Дракон королевы

Мы прошли по пустынным галереям дворца. Почему-то от королевы все старались держаться подальше. Исключая те случаи, когда спешили на торжественный прием. Их в замке устраивали лишь в честь послов, которые регулярно прибывали то из одной заморской страны, то из другой. В итоге визит каждого кончался либо разрывом шаткого дружеского союза, либо прямым объявлением войны, но гости на приеме успевали повеселиться. Придворные чувствовали себя в безопасности лишь, когда знали, что внимание Серафины отвлечено на кого-то другого. Поэтому в обычные будние дни все куда-то прятались. Замок производил впечатление пустого. Не держит же Серафина их всех в клетках, как до этого держала сверхъестественных существ. Скорее всего, каждый сам добровольно заперся в своих апартаментах. Если королева не позовет, никто и не выйдет. А если позовет, то придут, дрожа. Но она редко кого-то к себе приглашала, и только в тех случаях, когда хотела наказать. Я один раз видел, как ее джинны черным паром вошли в тело провинившегося сенешаля. У него под кожей начали расплываться пепельные черные пятна, и через минуту он сам рассыпался прахом. Этому событию нашлись несколько свидетелей, которые разнесли сплетни, поэтому попадаться лишний раз на глаза ее величеству опасались все.

Мне это было только на руку. Никто не заметит, как я веду какого-то бедолагу-музыканта, кое-как одетого и весьма запуганного, к покоям самой королевы.

– Ты просто посмотришь на нее с порога, и мы уходим, – назидательно прошептал я Нолану. – Думаю, подзорная труба, чтобы лучше рассмотреть ее с большого расстояния, тебе не нужна. Если ты такое же создание, как я, то отлично видишь все и за милю.

Он молча кивнул.

– Королева тоже все видит даже с повязкой на глазах, – робко проговорил он, когда мы приблизились к знакомому маршруту. Коридор с бардовыми портьерами и рыцарскими латами в нишах вел к тронному залу.

На это я не мог ответить, потому что сам точно не знал. Но едва мы остановились у дверей тронного зала, как оказалось, что Нолан попал в точку. Серафина каким-то образом узнала, что я здесь, даже раньше, чем я оказался у проема дверей.

– Какие дела у тебя с принцессой Изольдой с островного королевства Луэ? – почти что крикнула она. Ее голос звенящим эхом рассыпался по просторному тронному залу. Вместе с эхом откуда-то вынырнул один из ее ловких джиннов и чуть ли не вцепился в меня.

Серафина что-то разбила, кажется, норовя, швырнуть этим предметов в меня. Нет, так только показалось. На самом деле это стайка ее духов сшибла с постаментов большие расписные амфоры, и те осколками разлетелись на пороге зала. Я еще секунду назад заметил, как они мельтешат над нишами, а теперь роскошные вазы разлетелись вдребезги. Причем ощущение было таким, что это именно Серафина их сбросила, что она стоит рядом. Но она восседала на троне и гладила по голове какое-то жуткое существо, отдаленно напоминавшее небольшого черного дракона у ее ног. При ближайшем рассмотрении это оказался джинн. Он оскалил на меня свою уродливую морду, когда я пересек зал и подошел к ступенчатому подножию тронного возвышения.

– Не припомню такой принцессы, – в моей голове вертелись тысячи имен девиц, которых я когда-то сгубил. Я почти уже ничего о них не помнил, но Серафина где-то раскопала старый компромат на меня и отнеслась к нему так, будто это не было событием вековой давности. Если эта принцесса Изольда зналась со мной, то от нее еще больше века назад, скорее всего, не осталось и пепла.

– А она вот тебя помнит! И драконий ожог у себя на груди считает чем-то вроде почетной медали. Специально носит платье с таким вырезом, чтобы все его видели. Ее считают сумасшедшей.

– Вероятно, так оно и есть, – не помню, чтобы кто-то долго выживал после моих ожогов. – Скорее всего, девушка поранилась как-то еще.

– И обзавелась золотой драконьей чешуйкой внутри своей раны? – придирчиво хмыкнула Серафина.

При упоминании о чешуйке я кое-что вспомнил. Да, была принцесса. Она сама пошла за мной после того, как я побывал на пиру у ее отца. Ее не трогало, что я поджарил своим дыханием большую часть гостей. Ей хотелось побыть со мной наедине. Я хлестнул ее драконьим хвостом, когда превращался. Едва не зашиб до смерти. У нее на шее был какой-то магический амулет, который не дал ее убить, но поранились тогда и она, и я. У нее остался сильный ожог, а я недосчитался одной чешуйки. Это было довольно давно.

– Так ее звали Изольдой? И она до сих пор жива? – в уме я подсчитывал, сколько же лет прошло. Для бессмертного время имеет мало значения, поэтому я часто упускал такие детали, как даты.

– Не только жива! В ней просыпаются магические способности. Вместе с драконьей чешуйкой, разросшейся в ожоге, она начинает совершать разное волшебство.

– Ты боишься, что она отобьет у тебя твоих джиннов?

– А вдруг Изольда захочет отбить тебя? Давно ты ее навешал?

Навещал? Что за выражение? Видел-то всего один раз! Но как Серафине это доказать. Она даже кулачки уже сжала, будто собиралась кинуться на меня в драку из-за какой-то увечной девчонки! Перстни с крупными каменьями на кулачках королевы сверкали, будто десятки глаз. Ощущение было таким, что они смотрят и видят все за нее. Мне даже показалось, что перстни раскрываются, как веки, и смотрят на меня. У Серафины на каждом пальце, даже на мизинцах, было по нескольку колец. Раньше она не носила их в таком изобилии. Перстни и кольца в большом количестве нанизанные даже на тонкие женские руки начинают напоминать броню. И с этой брони на меня вдруг уставились множество глаз, однотонных, непарных, каждый разного цвета и размера.

Мне стало дурно, а Серафина вдруг снова швырнула в меня что-то. Вернее, не она сама, а ее духи. Просто почему-то казалось, что королева раздвоилась: и сама кидает предметы усилиями духов, при этом стоя далеко от них. Я едва успел послать магический удар, чтобы щит треснул и упал, не долетев до меня. Серафина метила мне в лицо. Нужно отдать ей должное. Все мои соперники хотели меня изуродовать. Но даме такая мысль в голову еще не приходила ни разу.

– Откуда ты вообще узнала об Изольде? Тебе пришло письмо из-за моря? Или кто-то подкинул его в замок с чудесной стрелой, способной пролететь тысячи миль, чтобы достичь адресата? – помню, в замке отца Изольды водились лучники-дуэргары. И стрелы у них были особые. Стоило даже обычному человеку спустить такую стрелу с тетивы, как она могла пересечь моря и океаны, не говоря о селах и городах, чтобы долететь до жертвы, в которую пущена или до человека, которому нужно было передать какое-то послание. И в том, и в другом случае нужно было всего лишь мысленно назвать имя того, кого стрела должна отыскать в безбрежной бездне стран и островов.

Я заметил, что в подлокотник трона Серафины как раз вонзена ржавая старая стрела, на древко которой нацепили окровавленный клочок бумаги. Эту стрелу точно вымочили в растворе волшебного дерева Тиолин, чтобы она могла пролететь громадное расстояние. Я видел такие деревья в восточных странах. Их корни были живыми и выпирали клубком из-под земли, ловя любого, кто близко подойдет. Лишь редкий смельчак мог добраться до ствола, разросшегося в форме человеческих голов и добыть сок, обладающий дьявольскими свойствами. Вряд ли кто-то с острова Луэ был способен на такое. Разве только они заключили союз с каким-то более продвинутым в области магии королевством.

– Твои джинны донесли тебе об Изольде. Верно? – я заметил, как они издевательски корчат рожи и хихикают, спрятавшись за спинкой трона.

– А они сказали неправду? – высокомерный голосок Серафины вдруг сорвался на плач. – Она фокусничает прямо на глазах у придворных. Показывает разные магические трюки. И ей лишь аплодируют. Считают ее колдовство детской шалостью, а чешуйку, которая уже обросла металлическими крыльями и подобно насекомому вгрызлась в ожог, всего лишь живым украшением. А меня за один дар предвиденья хотят убить, как ведьму! Почему за одно и то же кого-то можно обожать, а кого-то ненавидеть? Мы с Изольдой равны. И я, и она пострадали от дракона. И, тем не менее, между нами неравенство. Ее за увечье, нанесенное тобой, носят на руках, а меня с моими джиннами вот-вот отправят на костер.