Двадцатые

Все помнят, что профессор в сталинские времена – это если и не полубог, то что-то близкое к этому. Достаточно посмотреть фильмы того времени, чтобы убедиться - это был запредельно высокий статус: отдельная квартира в хорошем доме с высокими потолками, зарплата, позволяющая не задаваться вопросами быта вообще, регулярно вручаемые ордена, загранкомандировки на научные конгрессы, домработница, персональный водитель, вот это вот все…

Но мало кто задумывается, что от человека требовалось взамен за «вот это вот все». Меж тем элементарная логика подсказывает, что у любой красивой вещи есть изнанка, ничуть не уступающая по размерам лицевой стороне.

Что же было изнанкой у профессоров ведомственных вузов?

Дело в том, что тогда обязанности ученого вовсе не ограничивались необходимостью писать и публиковать научные работы. Ильичев, к примеру, оставил после себя свыше 40 научных работ, в том числе две монографии, ставшие классическими - «Рудничные подъемные машины» и «Рудничные пневматические установки».

- Сорок? – наверняка переспросит любой сегодняшний доцент. – Негусто. У меня и то втрое больше.

В том-то и дело, что статьи и монографии были тогда, условно говоря, побочным продуктом деятельности ученого - по крайней мере, в инженерных науках. Что же в таком случае было главным?

Экспертизы.

Почтенный профессор, если уж так сложилось, что ты лучше всех в стране шаришь в горном деле – не удивляйся, что тебе придется разбираться со всеми серьезными проблемами, возникающими на горных комбинатах, шахтах и рудниках во всей Стране Советов, от сахалинских копей до Шпицбергена. А если учесть, что годы активной деятельности профессора Ильичева совпали с периодом проектирования и строительства горных предприятий в первые сталинские пятилетки…

Только в 1938 году профессора Ильичева приглашали в качестве консультанта и эксперта Донуголь, Главуголь, Главруда, Главмедь, Главзолото и Гипрошахт. И такая жизнь - все годы второй и третьей пятилеток: собирайся, профессор, самолет ждет, лезь в шахту, разбирайся и вноси рекомендации.

И не забудьте про принцип ответственности, более чем актуальный в те годы. В любой момент могла прозвучать реплика: «Кто подписывал акт экспертизы? Ляпкин-Тяпкин подписывал?» - дальше вы в курсе.

Особенно тяжело было в войну. В конце 1941 года профессор Ильичев вместе с МГИ эвакуировался в Караганду, но уже в феврале 1942 года его выдернули из эвакуации. Приказом наркома угольной промышленности СССР профессор Ильичев и профессор Спиваковский были откомандированы на работу по восстановлению шахт Подмосковного бассейна.

Дело в том, что после освобождения Подмосковного угольного бассейна выяснилось, что за три недели оккупации нацисты успели практически полностью его уничтожить: 68 из 72 шахт были затоплены, стволы взорваны, механическое оборудование разрушено. С учетом того, что Донбасс был оккупирован, значение угля, добываемого на шахтах Подмосковья, возрастало многократно – особенно для обеспечения жизнедеятельности Москвы.

Что это значит? Это значит, что шахты Подмосковного угольного бассейна должны были быть введены в строй в максимально короткое время. Кровь из носу, тушкой, чучелом – но введены.

Из «Постановления Совета народных комиссаров СССР о восстановлении угольных шахт в подмосковном бассейне» от 29 декабря 1941 г.

1. Обязать Наркомуголь:

а) приступить к восстановлению угольных шахт Подмосковного бассейна и в первую очередь 27 шахт с пуском в эксплуатацию 15 шахт к 1 февраля и 12 шахт к 15 февраля 1942 г.;

б) довести добычу угля из восстанавливаемых шахт в январе до 5000 т в сутки, в феврале до 7000 т в сутки и в марте до 10 000 т в сутки.

5. Разрешить Наркомуглю возвратить с востока в Подмосковный бассейн инженерно-технический персонал, оборудование и материалы, необходимые для восстановления шахт.

8. Обязать Наркомат обороны вернуть к 5 января 1942 г. в угольную промышленность Подмосковного бассейна всех шахтеров угольных шахт и шахтостроителей, мобилизованных в прифронтовой полосе Тульской и Рязанской областей.

10. Разрешить Наркомуглю производить работы по восстановлению шахт Подмосковного бассейна без проектов и смет.

Это была задача невероятного масштаба, требующая в первую очередь огромного количества трудовых ресурсов. Несмотря на отзыв с фронта шахтеров и горняков, людей отчаянно не хватало, поэтому 13 февраля 1942 года СНК СССР принял постановление «О порядке мобилизации на период военного времени трудоспособного городского населения для работы на производстве и строительстве».

В Московской, Калужской, Тульской и Рязанской областях была проведена мобилизация среди местного населения – в основном, женщин.

Да, как и везде, неподъемный воз под названием «Все для фронта, все для победы!» четыре года тянули бабы – тогда их по-другому не называли.

Да, и в шахтах тоже.

На шахте №15 треста Сталиногорскуголь. 1945 г.

Но людей все равно не хватало, поэтому Наркомугля обратилось к руководству страны с просьбой о выделении трудовых ресурсов из ведомства НКВД СССР. Расшифровывать, думаю, нет необходимости?

Теперь вы понимаете, кому пришлось восстанавливать угольные шахты Подмосковья. Это была задача запредельной сложности, решаемая только адовым трудом. И не случайно на прорыв в Подмосковье бросили профессоров, которые по возрасту и состоянию здоровья еще могли выдержать эти запредельные нагрузки, самых молодых – 40-летнего Александра Семеновича Ильичева и 50-летнего Александр Онисимовича Спиваковского.

Оба профессора получили самые широкие полномочия: директора шахт были обязаны «претворять в жизнь все технические решения, предлагаемые А.С. Ильичевым и А.О. Спиваковским в устанавливаемые ими сроки».

В декабре 1942 года среднесуточная добыча угля на шахтах комбината «Москвоуголь» составляла 17,8 тысяч тонн, а в декабре 1943 она равнялась уже 22,4 тысячи тонн. А к 1945 году подмосковные шахты давали угля в два раза больше, чем до войны.

Но это уже без нашего героя – к тому времени и Ильичев, и Спиваковский были введены в состав Центральной комиссии по восстановлению шахт Донбасса.

Всего же за 15 лет — с 1937-го по 1951-й — Александру Семеновичу Ильичеву пришлось выполнить около 500 экспертиз, консультаций, рецензий и отзывов по различным вопросам горного дела и горной механики.

По нынешним временам – объем невероятный, но в те годы работали именно так. Как и многие люди из этого адамантиевого поколения ровесников века, воспитанник Мещанского училища сделал невероятно много, но выгорел очень быстро.

Бывший конторщик «Тверской мануфактуры», а ныне выдающийся советский горный инженер, крупный ученый в области горной механики, член-корреспондент Академии наук СССР, заслуженный деятель науки и техники, кавалер ордена Ленина, двух орденов Трудового Красного Знамени и ордена «Знак Почета», доктор технических наук, профессор Московского горного института имени И. В. Сталина, горный генеральный директор III ранга Александр Семенович Ильичев скончался 29 февраля 1952 в возрасте 53 лет.

Профессор-боевик

Получив здание Мещанского училища, пятеро учредителей приступили к набору преподавателей.

Почему пятеро? Потому что в состав «Организационной комиссии по устройству МГА», кроме Артемьева и Федоровского, вошли еще трое бывших преподавателей Нижегородского Политехнического – горняк Георгий Васильевич Ключанский и два металлурга, два немца - Михаил Карлович Циглер фон Шафгаузен и Яков Яковлевич Энслен.

С наймом преподавателей было одновременно и хорошо, и плохо.