Двадцатые

Сконструированная на одном из бакинских керосиновых заводов фирмы «Братья Нобель» в 1883 г. В.Шуховым и И.Елиным кубовая батарея для непрерывной перегонки нефти

Все на том же злосчастном для инженеров рубеже двадцатых и тридцатых годов, когда «Шахтинское дело» сменялось делом «Промпартии», в 1929 году Иван Елин был арестован органами ОГПУ как «член контрреволюционной, шпионско-вредительской организации в нефтяной промышленности». На допросах инженер достаточно откровенно рассказывал о своих политических воззрениях:

И.И. Елин

«Я родился 6 ноября ст.ст. 1869 г. в дер. Тарасово Владимирской губ. в семье крестьянина, который отправился на заработки в Оренбург и в возрасте около одного года увез меня с собою. Отец мой был сначала плотником, потом столяром, потом десятником, потом мелким служащим по строительным работам...

...Отец мой на свои скудные заработки сумел, однако, отдать меня в Оренбургскую гимназию, перейдя в пятый класс гимназии, мне пришлось из нее уйти, вследствие переезда отца из Оренбурга в Самару. Там я поступил в Реальное училище – его можно было окончить на год раньше гимназии, и из него можно было поступить в высшее учебное заведение...

Я кончил реальное училище первым, несмотря на то, что в это время «кухаркиным детей» не очень поощряли. Точно также одним из первых я кончил курс Ленинградского технологического института. Учась в учебных заведениях я, исполняя волю отца, да и сам, боясь, совершенно не интересовался политическими вопросами. … Окончил я курс в 1892 г., отец мой был страшно горд, что у него сын инженер. Вскоре я поступил по рекомендации Института на завод быв. Шибаева в Баку, где и проработал 19 лет...

Каков был мой жизненный идеал? Я мечтал быть свободным человеком, т.е. хотел жить, ни от кого не завися, не имея над собою никакого хозяина. Эту свободу, эту независимость в прежнее время могла дать только деньги. Поэтому я всегда жил очень скромно, стараясь сберегать деньги, чтобы к концу своего жизненного пути быть тем свободным человеком, о котором я мечтал. ... Революция лишила меня моих сбережений, и я увидел, что мне, уже порядочно усталому человеку под пятьдесят лет, надо начинать жизнь сначала...

...Был ли я всем доволен в своем положении советского служащего, в особенности в первые годы сравнительно с прошлым? Было бы грубой ложью сказать, что я был в восторге. Нет, было тяжело, в особенности в годы 18, 19 и 20, но тяжело исключительно из-за тяжелого материального положения, единственным утешением в котором было то, что не мне одному, а и всем тяжело. Благодаря так называемым совнаркомовским пайкам, однако, положение специалистов не было так трудно, как прочих граждан, и этом мы все очень ценили...».

Как и Стюнкель, Елин был приговорен к расстрелу с заменой на 10-летний срок заключения в лагере.

В лагерях Коми АССР работал по специальности: химик лаборатории промысла № 2 им ОГПУ УПИТлага, инженер на нефтеперегонном заводе в Чибью (ныне - Ухта). Писал научные статьи, одна из последних публикаций - статья «Ухтинская нефть и пути ее переработки» в журнале Ухтпечстроя «Недра Советского Севера», №1 за 1933 г.

Номер журнала «Недра Советского Севера» со статьей И.И. Елина.

Умер в заключении 21 октября 1933 года от «грудной жабы».

При всей разности политических взглядов преподавателей МГА была у них одна особенность, которая в большей или меньшей степени, но присутствовала практически у всех. Они были не только технарями – технократами, и полагали, что в будущем именно «технари» будут определять направления развития современного общества.

Иногда их так называли прямым текстом, как Стюнкеля. Бориса Эрнестовича причислили к технократам, после того как Энгельмейер в своей статье о «философии техники» процитировал его слова, утверждающие, что промышленность сможет нормально развиваться только в том случае, если во главе каждого предприятия будет стоять опытный, всесторонне образованный инженер.

Их вера в невероятные перспективы технических наук была безграничной, и это, конечно, поколенческое. Они сформировались в те годы, когда только появились работающие действенные методы научного познания мира с его последующим преобразованием. Они были пионерами этого процесса, и не могли не ощущать себя демиургами, закладывающими основы, задающими направления, по которым пойдет радикальное преобразование мира, его техническое перевооружение.

Некоторые из них и Октябрьскую революцию оценивали именно с подобных позиций.

В том самом 1928 году, когда в Советской России «закручивание гаек» начали именно с возомнивших о себе инженеров, и технократы поехали в лагеря, профессор Московской горной академии со сложной фамилией Грум-Гржимайло отправил записку в президиум НТУ ВСНХ СССР.

Владимир Ефимович входил в немногочисленную когорту людей, которые сделали металлургию наукой, и был одним из самых авторитетных и уважаемых российских металлургов, создателем гидравлической теории печей, членом-корреспондентом АН СССР.

В.Е. Грум-Гржимайло

Записку эту старый ученый писал уже смертельно больным (он умрет через три месяца после отправки письма), и, возможно, поэтому начал без предисловий, с самого главного:

«Учение Маркса есть отсталое учение, уже потерявшее всякую под собой почву. Оно было создано в период расцвета мускульного труда и почти полного отсутствия технического знания и промышленности.

Теперь картина резко меняется, и я совершенно убежден, что через 50 лет никакого пролетариата не будет. Как труд рабов, необходимый в древние времена, заменился работою пара и гидравлической силы, так труд пролетариата заменится электричеством.

Наш инженерный идеал, зарю которого мы уже видим в железопрокатных заводах Америки, есть завод без рабочих. Это даст людям такое обилие жизненных ресурсов, что в классовой борьбе не будет смысла. Капитализм прекрасно справляется с задачей насаждения этой будущей культуры: гражданин САСШ уже сейчас в 12 раз богаче русского и во столько же раз лучше обеспечен жизненными ресурсами.

Из сказанного очевидна одиозность диктатуры мозолистых рук. Но… фактически власть в России у большевиков… Это факт, с которым надо смириться.

Большевики хотят сделать опыт создания социалистически построенного государства. Он будет стоить очень дорого. Но татарское иго стоило еще дороже; однако только благодаря татарской школе русские сделались государственной нацией.

Временный упадок, ослабление нации с избытком покрываются выгодами такой школы. Увлечение большевизмом сделает русскую науку такой же сильной, как американская. Подавление большевиками личной, промышленной и торговой инициативы, бюрократизация промышленности и всей жизни сделают русских нацией людей инициативы и безграничной свободы. Большевики излечат русских от национального порока — беспечности — и как следствие ее — расточительности.

За это стоит заплатить.

И вот почему я приветствую этот опыт, как бы тяжелы не были его последствия для современного мне поколения…».

***

Трудно представить более несхожих людей, чем преподаватели МГА и их ученики, «волчата Гражданской». Хорошо образованные инженеры средних лет в безукоризненных шевиотовых костюмах, и малограмотные юноши в буденовках и обмотках.

Преподаватели и выпускники металлургического факультета МГА. 1930 г.

Не будь революции – у них практически не было бы шансов встретиться, но «опыт создания социалистически построенного государства» свел их вместе в стенах здания на улице Калужской.

И там неожиданно обнаружилась, что у них есть по крайней мере одна общая черта – и те, и другие умели мечтать.