Страница 9 из 15
– Понятия не имею. Это кто?
Кир уставился на меня как на идиота. Высокомерие его накрывало часто, и здорово меня бесило.
– Это отец Димки Тарасова, ты же с ним учишься. Димка ездил на похороны?
– У него вроде дед умер полтора месяца назад. Про отца Димка ничего не говорил. Тебе-то какое дело?
Брат посмотрел на меня ещё более странно.
– У твоего друга отец умер, а ты спрашиваешь «какое дело?»
Мне сразу вспомнилось наше прошлое и стало неловко.
– Мы сейчас с Димкой не общаемся. Хотя он вчера смурной был.
– Почему не общаетесь?
– Ну, – я отвёл глаза, – понимаешь…
– Девушка? – он прищурился. – Всё равно – спроси.
Брат не стал договаривать. Отвернулся.
– Короче, ты знаешь. А с девушкой осторожней, всякое бывает.
После того как отец ушёл, брат стал параноиком насчёт девушек и женщин. Иногда внезапно хмурился. Невзлюбил телефоны. Если надо, даже учительнице сообщения писал. Или приезжал вживую. Мама сказала, это потому, что он папин телефонный разговор с любовницей нечаянно подслушал. Я думал, из-за того, что брат в принципе не любил говорить. Он меня и научил читать в четыре года, и потом долго старался только записками со мной общаться, если папа не видел.
– Рысёнок не такая, – возмутился я, – она меня не кинет!
– Не такая – в смысле? – Кир ответил не сразу, он уже надвинул наушники, рокочущие барабанной сбивкой. – А, ты про отца… Не, Слав, я чокнутый, но не настолько. – Просто аккуратней. Плохое предчувствие. Ладно, неважно. Давай учись, Адвокат.
И ушёл.
Всё бы ничего, но предчувствия моего брата обычно сбывались. Мне стало не по себе.
В школе Димка поймал меня на перемене.
– Говорят, на свидание идёте?
– Кто говорит? Я просто до дома Алису проводил. Ну нафиг. Не хочу ругаться из-за девчонки.
– Да я тоже, – ответил он после небольшой паузы, – просто жесть как обидно!
– Слушай… – я помолчал, не знал, как спросить, – прочитал в новостях… Это правда? Про твоего отца?
Димка прищурился.
– Жалеешь? Забей. Он нас бросил и фамилию сменил. Скотина. Даже к деду на похороны не приехал, бизнес, видишь ли. И алименты платил по минималке, юристам больше заплатил, чем мне. Мама говорит, так ему и надо. А я…
Он хотел сказать что-то ещё. Но промолчал и чем-то напомнил брата. Я хлопнул его по плечу:
– Держись, бро. Это тяжко.
– А, ты… Спасибо.
Мы помолчали с минуту.
– Расскажешь потом, как сходили, – бросил он уже у дверей кабинета.
Я кивнул. Хотя хрен я что расскажу лишнего про Алису. Это только моё.
***
Вместо того, чтобы слушать училку, думал про свидание. Хотелось произвести впечатление, но при этом не выглядеть банальным идиотом из мемасиков.
– Слава! Ты меня слушаешь? Всеволод! Ефимов!
Ну вот же лажа. Ненавижу полное имя.
– Простите, Алла Валерьевна. Я задумался. Нагло звучит, но не могли бы вы повторить вопрос?
Учительница вздохнула. Однако если честно сказать «я задумался» и ответить, то можно огрести куда меньше, чем если пытаться врать.
– Косинус пи на два минус альфа?
– Синус альфа, – на автомате ответил я. Да, я тоже иногда учу. Изредка.
– Ладно, садись. Хотя нет, ты опять замечтаешься. Иди к доске, будешь решать уравнение.
Я вышел к доске и взял синий маркер. В голове алгебры было ни на грамм. Ни на градус, если уж быть в теме. Пришлось сосредоточиться. Валерьевна отпустила меня за минуту до звонка, заставив чувствовать себя совершенно измотанным. Будто мешки грузил. Кто говорил, что умственный труд – это легко? Лучше уж пара физры, чем один раз отвечать на алгебре.
До конца учебного дня оставалось два урока. Алиса иногда поворачивалась, и мило улыбалась. Но не подходила – на первых переменах её куда-то звали учителя, а сейчас она трещала с девчонками и лишь помахала мне рукой.
Я загуглил на смартфоне квартирники и концерты. Единственное на сегодня событие в таймпэде выглядело как прикол кармы, так что пришлось пролистнуть приложение ещё раз в надежде увидеть что-то другое, а уж потом позвонить брату.
– Привет, Рельса!
– Чего тебе? – Брат дышал тяжело и отвечал резко. Судя по тому, как он сразу ответил, и как громко сопел в трубку – опять с наушниками, как и всегда.
– А чего не сказал, что играешь сегодня, а?
– Куда ты меня тащишь? – Это он явно не мне. – Я играю… Да, играю, Слав. Ты прийти хотел?
– Да.
Вот после его резких, рубленых ответов идти расхотелось. Но уже решил, чего уж.
– В пять начало, – на заднем плане что-то бабахнуло и брат отключился.
Осталось досидеть пару уроков. Две невероятно, невыносимо длинных сорокаминутных пытки не помню какого предмета. Да и кого оно волнует? (Ладно, это физика была, я ещё и конспект умудрился записать, хотя ни слова из лекции не запомнил – планировал свидание).
Пока я собирался после звонка, Алиса уже ждала меня. Мы вышли из школы и взяли себе по рожку мороженого. Я пломбир, она микс миндального с фисташковым, с солёной карамелью и ещё какой-то посыпкой. Я и не знал, что в нашем ларьке так могут. Было прохладно, осень всё-таки, но на мороженом мы сошлись.
– Ну, куда пойдём? – она мило улыбнулась.
– В церковь.
Она закашлялась, а потом с ноткой страха в голосе спросила:
– Зачем?
– Венчаться. – Она чуть не подавилась ещё раз.
– Прости. Вообще-то я пошутил, можно и не жениться.
Глаза у неё были как у кошки – огромные и удивлённые.
– А… Ты с братом хочешь познакомить?
– Ну, и это тоже. У них концерт в воскресной школе. Подумал, что ламповый вечерок с гитарными песнями тебе понравится.
Она опять улыбнулась. Сначала чуть, потом ярче. Потом ткнула меня локтем в бок.
– Ну ты и… юмор у тебя дурацкий!
– Нормальный юмор! Эй, мороженое уронишь!
Она поправила рожок, откусила кусочек, не дав ему упасть, и облизнула губы.
– А что он играет, твой брат? Молитвы, что ли?
– Да всякое… Русский рок и инди, в основном.
– Что, прости? Рок в церкви? Ты меня разводишь.
– Не, Кир такой хард слушает, что у меня уши сворачиваются. Взял я как-то его плеер погонять. Причём всё иностранное, в чём прикол слушать, что не понимаешь – я хз. Но играет он более лайтовые штуки. По смыслу треки подбирает. Наутилус там, Торба-на-Круче… И ещё всякие группы, которые я не запоминаю, но которые про душу, про добро, про ходить по воде… в смысле про вечное и светлое.
– Ни разу не была в воскресных школах. Я думала, там нудно и молятся, и вообще… у-у-у-у-у. – Она растопырила пальцы, оттянула пальцами волосы в разные стороны и выпучила глаза. – Все странные. Не могу представить себе сильно верующих, только не обижайся.
– Да у них так и было. Чтения книг, обсуждения и прочая ерунда. А потом брат сказал священнику Игорю, что молодых надо привлекать современностью. И вот, они такие вечера иногда проводят. Там, конечно, есть беседы после, но они не обязательные.
Надо сказать, я сам на них ни разу не оставался. Больше из принципа – Рельса просто вымораживал своей правильностью. Ещё мне не нравилась Аня, дочка священника, которая иногда бросала скромные взгляды на брата. Но пел Кир просто офигенно, не то что я, и треки подбирать умел. «Давай молчать» в его исполнении заставляло ёжиться от мурашек по коже. Сейчас, после разговора с Димкой, я был не прочь сходить если не в церковь, то хотя бы в воскресную школу. Я не ходил туда иначе как к брату, но сейчас тянуло в груди. Было больно. И когда я отвлекался от Алиски, не мог не думать о Димке и его злом взгляде. Жутко напоминало брата. Тот тоже не хотел говорить об отце.
Когда увидел событие на таймпэд, то решил: судьба, мать её. Ещё щекотала нервы мыслишка: ну кто ещё повёл бы девушку на концерт почти в церковь?
– Слав?
– Что?
– Ты только никому не говори, что мы в церковь ходили. Дома не поймут.
– Сестра тоже тренер по йоге и боится за карму?
– Да нет, мама атеистка. Не любит. А сестра – сводная. И она католичка.