Двадцатые

В том же 1930 году Сергей Иванович начал работать в еще одном осколке Московской горной академии - в Московском институте цветных металлов и золота, где стал создателем и заведующим кафедрой обработки металлов давлением, в просторечии – «ковка-штамповка».

Одновременно был заместителем директора Института металлургии АН СССР, где возглавлял отдел все той же «ковки-штамповки».

Сергей Иванович занялся почти не исследованной в те времена проблемой - природой пластической деформации металлов. Работал чрезвычайно интенсивно - первую монографию «Введение в механику пластически деформируемого тела» выпустил в 1931 году, а всего за свою недолгую жизнь написал свыше ста пятидесяти научных работ — монографий, учебников, статей.

Наверное, из-за этой традиционной для всех Губкиных запредельной трудоспособности, Сергея Ивановича и пригласили в Белоруссию. Это случилось после войны, когда из республики начали делать «сборочный цех Советского Союза» и нужно было создавать собственную научную школу металлургии.

В 1948 году Сергей Губкин стал директором Физико-технического института АН БССР, основателем и первым заведующим кафедрой «Машины и технология обработки металлов давлением» в Белорусском политехническом институте. Он очень быстро рос как ученый, но, к сожалению, начались серьезные проблемы со здоровьем.

Еще в 1930-м году Сергей тяжело заболел и целых девять месяцев провел в постели - тиф, осложнившийся воспалением легких. Едва оклемавшегося молодого ученого врачи огорошили новым диагнозом – последствиями болезни стали порок сердца и тяжелая форма тромбофлебита.

От этих недугов он уже не избавился.

Один из основоположников физико-химической теории пластичности, академик АН БССР, доктор химических наук, профессор Сергей Иванович Губкин скоропостижно скончался летом 1955 года, будучи в отпуске на юге.

Ему было 57 лет.

Смерть отменяет всё и примиряет всех – Сергея Губкина похоронили на Новодевичьем рядом с отцом. Тем самым человеком, который еще в 1913 году написал в письме: «Я умру спокойно, когда буду видеть своих детей выращенными здоровыми не только телом, но и духом, чтобы жизнь была для них радостью, а не мучением...».

Академик без диплома

Впрочем, не для всех прогрессирующая пролетаризация вузов обернулась лишь не имеющим последствий выговором, как для студентов Дыховничного и Косыгина. И мой следующий герой – тому свидетельство.

11 сентября 1903 г. в семье осевшего в Москве крестьянина-старовера Павла Алимарина родился сын, которого назвали Ваней.

Ване Алимарину не везло с образованием. Нет, начальное образование он получил - в Рогожском училище.

Ваня Алимарин (в центре) - ученик Рогожского училища.

Нет, не в том Рогожском училище, которое сейчас Московское старообрядческое духовное училище, а том Рогожском училище, которое сейчас Детская музыкальная школа имени Н.А. Алексеева. Да, того самого Николая Александровича Алексеева, который знаменитый московский городской голова, основатель и первый директор училища. Который потом передал директорство своему двоюродному брату, известному предпринимателю и промышленнику Константину Сергеевичу Алексееву, более известному под сценическим псевдонимом «Станиславский». Да, тот самый, который «Не верю!».

Но я отвлекся. Вернемся к Ване, который закончил Рогожское училище.

После того, как Ваня в 1915 г. закончил Рогожское училище, папа-крестьянин, который по документам был бухгалтером, а на деле активно занимался коммерцией, определил наследника в Московское коммерческое училище на товароведческое отделение.

Но тут случилась революция, коммерция накрылась, да и учеба Вани, собственно, тоже. Здание Коммерческого училища заняли первый советский рабфак имени Г. Плеханова и Индустриально-педагогический (оцените стиль!) институт имени Карла Либкнехта.

В общем, все более-менее устаканилось только к 20-м годам, когда бывшее училище было реорганизовано во 2-ой Московский промышленно-экономический техникум им. Г.В. Плеханова, где Ваня и продолжил обучение.

И здесь Ване повезло. В те голодные двадцатые годы все ученые зарабатывали - не деньги даже, а паек - везде, где только можно, поэтому преподавали обычно в добром десятке вузов и не вузов. Вот и в ванин техникум на должность учителя химии пришел остзейский немец Константин Иосифович Висконт.

Он быстро обратил внимание на головастого паренька, и недоучившийся товаровед Ваня Алимарин всерьез увлекается химией. До конца своих дней он вспоминал о своем первом учителе с неизменной теплотой:

«Мне посчастливилось, что преподавателем химии был профессор Константин Иосифович Висконт, выпускник Московского университета. Он был геолог и петрограф и очень увлекался физической химией. В то время геологи больше занимались чисто геологическими вопросами. Висконт же стремился использовать химию и физическую химию в этой науке. Для того времени это было новшеством. Константин Иосифович и привлек меня в лабораторию. Я стал его помощником, по-теперешнему говоря, ассистентом. С тех пор всю свою жизнь я учусь и учу. Считаю: так и должна протекать жизнь ученого».

К.И. Висконт

После того, как Алимарин в 1923 году окончил техникум (потратив в общей сложности на учебу с перерывами на революции 8 лет), Висконт устроил его на работу во Всесоюзный институт минерального сырья (ВИМС). Знакомое название, не правда ли?

Да, это был тот самый институт, который создал Федоровский на базе «Литогеи», и где Висконт, начавший свой путь в науке частным учителем Владимира Аршинова, заведовал петрохимической лабораторией.

Алимарин усердно трудился в ВИМСе младшим научным сотрудником и на отсутствие высшего образования у него никто внимания не обращал.

В те послереволюционные годы с этим было проще, тогда недоучившиеся студенты и научными экспедициями командовали, и в лучших вузах страны преподавали – вроде преподавателя и выпускника МГА Николая Сергеевича Шатского, о котором я, может быть, как-нибудь позже расскажу.

Так или иначе, но через три года работы мэнээсом в ВИМС Иван Алимарин решил все-таки получить высшее образование. Где - вопросов не возникало. Все-таки директор ВИМС Николай Федоровский никогда не прекращал преподавания в созданной им Московской горной академии. Там же, в МГА, преподавали и Висконт, и Аршинов, и едва ли не половина сотрудников ВИМС.

С 1926 года Иван Алимарин учился в Московской горной академии на геологоразведочном факультете по специальности «минералогия». Проучился он там, не прекращая работать в ВИМС, два года – с 1926-го по 1928-й.

А потом ему опять не повезло.

В 1928 году органами ГПУ на Донбассе была разоблачена «вредительская организация работников горно-угольной промышленности, связанная с зарубежными антисоветскими центрами». Это было знаменитое «Шахтинское дело», ознаменовавшее собой поворот от вольностей двадцатых к «закручиванию гаек». Дело, по которому сотни человек были арестованы, 53 пошли под суд, 11 были приговорены к расстрелу и пятеро расстреляно.

Подсудимых по Шахтинскому делу конвоируют сотрудники ОГПУ. 1928 г.

Общественный резонанс был огромным и одним из последствий «Шахтинского дела» стала уже очень серьезная кампания пролетаризации технических вузов. Сам первый поэт Республики, великий Владимир Маяковский призывал на страницах журнала «Красное студенчество»: