Двадцатые

Так было, так есть, и так будет всегда.

По очень простой причине – горняки с металлургами обслуживают базовые потребности населения страны. Поэтому с ними в здравом уме не будет ссориться ни одно правительство.

Именно ведомственная принадлежность стала первым козырем, который разыграла Горная академия, когда угроза закрытия из угрозы стала реальностью. Вот как описывает происходящее наш летописец, Василий Семеныч Емельянов:

«В это время встал вопрос о закрытии Горной академии. В Главпрофобре представителям Академии сказали: нет ни денег на содержание, ни топлива, ни продовольствия. И.М. Губкин собрал небольшой студенческий актив и рассказал о положении. «Надо принимать меры, спасать Академию», — закончил Губкин свое грустное сообщение. Тевосян, вернувшись с этого совещания, рассказал о положении нам: «Надо ехать на места — в Донбасс, в Баку, Грозный и просить о помощи. Если мы помощи не получим, Академию безусловно закроют». Потом совещание провел Завенягин. Все пришли к выводу, что единственное спасение — обращение за помощью в те организации, которые направили нас на учебу. Выделили несколько человек для поездки на места. Сели сочинять письма в Баку, Грозный, на Урал. Командируемым туда представителям МГА давалось указание просить все, что производят на местах: из Донбасса — уголь, из Грозного и Баку — нефть. Предполагалось продать то, что не будет непосредственно необходимо для Академии.

Наши «полномочные представители» стали направлять в Академию все, что удавалось получить на местах. Из Донбасса пришло несколько вагонов угля, из Баку — цистерна с керосином… Полученная с мест поддержка сняла на некоторое время вопрос о закрытии Академии, но все же он поднимался Главпрофобром еще несколько раз».

Вторая фактор, благодаря которому Академии удалось выжить – человеческий.

Незаменимых, разумеется, нет. Но нет и числа случаям, когда неудачные кадровые назначения гробили проекты, а удачные – наоборот, вытаскивали из совсем уже фатального, вроде бы, состояния.

Горной академии очень повезло, что в 1922 году ее возглавили два человека с фамилиями Губкин и Завенягин.

Управленец

Да, да, вы не ослушались – Завенягин действительно был одним из руководителей Московской горной академии..

Аврамий Завенягин, напомню, еще до поступления в МГА сделал самую впечатляющую партийную карьеру, дослужившись до начальника уездного комитета Юзовки. Но став студентом Горной академии, неожиданно для самого себя пошел не по партийной, а по хозяйственной части.

Когда я рассказывал про подработки моих героев-студентов, я не упомянул Завенягина.

Потому что у него была самая уникальная подработка - с первого же курса академии Авраамий Палыч трудился на должности проректора по административно-хозяйственной части этого высшего учебного заведения.

Да, да – первокурсник был проректором.

Студент Московской горной академии А.П. Завенягин на практике. 1927 г.

Как раз в это время вышеупомянутый бывший миллионер Аршинов ушел работать в трест по специальности, и «проклятая должность» проректора по АХЧ оказалась вакантной. Аршинов сумел обеспечить выживаемость вуза в 1919-21 годах, и большего в то время нельзя было требовать. Теперь же, чтобы выжить, необходимо было создавать полноценный университет с нормальным учебным процессом.

И эта задача на первый взгляд казалась нерешаемой – у новосозданного вуза не было никакой базы, прежде всего – материальной.

Как я уже говорил, вузы не создаются в одночасье, особенно – технические. Нельзя просто так взять и закупить оборудование – это обойдется в безумные деньги, которых никто никогда не даст. Наглядные пособия, станки, приборы, макеты, лабораторное-с-ума-сойти-сколько-стоит-оборудование – все это обычно собирается десятилетиями.

Создать в вузе пресловутую техническую базу – это титаническая задача. Причем далеко не каждый титан с ней справится.

Новый ректор Губкин, если честно, был близок к отчаянию – «холодные пустые запущенные помещения бывшего мещанского училища необходимо было превратить в аудитории, химические, физические, металлургические лаборатории, создать минералогический музей и приобрести все приборы и экспонаты, необходимые для нормального учебного процесса. А достать каждый прибор и станок в то время было проблемой. Денег у академии не было, и нечего было рассчитывать на их получение».

Одним из условий, на которых «нефтяной Илья Муромец» согласился занять должность ректора, было обязательство снять с него головную боль по части хозяйственной деятельности академии.

Каково же было его удивление, когда на должность проректора по хозяйственной части партийная организация выдвинула лысоватого первокурсника Авраамия Завенягина!

Студент-проректор А.П. Завенягин.

Одним из главных достоинств Губкина было то, что он никогда не боялся рисковать. И он действительно вверил все немалое хозяйство академии только что поступившему студенту с Донбасса.

И никогда об этом не жалел.

«Человек управляющий» со суперспособностью «менеджер» наконец-то оказался в своей стихии. И вскоре, как писал Емельянов, «академия буквально превратилась в какой-то муравейник – все пришло в движение. Завенягин приступил к практической деятельности. Он вызывал людей, ходил по лабораториям, звонил по заводам и на пустом месте стал создавать один за другим очаги кипучей деятельности.

Через несколько месяцев в пустовавших ранее помещениях появились станки, приборы, разного рода приспособления и устройства для проведения работ по обогащению угля, графита, руд. Начались плавки свинца, латуни, ферросплавов. Появились установки для электролиза алюминия.

Началась полнокровная жизнь, и всей этой деятельностью руководил двадцатидвухлетний студент-проректор Авраамий Павлович Завенягин – будущий заместитель председателя Совета Министров СССР».

Завенягин быстро стал незаменимым сотрудником МГА, которого Губкин отчаянно не желал никуда отпускать. Возможно, поэтому студенчество Авврамия Павловича затянулось на целых восемь лет – МГА он закончил только в 1930 году, за несколько месяцев до разделения академии на шесть самостоятельных вузов, и тут же был назначен первым ректором Московского института стали. Но об этом речь впереди.

Любопытно, что «прецедент Завенягина» стал своеобразной «фишкой» вузов-наследников МГА, передающейся, правда, только по металлургической линии. В тяжелые времена здесь периодически случался «кадровый абсурд» и на «проклятую» должность проректора по АХЧ назначался студент.

Причем повторялось это не раз, и не два. Вот несколько примеров:

Беляков, Павел Александрович.

Уроженец села Языково Курмышского уезда Симбирской губернии. В партии – с 14 лет. С 15 лет - на партийной и комсомольской работе: председатель Курмышского укома РКСМ Симбирской губернии, секретарь Володарской кустовой ячейки РКП(б) в Канавино, занимает различные должности в Выксунском укоме РЛКСМ и Нижегородском губкоме ВЛКСМ.

С 1928 года по призыву "парттысячников", когда на учебу в технические вузы отправили партийных и хозяйственных деятелей - студент Московской горной академии.

После выпуска Завенягина студент Беляков занимает должность проректора МГА. Когда в 1930 году академию разделили, продолжает учебу в Московском институте цветных металлов и золота. В 1931-33 годах, еще будучи студентом - ректор этого учебного заведения.

После окончания МИЦМиЗ в 1933 г. - заместитель главного инженера Забайкальского вольфрамового комбината. С 1936 г. - главный инженер Колыванского рудоуправления Змеиногорский район Алтайского, с 1937 г. - начальник треста «Колыванстрой».