вблизи пересечения двух так называемых «марсианских каналов». И теперь предстояло тяжелое, долгое путешествие домой.

В мертвом городе я провел несколько дней в полном бездействии. На следующий день воины рано утром уехали куда-то и вернулись только к ночи. Как я узнал позже, они перенесли очередную партию яиц из подземных пещер в инкубатор, стену которого затем опять заделали на новый пятилетний период.

Обязанности Солы увеличились теперь вдвойне, так как она должна была заботиться кроме меня еще и о детеныше. Но это было несложно, потому что мы оба ничего не знали о жизни на Марсе и Сола обучала нас одновременно.

«Добычей» Солы оказался хорошо сложенный, сильный мальчик около четырех футов роста. Он быстро всему учился, и скоро мы подружились.

Я уже говорил, что марсианский язык чрезвычайно прост, и через неделю занятий я мог общаться на элементарном уровне. Также под руководством Солы я до такой степени развил свои телепатические способности, что скоро понимал практически все происходящее вокруг меня. Солу, правда, удивляло, что, хотя я легко схватывал чужие мысли (даже когда они предназначались не мне), никто не мог разобрать мои.

Вначале это уязвляло меня, но впоследствии я был очень рад этому, поскольку такая особенность давала мне преимущество.

8. Небесная пленница

Вскоре марсиане собрались в обратный путь к своему лагерю. Но едва мы вышли за пределы города, был отдан приказ к немедленному возвращению. Зеленые марсиане как опытные воины быстро рассеялись по ближайшим зданиям. Через три минуты не осталось и следа от целого каравана повозок, мастодонтов и вооруженных всадников.

Мы с Солой оказались в том самом доме, где произошла моя встреча с обезьянами. Я захотел узнать, чем вызвано наше срочное отступление, поднялся на верхний этаж и выглянул в окно. Там я увидел причину. Огромное парусное судно медленно летело через гребень ближайшей горы. За ним последовало еще одно, еще… пока не показалось двадцать штук, которые медленно и величественно двигались к нам, низко фланируя над равниной.

Каждое имело странное знамя, развевающееся над палубой от носа до кормы, а на носу был изображен необычный символ, который сверкал в солнечных лучах и был ясно виден издалека. Я мог различить фигуры, толпившиеся на верхней и средней палубах воздушного судна. Обнаружили ли они наше присутствие или просто смотрели на покинутый город, я не знаю, но их ожидала жестокая встреча. Зеленые марсиане дали залп внезапно и безо всякого предупреждения.