Страница 8 из 16
– Анька, прости. Я смотрела конференцию, но я думала, раз эфир закончился, я могу тебя набрать.
– Да перестань. Всё нормально.
– Ну, и?
– Он весь такой в делах своих, – вздыхала она. – Он преподаватель. Психолог. Поляк.
– О, иностранец. Ну, так, так. А женат ли?
– Нет. Вдовец, у него есть сын.
– О, мужчина вдовец, который воспитывает сына. Интересный мужчина. Хороший будет отец твоих… – резко замолчала соседка. – Аня, солнышко, прости, – вздыхая.
– Да ладно тебе. Дина, перестань, мы просто общались. А сегодня впервые говорили по телефону. Как-то странно, но он напросился в гости.
– Ну, так это прекрасно. И?
– И все, у него там какая-то семейная пленка, которую нужно восстановить, а у нас как раз здесь живет Пенкин.
– Чего? – с удивлением на лице. – Ты к Пенкину его поведёшь? – усмехнувшись. – Он же псих!
– Перестань, Дина. Кстати, он к тебе не ровно дышит. Почему ты считаешь Васю психом?
– Я как-то была у него.
– Ты, была у него? – Черевко выпучила глаза от удивления. – Ты мне не рассказывала.
– Я просто зашла, мне нужно было спросить про то, кто у него устанавливал газовую колонку. И всё.
– И?
– У нас ничего не было, перестань. У него там музей, а не жилье. Жуть.
– Ну, может быть ему нужна женская рука.
– Ай, не знаю, мужик симпатичный, но не знаю. С тараканами в голове!
– И не просто женская рука, но и…
– Аня, хватит. Так что там твой иностранец?
– А это все. Он по этому поводу и думает приехать.
– Ну, ясно, – улыбнулась соседка. – Это лишь предлог, я тебе скажу. И давай, я с тобой буду откровенна. Хватит! – ударив кулаком по столу. – Я тебе говорю, хватит избегать мужиков! Плевать на твоего бывшего. Илюша хрен собачий! Он просто груда мусора, которая осталась позади. Ты его перешагнула. Ты красивая, сексуальная и желанная. Ты ему понравишься. Я про твоего поляка.
– Дина, перестань или мне про Пенкина продолжить?
– Ладно, Пенкин ничего так, но я не знаю. А давай не о мужиках говорить. Хорошо?
– Дина, конечно. А о чём. Или о ком?
– Нет! Я сегодня вспоминала того мальчика неспроста. Постоянно терзает меня этот сон.
– Кошмар? – делая глоток чая, спросила профессор.
– Да. Он мне сегодня приснился, – делая глоток. – И вот что странно, – вздохнула соседка и снова сделала глоток. – Сам сон выглядел настолько реальным, что я долго помнила его детали. И сейчас готова рассказать всё до мелочей. Мурашки по телу бегали так, будто я себе все отлежала. Да к тому же я ещё и мокрая проснулась, думала что описалась. Вот как было страшно. Я до сих пор помню все мелочи, такого раньше не было.
– Расскажи, – спросила Николаевна и стала разворачивать шоколадную конфету.
– Ты же не любишь их? – улыбнулась Дина.
– Ты меня разволновала. Давай, колись!
– Может меня и отпустит, – вздрагивая.
– Давай, – надкусывая сладость, улыбнулась Черевко.
– Этот Миша, вроде так его звали, – продолжала Александровна. – Он у нас проучился только в первом классе. Вроде потом родители перевели его в другую школу.
– Я тоже, что-то припоминаю, да, – и Анна сделала глоток чая. – Не помню, как его звали, может и действительно, это Миша был.
– Это был очень странный сон, – делая ещё глоток. – И этот мальчик был там. В этом сне.
– Расскажи о нем, давай отвлечемся от того, что было сегодня.
– В этом сне, я была тобой.
– В смысле?
– Ну, или может я не была тобой, может просто наблюдала за тобой. Но ты, Аня, была в этом сне центральной фигурой.
– Ты маньяком была?
– Да, нет. Перестань. В этом сне… – она вздохнула. – Давай лучше расскажу с самого начала.
– Ну, давай, – сказала профессор, и сделал ещё глоток горячего чая, хрустя конфетой.
– Вначале я увидела море, – вздохнув, стала рассказывать Дина. – Помню, как на берегу стоял тот самый мальчик. Но он не просто стоял, он дрожал, будто что-то увидел. Страх был неописуем, он с легкостью замечался в его глазах. Как и дрожь, которая сковало тело ребенка. И он постоянно плакал.
Глава 4
Ночные кошмары это врата. Дверь, ведущая в закулисье нашей реальности, что дает возможность перелистывать её, подобное книги. Двигаясь вперед и назад, неограниченное количество раз. Но есть шанс увидеть всё это под крутым углом, что может дать картинку и трактовку в ином ключе, то есть те или иные события, станут слишком перевернутыми. И чтоб его отстроить, следует разобраться в себе, со своими комплексами и страхами. Это откроет завесу способностям нашего мозга.
отрывок из доклада члена организации
„Научный Центр Антарктиды
института мозга. им. Молявского Б.И.“
неизвестный автор текста
2014 год н.э.
Глава 4. Море было спокойным (часть 1)
Море было спокойным, штиль, и не одной волны. Гладкая как зеркало, водянистая поверхность уходила вдаль, отражая алое солнце. Уже смеркалось, и небесное светило спешило скрыться, касаясь горизонта. Чистая, голубая синева простиралась по всему небосводу, постепенно меняя свой окрас к бардовому, предзакатному, оттенку. Небо было чистым без единого облака.
Маленький мальчик стоял на берегу. Сквозь слезы и гримасу ужаса, он наблюдал за чем-то в море. Возможно, он что-то увидел под водой, или на её поверхности, а может его просто кто-то обидел. Истинную причину слёз ребёнка никто не замечал, даже отдыхающие люди по соседству, будто всем это было безразлично. Казалось скоро подойдет кто-то из его родителей и заберет с собой.
Скалистый пляж был почти весь покрыт булыжником, из-за чего местные прозвали его просто „Булыжный пляж“. Песка здесь не было, лишь галька и камни покрывали огромную площадь побережья, уходя к воде, а после глубоко в море. Пляж почти всегда был тихим. Горные образования, которые изредка выступали на поверхность, постоянно омывались водой. Их поверхность, у основания, та, что чаще соприкасалась с морем, имела более округлую, обточенную поверхность. А верхняя часть ещё сохраняла свой первозданный вид.
Обычно такой пляж не привлекал туристов, которые больше всего любили песок, потому здесь чаще отдыхали местные жители. Неподалеку, кто-то из приезжих поласкал свои вещи, то ли это была скатерть, то ли фартук. Берег был очень мелким, приходилось пройти с десяток метров, чтоб вода стала выше колен. И только через два-три десятка метров вода доходила по пояс, иногда по грудь. Где-то резвились дети, купаясь в морской пене почти у края булыжного побережья.
Из воды, почти у самого берега, вышла Анна Николаевна Черевко. Её фиолетовый купальник ещё блестел в последних лучах заходящего солнца. Сделав несколько шагов, она вышла из моря и направилась к своим вещам, которые лежали почти у берега. Взяв полотенце, профессор стала вытирать свои волосы, бросив взгляд на море, уходя им на горизонт. Она о чём-то задумалась. Небо было уже совсем красным. После чего женщина наклонилась к своей одежде. И вновь посмотрев на море, она краем глаза заметила мальчика.
Он, стоял у берега и продолжал плакать. Руки его тряслись, будто он чем-то был напуган. Ребёнок дрожал, выдыхая через нос, он постоянно сопел и вытирал слезы. Николаевна ощутила тревогу, она хотела переодеться в ближайшей раздевалке, но предчувствие подсказывало ей, что этого не следует делать. Она стала быстро надевать шорты с футболкой поверх мокрого купального костюма. Тревога переполняла её, ей казалось, что нужно торопиться, но причину этому она найти не могла. Просто было нужно и все. После Черевко взяла очки от солнца и, стряхнув с них песок, повесила за ворот одежды, зацепив одной из дужек.
– Он, что маму потерял? – спросила себя женщина и, надев шлепки, направилась в сторону незнакомого мальчика. – Почему он без родителей? Ему лет семь, не больше.