Двадцатые

Слишком велика была ставка – для нее на кону стояло все.

Вообще все – вся ее жизнь, как писали в одном забытом романе, «отданная самому прекрасному в мире — борьбе за освобождение человечества».

Отсюда – ее безоглядность в Гражданскую, когда все висело на волоске. Когда она не вылезала с фронтов – сегодня в Архангельске, а завтра в Луганске - и доводила до истерик командармов, требующих окоротить «чертову бабу», эту немолодую не идущую на компромиссы еврейку в кожаной комиссарской куртке и сапогах.

Именно об этом периоде ее жизни Ярослав Смеляков написал стихотворение с невозможным сегодня названием "Жидовка".

Прокламация и забастовка,

Пересылки огромной страны.

В девятнадцатом стала жидовка

Комиссаркой гражданской войны.

Ни стирать, ни рожать не умела,

Никакая не мать, не жена —

Лишь одной революции дело

Понимала и знала она.

Брызжет кляксы чекистская ручка,

Светит месяц в морозном окне,

И молчит огнестрельная штучка

На оттянутом сбоку ремне.

Неопрятна, как истинный гений,

И бледна, как пророк взаперти,-

Никому никаких снисхождений

Никогда у нее не найти.

Только мысли, подобные стали,

Пронизали ее житие.

Все враги перед ней трепетали,

И свои опасались ее.

В прозе же ее биографом стал Лев Овалов, весьма нетривиальный советский писатель.

Детективщик

Лев Сергеевич Овалов.

Когда-то – участник Гражданской войны, комсомолец и красноармеец, потом селькор. Затем - студент медицинского института и в свободное от учебы время – начинающий журналист. Тогда была мода писать под псевдонимами, последовал ей и Лев Сергеевич, урезавший настоящую фамилию Шаповалов до Овалов.

Потом уже известный журналист и начинающий писатель, после этого - маститый журналист, главный редактор журналов «Молодая гвардия» и «Вокруг света».

В 1941 году – арестован, обвинен в разглашении государственной тайны. Отсидел «пятнашку» от звонка до звонка, выжил только благодаря профессии врача, которая востребована всегда и везде, в том числе в лагере и ссылке. После освобождения и реабилитации в 1956-м доктор Шаповалов вновь стал писателем Оваловым, выпустил несколько книг и сумел вернуться в высшую литературную лигу, став одним из самых популярных писателей страны.

Именно Овалов написал цикл книг про «советского Шерлока Холмса» - майора Пронина.

Сейчас этот культовый персонаж из официальных книг и неофициальных анекдотов практически забыт, а было время – его даже в детские сказки вставляли. Помните, как в фильме «Огонь, вода и медные трубы» Вася учил Морского царя читать по книге о майоре Пронине?

Последнее, что хотелось бы добавить - несмотря на 15-летнюю отсидку, до конца своей долгой жизни писатель Лев Овалов оставался убежденным коммунистом.

Валькирия

Ближе к жизненному финалу, когда ему было к семидесяти, Овалов напишет повесть о Землячке под названием «Январские ночи». На мой взгляд, эта книга и сегодня стоит внимания.

Открытка из серии портретов большевистских вождей «Под знаменем Октября». Художник А. Зайцев.

Если другая литературная биография революционерки – «Рассказы о Землячке» Веры Морозовой является обычным вычищенным и приглаженным житием советских святых, то Овалов написал очень честную книгу – настолько честную, насколько это вообще было возможно в брежневские времена. Достаточно сказать, что половину фактуры для статей, обличающих «фурию красного террора» их авторы надергали из книги Овалова.

К примеру, именно Овалов первым рассказал о том, как Землячку – тогда еще «товарища Осипова» - перед съездом поселили в квартиру знаменитой народоволки-террористки Веры Засулич. Сейчас ее тоже уже не помнят, а когда-то слава Засулич была всемирной – именно про эту оправданную судом присяжных террористку, стрелявшую в петербургского градоначальника Трепова, написал свою первую пьесу «Вера, или Нигилисты» Оскар Уальд.

Эта самая знаменитая Вера Засулич, увидев у постоялицы несессер, высмеяла Землячку за внимание к своей внешности. Реакция, в принципе, ожидаемая – как писал известный русский общественный деятель Лев Тихомиров, бывший в молодости народовольцем, Вера Засулич «была по внешности чистокровная нигилистка, грязная, нечесаная, ходила вечно оборванкой, в истерзанных башмаках, а то и вовсе босиком. Но душа у неё была золотая, чистая и светлая, на редкость искренняя».

Самое занятное, что Овалов в своей книге – это в 1972-то году! – не только честно рассказывает о том же, но и добавляет пикантную деталь: «Но Землячке как-то не по себе, очень уж коробит ее неряшливость этого жилища. Она усмехнулась про себя, вспомнив юмористический рассказ Надежды Константиновны о том, как фантастически питалась Вера Ивановна: жарит на керосинке мясо, отстригает кусочки ножницами и ест».

Так вот – при всей честности своей книги, о крымской странице биографии Землячки Овалов не сказал ни слова. Просто деликатно умолчал про эти полгода. Видимо, бывший зек понимал, что правды сказать не дадут, а врать не хотелось.

И это очень показательно.

Поэтому первое, что я хочу сказать: красный террор в Крыму – это не та страница нашей истории, которой можно гордиться.

Качественных исторических исследований по количеству погибших, несмотря на популярность этого сюжета (а, может, и благодаря этому обстоятельству) - до сих пор нет. Цифры погибших по разным оценкам отличаются в десятки раз, и все они в большинстве своем взяты с потолка. Понятно и бесспорно только одно - счет расстрелянных шел на тысячи, и это был один из самых трагических эпизодов Гражданской войны. Не случайно именно об этих событиях написан один из самых талантливых и самых страшных романов в русской литературе – «Солнце мертвых» Ивана Шмелева. Как сказал об этой книге Томас Манн: «Читайте, если у вас хватит смелости».

В зимнее дождливое утро, когда солнце завалили тучи, в подвалы Крыма свалены были десятки тысяч человеческих жизней и дожидались своего убийства. А над ними пили и спали те, что убивать ходят. А на столах пачки листков лежали, на которых к ночи ставили красную букву... одну роковую букву. С этой буквы пишутся два дорогих слова: Родина и Россия. «Расход» и «Расстрел» -- тоже начинаются с этой буквы. Ни Родины, ни России не знали те, что убивать ходят. Теперь ясно.

Второе, о чем я хочу заявить – вопреки расхожему мнению, Землячка не является руководителем красного террора в Крыму и главным виновником крымских расстрелов. Террор осуществлял специально созданный орган власти - Крымский ревком.

Как писала сама Землячка в докладной в Оргбюро ЦК РКП(б) от 14 декабря 1920 г.: «… ЦК почему-то совершенно не осведомлен о составе Областкома и Крымревкома. В первый входят утвержденные Вами я, Бела Кун и Немченко и после нам присланный Дм[итрий] Ил[ьич] Ульянов. Мы кооптировали татарина Ибраима и т. Лиде. В Крымревком входят тт. Бела Кун, Лиде, Гавен, Идрисов и кооптированный там Фирдевс.

Членом занимавшегося террором Крымревкома Розалия Землячка никогда не была. Помимо Крымревкома, расстрелы осуществлялись также силами Крымской ЧК и особых отделов 4-й и 6-й армий и особого отдела Морского ведомства. Ни одна из этих структур не подчинялась Крымскому областному комитету РКП(б), который возглавляла Землячка, а своих карательных органов у обкома не было.