Индустриализация

Паренек ничего не хотел слушать и в конце концов заявил:

– Если вы мне разрешения не дадите, я все равно без разрешения уеду в Советский Союз, там меня примут, я знаю. Здесь я пропаду. Как вы этого не хотите понять!

У него были светлые волосы и удивительно бледное лицо.

Отбор специалистов я проводил два дня. Это были дни большого нервного напряжения. Передо мной люди раскрывали свое горе, трудности жизни, отчаяние».

Ну и каков вывод? – спросите вы. Вывод я тоже процитирую – из той самой докладной записки ИНО Народного комиссариата тяжелой промышленности, вышедшей, между прочим, под грифом «Секретно!»:

«При активном участии значительного количества ценных иностранных специалистов и высококвалифицированных рабочих были построены и пущены в ход крупнейшие предприятия (Сталинградский и Харьковский тракторные заводы, Горьковский и Московский автозаводы, Кузнецкстрой, Магнитострой, Краммашкомбинат, Уралмашзавод, Запорожсталь и т. д., и т. д.)».

А вот теперь мы возвращаемся к нашей металлургии.

Металлургия, буржуи и планов громадье

Возвращаемся к проектам строящихся в первой пятилетке металлургических заводов.

Да, разумеется, советская Россия действительно покупала на Западе современные заводы «под ключ», в формате «все с продавца – от проекта до запуска производства».

Таким образом, например, американская фирма «Альберт Кан Инкорпорейтед» поставила в СССР Сталинградский тракторный завод, с работниками которого мы уже познакомились. Сооруженный в США завод был размонтирован, перевезен на Волгу и за шесть месяцев собран под наблюдением американских инженеров во главе с руководителем строительства Джоном Найтом Калдером.

Понятно, почему большевики так поступили.

Тракторов в Российской империи не делали вообще, то есть абсолютно, местные специалисты по этому вопросу отсутствовали как явление, поэтому любые попытки сэкономить копеечку могли вылиться только в потерю денег. Дешевле пойти и купить все «от и до». Еще и скидку за опт выгрызть можно.

Металлургам же такая халява не выкатывала. С металлургическими заводами в стране все было гораздо лучше – вон тебе, целая Украина в помощь, заставленная сравнительно новыми заводами, любезно построенными буржуями перед войной. Изучай чужой опыт, лови сохранившихся спецов и делай проект по образу и подобию. Дерзайте, товарищи металлурги, дерзайте. Зря вам, что ли, целый проектный институт создали?

Загвоздка случилась только с двумя заводами.

Как вы наверняка догадались – с двумя восточными гигантами, Магниткой и Кузнецким. Не, так-то все было нормально, проектирование Магнитогорского и Кузнецкого металлургических заводов осуществлялось Государственным институтом по проектированию металлургических заводов (Гипромезом).

Поначалу. А потом…

Чтобы было понятней, в чем случился затык, поясню ситуацию на примере Магнитки.

По первоначальному проекту, мощность Магнитки должна была быть 565 тысяч тонн чугуна в год. Однако в начале 1930 года первоначальная проектная мощность завода была пересмотрена и установлена в размере 2,5 млн тонн в год с последующим увеличением до 4 млн тонн.

- Скока-скока?! – тут же спросят внимательные читатели. – Ты там лишний нолик не написал? Сам же в прошлой главе говорил, что вся металлургическая промышленность СССР накануне индустриализации выпускала 3,3 млн тонн чугуна.

Да, именно так – 3,3 миллиона. А проектная мощность Магнитки – 4. Один завод должен был перекрыть производство огромного государства. И, кстати говоря, 3,3 млн - это был очень неплохой показатель.

Чтобы вам окончательно стало понятно, ЧТО затеяли строить эти затейники-большевики и вы оценили запредельную масштабность проекта, приведу еще немного цифр, но уже не плановых, а реальных показателей.

Когда в 1936 году доменный цех Магнитогорского комбината вышел на производительность в 1,5 млн тонн чугуна, он тем самым обошел годовые показатели сразу двух ведущих западных держав: Италии (700 тысяч) + Канады (те же 700 тысяч тонн). Один цех – и две страны.

Вот они, сталевары Магнитки 30-х. Соль земли – люди труда, становой хребет державы.

Не случайно самые умные буржуи забеспокоились еще тогда, на стыке 20-х и 30-х. Великий бизнесмен Генри Форд предостерегал:

«Россия начинает строить. С моей точки зрения, не представляет разницы, на какую теорию опирается реальная работа, поскольку в будущем решать будут факты... Если Россия, Китай, Индия, Южная Америка разовьют свои способности, то что мы будем делать?

Только одержимые глупой жадностью (причем здесь больше глупости, чем жадности) могут думать, что мир всегда будет зависеть от нас, и смотреть на наш народ, как на вечные фабричные руки всех народов. Нет! Народы сделают так, как делает Россия. Используя американские методы, русские выгадывают полвека опыта. Они идут к тому, чтобы в отношении промышленности быть в ногу с веком».

Очень занятно эта старая цитата звучит сегодня, не находите?

Но вернемся назад, в конец 1920-х, когда двух советских гигантов только проектировали.

Очень быстро стало понятно, что Гипромез не справлялся с проектом – да он и не мог справится. Нельзя спроектировать то, что отродясь не делал, а заводы такого масштаба в России не строились никогда.

Их вообще нигде не строили, кроме Америки. Вот там – да, там гиганты водились - вроде завода Гери, выплавлявшего в год 3 миллиона тонн чугуна. Но Гери возводили около 12 лет – почему американцы и весьма скептически оценивали советские планы все построить за одну пятилетку.

Понимание, что мы сами не вытянем, пришло очень скоро. Как писалось в докладной записке Госплана СССР: «Несомненно, что наши новые гиганты не могут быть смонтированы и пущены в ход без привлечения для работы на них известного количества иностранных рабочих, примерно до 2-3%, а также более значительного количества иностранного инженерно-технического персонала. На это мероприятие нужно изыскать валюту. Главное же надо идти по пути расширения приглашения безвалютных иностранных рабочих, что возможно осуществить в широких размерах в условиях большой безработицы в капиталистических странах».

В общем, 15 января 1930 года ЦК ВКП(б) принял постановление о привлечении иностранных специалистов к проектированию и строительству новых металлургических заводов, а также к подготовке кадров для этих заводов. За помощью в проектировании ожидаемо поехали на поклон в Северо-Американские Соединенные Штаты.

Сначала нашли подрядчика для Кузнецкого металлургического комбината (КМК, проектная мощность – 1,2 млн тонн). Им стала компания Freyn Engineering (США, Чикаго), которая в 1928 году подписала договор на проектирование будущего комбината. Договор, кстати, был подписан только после того, как большевики выторговали свое главное условие - непосредственное проектирование осуществляется в Чикаго, но рабочие чертежи будут делаться только в СССР. И вообще, надо сказать, советские заказчики торговались отчаянно. К примеру, проектирование производственных мощностей первоначально предполагалось заказывать по схеме связанных кредитов в США, но условия кредитования в Штатах оказались настолько жесткими, что американцам пришлось пойти навстречу советскому правительству, которое смогло привлечь немецкие кредиты. В Германии и было размещено производство мощностей для КМК по американским чертежам.

Выбитые возможности участия советских специалистов на каждом этапе проектирования позволили отечественным проектировщикам получить уникальный опыт. Который и был использован при проектировании Магнитки.

Вообще для создания проекта уральского гиганта была нанята американская проектно-строительная фирма «Мак-Ки» (Arthur McKee Company). Однако вскоре советская сторона начала жаловаться, что проектирование американцами осуществляется медленно, сроки нарушаются и документы поступают на строительство с большим опозданием – что тормозит стройку!