Индустриализация

Берзини, Споргисы, Клявини...

Годы людей переплавили.

Перемололи. Прославили.

Перетряхнули. Расслабили.

И разделили их на двое:

не по богам,

не по нациям,

не по семейным симпатиям,

а по фронтам и по партиям.

Кровью и вьюгами кашляя,

время спросило у каждого:

"Ты за кого?"

Ленцманы, Лепини, Крастыни

шли, будто в молодость, -

в красные!

И застывали - помолвленно –

то в караулах у Смольного,

то на простреленном бруствере...

Сжав кулаки заскорузлые,

шли батраки и окопники

в краснознаменные конники.

Не за церковными гимнами,

не потому, что прикинули:

где посытней...

Макс Думпис тоже поверил. Поверил раз и навсегда и после этого уже не жалел – никого не жалел, и себя в первую голову. Унтер Думпис стал большевиком задолго до революции, еще в феврале 1917 года. А уже через год товарищ Думпис был назначен московским губернским военным комиссаром. На этой должности, кстати, вообще побывало много латышей – Берзин Оскар Михайлович, Пече Ян Яковлевич, Берзин Эдуард Петрович…

Они честно дрались везде, куда их посылала Революция, а в конце 1918 года пошли отбивать себе свою Латвию, образовав из латышских полков 1-ю стрелковую дивизию Армии Советской Латвии. Он тоже был там – членом Реввоенсовета Латармии и Рижского ревкома, потом военком оперативного управления Штаба Западного фронта. Он дрался так, как никогда прежде, но немцы, эстонцы и поляки все-таки выдавили их с Родины, заставили уйти обратно в Россию.

Впрочем, у Революции нет национальности, и он служил ей в меру своих сил – дрался с Деникиным, потом командовал 10-й и 170-й бригадами на Польском фронте. Всё было как в песне:

На Дону и в Замостье

Тлеют белые кости,

Над костями шумят ветерки.

Помнят псы-атаманы,

Помнят польские паны

Конармейские наши клинки.

Финалом его военной жизни стал приказ Реввоенсовета Республики № 68 которым комбриг 170 бригады 57 стрелковой дивизии Думпис Марк (так в указе - ВН) Францевич был награжден орденом Красного Знамени. Тогда это было даже не Герой Советского Союза, а гораздо круче. Как писал наш летописей Вася Емельянов, «в те времена орденами награждали вообще не часто».

А во второй половине 1921 года наш орденоносец был отозван из армии и направлен на работу в Народный комиссариат иностранных дел. Даже не с корабля на бал, а из окопа – на паркет.

Сюжет второй. Дипломат

«Когда персидское казачество восстало…»

В новой, дипломатической, ипостаси его кинули как щенка в воду. Бросили, как в реку, в Большую Игру.

Термин «Большая игра» (Great Game), кстати, сначала употреблялся исключительно англичанами, впервые появившись в письмах английского офицера Артура Конолли, одного из самых знаменитых участников этого конфликта Российской и Британской империй в Центральной Азии. Русские же обычно именовали Большую игру «Турниром теней» — так назвал эту многолетнюю схватку засекреченных агентов, дерзких полевых разведчиков и внешне невозмутимых дипломатов тогдашний министр иностранных дел Российской империи граф Карл Нессельроде.

У русских не нашлось своего живописателя Турнира Теней, а у англичан был великий скальд империи Редьярд Киплинг, воспевший Большую игру в своем самом знаменитом романе «Ким». Помните пророческие слова одного из героев романа: «Только когда все умрут, кончится Большая игра»?

Конолли, кстати, права на копирайт не предъявлял: к моменту издания «Кима» прошло уже более полувека с того трагического для Британии дня, когда на главной площади Бухары полковнику Чарльзу Стоддарту и капитану Артуру Конолли, просидевшим в зиндане более года, отрезали их кишащие вшами головы. Именно отрезали – в Туркестане головы никогда не рубили, как в варварских Европе или России, а всего лишь аккуратно отделяли тонким ножом один позвонок от другого.

Я не буду рассказывать обо всех перипетиях возобновившейся в первые годы Советской власти Большой Игры, для этого нужна книга, если не многотомник. Лишь вскользь пройдусь по тем эпизодам, в которых принимал непосредственное участие мой герой.

Первым его дипломатическим местом службы стала должность генерального консула РСФСР в Тебризе, которую Думпис занимал с сентября 1921 г. по январь 1923 года. Тебриз – это в Персии. Персия еще в имперский период стала честно разделенной «страной-буфером», северную часть которой контролировала Россия, а южную – Великобритания. Но революция все похерила.

Большевики в своей ненависти к имперской политике и прочим буржуазным колониализмам вывели из Ирана русские экспедиционные войска и аннулировали все российско-иранские соглашения. Обрадовавшиеся англичане в полном соответствии с главным принципом пригородных электричек «задницу оторвал – место потерял!» быстренько оккупировали бывшую зону русского влияния, использовали ее как плацдарм для интервенции на Кавказ и закаспийские области Туркестана.

«Ах вот вы как?» - обиделись большевики и организовали персидскому марионеточному режиму Гилянскую Советскую Социалистическую республику. Я о ней немного писал в своей книге "Жил-был художник один", рассказывая про "дервиша Революции - поэта Велимира Хлебникова.

Двуязычная стенгазета «РОСТА»: Да здравствует Мирза Кучек-хан, 27 июня 1920 года

Сейчас этого уже тоже никто не помнит, а тогда Орджоникидзе и Раскольников вышли из Баку на судах Волжско-Каспийской военной флотилии и взяли курс на порт Бендер-Энзели, где стояли корабли, угнанные при эвакуации проигравшими белогвардейцами. Тогда приплывшие из Баку трудящиеся Советского Закавказья устроили резню с британскими и белогвардейскими войсками, контролировавшими иранский город, и таки выбили их из порта, вернув себе корабли. А иранские коммунисты под шумок заняли город Решт – столицу провинции Гилян, объявили Персидскую Советскую республику и начали создание Персидской Красной армии.

И во всем этом бардаке чем дальше, тем выше всходила звезда Реза-хана Пехлеви.

Чистокровный перс, Реза родился в семье мелкого помещика-офицера, а в 1900 году поступил на службу рядовым пулеметчиком в Персидскую казачью дивизию. Дело в том, что во время англо-русской борьбы за влияние в Персии была создана Персидская казачья бригада. Командовали «иранскими казаками» русские офицеры и урядники. Одним из самых знаменитых «казачков» и стал перс Реза-хан, начавший службу рядовым "пластуном" и дослужившийся до полковника. В силу этой особенности своей биографии будущий персидский монарх свободно говорил по-русски, и в беседах с советскими дипломатами бывший пулеметчик, а ныне основатель династии Пехлеви очень любил красиво, по-казацки, завернуть отборным русским матом.

За пулеметом - лихой казак Реза Пехлеви.

Впрочем, ко времени появления в Персии нашего героя веселуха начала потихоньку стихать. Реза-хан, который в 1920 году сместил русского командующего казачьей дивизией и занял его место, год спустя с помощью сослуживцев-казаков с боями занял столицу Персии город Тегеран, и был назначен военным губернатором и главнокомандующим, а через некоторое время — военным министром.

Город Тебриз, консулом в котором стал наш герой, имел давние и славные традиции бунта. Не далее как в апреле 1920 года во всем Северном Иране под руководством шейха Мохаммеда Хиабани поднялось восстание против правящих страной «британских прислужников», которое было разгромлено в сентябре этого же года в городе Тебриз. Впрочем, и в 22-м активная борьба за власть в Иране даже и не думала стихать. В ней и принял посильное участие бывший латышский стрелок Макс Думпис.