Двадцатые

Задумка мелкого беса была проста, как все гениальное – зачем нам так много астрономических обществ? От них только суета и беспорядок. Все общества – и любительские, и профессиональные - должны слиться в одно, которое и объединит всех астрономов и геодезистов республики.

Вскоре в журнале «Мироведение» была опубликована Декларация организационного бюро Астрономо-геодезического общества РСФСР (АГОР). Оно призывало «… всех астрономов и геодезистов объединиться в едином Астрономо-геодезическом обществе РСФСР». Впрочем, уже в 1932 году встал вопрос о создании не Всероссийского, а Всесоюзного общества. 1 августа 1932 года был утвержден Устав Всесоюзного астрономо-геодезического общества (ВАГО). Именно так называлась существующая и сегодня организация, одним из главных создателей которой стал наш герой.

За этим последовал Первый Всесоюзный астрономо-геодезический съезд – впервые в истории в одном зале собрались практически все виднейшие астрономы страны.

Во главе оргкомитета по созыву съезда стоял…

Да.

В.Т. Тер-Оганезов.

Съезд прошел с большим успехом, вот только возглавлять всесоюзную организацию Вартану Тиграновичу не дали – некрасиво ставить во главе академиков человека, в активе которого всего две полуученические статьи четвертьвековой давности.

Поэтому первым председателем Всесоюзного астрономо-геодезического общества стал известный советский астроном, профессор А. А. Михайлов, а заместителями председателя были избраны В. Т. Тер-Оганезов и А. С. Чеботарев.

А если учесть, что серьезный ученый Александр Александрович Михайлов деятельностью ВАГО не очень интересовался и де-факто всем рулил Тер-Оганезов, то можно констатировать – мой герой вновь оказался на вершине.

Он был ведущим членом всех крупных астрономических организаций и редактором второго по важности астрономического журнала в стране.

Более того — когда пришел 1937 год, мелкий бес сам назначил себя ведущим проводником линии партии в астрономии и свирепствовал как никто.

Начиная с 1936 года Вартан Тигранович участвовал в работе нескольких комиссий, направленных Академией наук для расследования «нездоровой» ситуации в Пулковской обсерватории. И стал единственным членом этих комиссий, последовательно настаивавшим на жестких мерах в отношении сотрудников обсерватории. В выражениях не стеснялся, в своей статье в «Мироведении» с говорящим названием «За искоренение до конца вредительства на астрономическом фронте» излагал все примерно в следующих выражениях:

Органами Наркомвнудела в советских астрономических учреждениях обнаружена шайка врагов народа, которая в течение ряда лет совершала свое темное дело. Эти враги, помимо прочего, старались сделать все, чтобы попытаться подорвать престиж советской астрономии и воспрепятствовать успешному ее движению. Для примера можно остановиться на одном из этих вредителей. Что он из себя представлял? Это бывший эсер, который прикинулся сторонником советской власти, который внешне на словах старался показать свое «примирение» с ней, но который часто не выдерживал и обнажал свои волчьи клыки.

Всего в Пулково было арестовано более 30 человек. Многие из них, в том числе и обладатель «волчьих клыков», директор обсерватории Герасимович были расстреляны.

Показательно, что в этой же статье Тер-Оганезов не только заклеймил репрессированных пулковцев, но еще и заложил всех тех, кто пытался смягчить их участь:

«… любопытно отметить, что до сих пор еще неизвестно, какой точки зрения придерживается Академия Наук относительно ясного и безоговорочного содержания выводов упомянутой комиссии по обследованию обсерватории. Известно только, что некий проект резолюции по этому вопросу непременным секретарем Академии Н. П. Горбуновым был передан на редактирование председателю комиссии В. Г. Фесенкову, который лично за свой страх и риск его значительно «смягчил», выкинув из него острые формулировки и политические обвинения. Но и в этом политически выхолощенном виде резолюция оказалась «пропавшей грамотой».

«Непременный секретарь Горбунов» – напомню – это тот самый «опасный очкарик», бывший личный секретарь Ленина, под чьим патронажем они с Артемьевым трудились на ниве управления наукой в 1918 году.

Горбунов был арестован через несколько месяцев после выхода статьи, в конце 1937 г., и умер в заключении.

Академик Фесенков, по его признанию, каждый день ждал ареста. Но обошлось – отделался снятием с поста председателя Астрономического совета АН СССР и освобождением от обязанностей директора Государственного астрономического института им. Штернберга.

Вот что тут можно сказать?

И вся печаль проходит,

Когда глядишь на небо –

В трубу или просто в окно,

Но, правда, в это время

Ни дождика ни снега

На улице быть не должно,

Тогда среди несметных

Сокровищ небосвода

Найдется звезда для тебя,

Но только надо, чтобы

Хорошая погода

Была на планете Земля.

Но вот что интересно – сразу же после этого триумфа, этого взлета на вершину могущества, Мироздание невозмутимо и скучно рассчиталось с моим героем.

Вартан Тигранович не учел одного – люди гадов ненавидят искренне, и счеты с ними сводят при первой же возможности. Это и случилось в конце 30-х, когда все просто посыпалось.

Номер «Мироведения», в котором была опубликована статья «За искоренение до конца вредительства на астрономическом фронте» оказался последним в истории журнала – он был слит с журналом «Наука и жизнь».

Упразднение должности главного редакторства оказалось не последней потерей Тер-Оганезова.

Члены Московского отделения ВАГО, которым он руководил, сначала написали кляузу в ЦК, жалуясь на то, что выборы не проводятся уже много лет, а после назначения выборов забаллотировали своего семилетнего председателя, выбрав новым главой все того же Михайлова. Еще раньше ГАФИ, который он «привел в христианский вид» и где получил место заместителя директора, слили с двумя другими институтами, и в новой структуре места ему не нашлось.

В следующем, 1938 году, был ликвидирован Комитета ЦИК по академическим и научным учреждениям, где он работал, а ВАГО, его главное детище, было передано из Наркомпроса в Академию наук СССР, где Тер-Оганезов не имел никакого влияния и где его откровенно не любили.

Эти академики совсем обнаглели – протестовали против присуждения ему без защиты степени кандидата наук и профессорского звания, да не где-нибудь, а на страницах «Правды». Профессора ему в итоге все-таки дали, но скандал был очень обидный. В этом же году фамилия Тер-Оганезова исчезла из списка редакционной коллегии «Астрономического журнала».

Власть и могущество утекли водой сквозь пальцы.

Он был всего лишь мелким бесом, а злая удача все время забрасывала его на высокие кресла, удержаться на которых у него не было шансов. И все, что ему оставалось – только горько скулить, поздравляя Морозова с награждением орденом Трудового Красного Знамени:

В эту минуту я сожалею о том, что благодаря проискам наших врагов, еще не понесших наказание, не существует «Мироведение», бывшее столь близким Вашему сердцу.

Впрочем, дьявольское везение не покинуло моего героя.

В отличие от многих других, его не тронули, он сравнительно спокойно пережил тридцатые, правда, потеряв к концу десятилетия практически все свои должности.

Войну провел в Ташкенте, попытался по старой памяти пришить дело директору Ташкентской обсерватории Щеглову, но за своих вступился президент Академии наук Узбекистана Ташмухамед Ниязович Кары-Ниязов и без труда отбил атаку, обидно щелкнув по носу.

Никто его больше не боялся и никто его не уважал. В 1955 году прошел второй съезд ВАГО, где Тер-Оганезов не был никуда избран, ему не дали даже мало-мальской должности. Потерял он свое место и в редакции Бюллетеня ВАГО.