Индустриализация

Я буду очень рад, если Вы почувствуете за моими словами гораздо больше, чем я сумел сказать, ибо слова эти звучат, может быть, официально и не передают теплого, действительно дружеского отношения моего к Вам. (Да только ли моего?)».

Помимо работы, романтики и творчества, Ростов стал для Фадеева этапным периодом еще в одном отношении – здесь он впервые всерьез занялся литературной оргработой – тем самым «литературным менеджентом», который в будущем стал для него не то благословением, не то проклятием.

Почти сразу по приезду, в конце 1924 года Фадеев делает свой выбор в тогдашнем море разливанном творческих объединений и вступает в Ростовскую ассоциацию пролетарских писателей. Ростовская ячейка, организованная в 1923 году Владимиром Киршоном и вскоре превратившаяся в Северо-Кавказское объединение АПП, была одной из самых сильных региональных организаций знаменитого РАПП, о котором разговор впереди.

В начале июня 1925 года на пленуме СКАПП начинающего писателя Фадеева избирают в президиум правления, а затем и в состав бюро СКАПП. Организаторские способности были у него одним из самых прокачанных скиллов, и летом 1925 года именно Фадеев едет с докладом от СКАПП в Москву на правление ассоциаций пролетарских писателей – чтобы «засветиться» уже на общесоюзном уровне.

Кстати, именно Фадеев продавил создание первого в этом регионе литературного журнала, существующего и поныне под названием «Дон». Как вспоминал Микоян: «Помню, с какой настойчивостью Булыга убеждал всех нас, членов бюро крайкома, в необходимости организации специального краевого литературного журнала. И ведь убедил, добился своего!».

Тогда журнал назвали «Лава», и его первый номер вышел весной 1925 года. Во главе нового издания встал триумвират, соредакторами числились три самых заметных деятеля СКАПП – Александр Фадеев, Владимир Киршон и Владимир Ставский.

И если Александр нам уже хорошо известен, то оба Владимира явно заслуживают быть представленными.

[1] Недоучившийся Фадеев путает Демокрита с Гераклитом. Не будьте, как Фадеев!

Кирш и Кирп

Все три соредактора журнала Северо-Кавказской ассоциации пролетарских писателей «Лава» были биографическими братьями.

С высоты птичьего полета – между Ставским, Фадеевым и Киршоном отличий нет вообще. Ровесники – 1900, 1901 и 1902 года рождения. Все рано ушли в революцию и стали большевиками раньше, чем прожили второй десяток лет. Все трое - активные участники Гражданской войны – причем прошли ее не писарями в штабах и не ораторами в агитвагонах. После войны, так и не получив толком образования, все стали сначала политработниками, а затем – успешными писателями и литературными функционерами.

Но вот при более близком знакомстве всплывают нюансы.

Начнем с младшего.

Владимир Михайлович Киршон родился 19 августа 1902 года в городе Нальчике, в интеллигентной семьеприсяжного поверенного, выпускника юридического факультета Санкт-Петербургского университета Михаила Львовича Киршона. Мама – Ольга Петровна Киршон, в девичестве Зайцева, после окончания Бестужевских высших женских курсов работала фельдшерицей.

Детство Володи прошло в Санкт-Петербурге. Родители были изрядными леваками и активно участвовали в революционном движении. Отец частенько защищал на процессах революционеров, мать дважды отбывала тюремное заключение в Петропавловской крепости, один раз с маленьким Володей.

При этом адвокатом отец был весьма профессиональным и знающим, процессы обычно выигрывал, поэтому семья не бедствовала. Скажем честно - Фадеев, иногда в запальчивости обзывавший Киршона «барчуком», имел к этому определенные основания. Вот его детская фотография.

Согласитесь – барчук барчуком.

Когда пришел срок, мальчика естественно, отправили в хорошую гимназию – получать хорошее образование. Юноша прекрасно закончил шесть классов, а потом случилась революция.

Вот он в последний спокойный год – 1916-й - вместе с сестрой Валей. Через два года этот мальчишка станет бойцом на Гражданской войне.

После Февраля гимназист Киршон бросил учебу и окунулся в манящую стихию революции. Обеспокоенные активностью старшего сына и опасаясь угрозы голода, в 1917 году Киршоны принимают решение – отправить детей с матерью на юг, к родственникам в Кисловодск, где Киршона-младшего сдали в Кисловодскую гимназию.

Поучившись там в 17-18 годах, 15-летний Володя выкидывает кунштюк, который от него никто не ждал – записался добровольцем в команду бронепоезда «Варяг» при отряде красных партизан Н. С. Янышевского. Красный бронепоезд с боями прорвался во Владикавказ, а в середине января 1919 года вернулся в Кисловодск. После того, как Кисловодск был захвачен белыми, мать очень боялась, что кто-нибудь стуканет о красноармейском прошлом сына в контрразведку. Поэтому отправила сына к родственникам в Ростов, оттуда тот удрал в Харьков, где снова вступил в РККА – рядовым бойцом 11-й армии.

Воевал честно, в 1920 году в 18-летнем возрасте стал членом РКП(б) и после бегства Врангеля из Крыма и окончания войны был откомандирован в Москву на двухгодичные курсы Рабоче-крестьянского коммунистического университета (РККУ).

В время учебы в университете имени Я.М. Свердлова прославился неуемной творческой энергией. Перевел на русский язык французскую песню времен Великой Французской революции «Наша Карманьола», которая стала очень популярной в среде рабочей молодежи, прилипчивый припев звучал повсюду:

Жарь, жарь, жарь,

Буржуя на фонарь

Жарь, жарь, жарь скорей

Хватило б только фонарей.

На волне успеха Киршон даже сделал сценарий «Наша Карманьола» и издал его в 1923 году. Но успех песни не шел из головы, поэтому Володя сосредоточился на сочинении песен, многих из которых даже стали недолгими хитами - «Мы — фабричные ребята» или «Мировой пожар горит, буржуазия дрожит!»

В 1923 году Володя Киршон заканчивает курсы Коммунистического университета и проректор Клавдия Ивановна Кирсанова, жена главного безбожника страны Емельяна Ярославского, писанная красавица в молодости и убежденная большевичка, 11 лет отсидевшая в тюрьмах, на каторге и в ссылке, самолично пишет характеристику выпускнику-активисту:

«Активен, хорошо разбирается в вопросах партжизни, выдержан, дисциплинирован».

Как дипломированного специалиста, Владимира Киршона направляют в Ростов, там он получает комнату в коммуналке в знаменитом ростовском «Доме Зворыкина», где до революции жил градоначальник генерал-майор Иван Николаевич Зворыкин.

Работать Киршона отрядили заведующим учебной частью ростовской совпартшколы.

Но, как и Фадееву, активная партработа не мешала ему творить – сочинять пьесы, стихи и песни. Киршон ставит революционно-агитационные пьесы собственного сочинения и продолжает писать комсомольские песни – такие, как «Посмотрите как нелепо расплылася рожа НЭПа».

В 1923 году завуч совпартшколы даже написал для киностудии «Пролеткино» сценарий одного из первых советских шпионско-приключенческих фильмов «Борьба за ультиматум». Причем в соавторстве с Михаилом Бойтлером, также известным как Бойтлер-Гарден.

Это был человек весьма бурной биографии – один из пионеров велосипедного спорта в нашей стране, чемпион Российской империи по велоспорту 1905, 1907 и 1917 годов, а также победитель первого чемпионата РСФСР по велоспорту (1918). При этом он был еще и хорошим боксером (серебряный призер первого чемпионата РСФСР по боксу в легком весе 1918 года) и профессионально занимался конькобежным спортом.

Спортивные успехи не помешали Михаилу Бойтлеру стать известным киношником. Он писал сценарии, а также руководил известным всей Москве кинотеатром на Малой Дмитровке, 6, где ныне располагается театр Ленком. Прославился дикой инновационностью, в частности, создал при кинотеатре знаменитый «Ночной клуб», также известный как «Заячья академия», где тусила вся кинематографическая молодежь Советской России - Сергей Эйзенштейн, Дзига Вертов, Лев Кулешов и многие другие.