Страница 3 из 5
Александр снова взглянул на Ирину и неожиданно для себя подмигнул девушке. Та вдруг покраснела. Александра это слегка озадачило. Но не настолько, чтобы сев за стол и включив компьютер, не уйти с головой в работу.
Глава 2. Ирина
На обед они ходили в кафе через дорогу. Как правило, вдвоем – Ирина и Ольга. Сегодня было так же. И как раз сегодня это оказалось наиболее кстати. Ирине хотелось поделиться. Ольга была старше ее на четыре года, причем уже года два как жила с мужем. Ну, не совсем с мужем… То есть, как это теперь называется, у Ольги Слепневой с Матвеем Тарасовым был гражданский брак, но какая разница – все равно Ирина считала коллегу куда опытней себя, а, возможно, в чем-то и умней – не только, разумеется, из-за «семейного положения», – потому ее советы и суждения были для девушки очень важны.
Едва они вышли из офисного здания под осеннюю морось, как Ирина, забыв даже раскрыть зонтик, ухватила Ольгу за локоть:
– Представляешь, ко мне сегодня Серега Маратов подъезжал!
– Когда это? – округлила глаза Ольга. – Не помню, чтобы он к нам заходил.
– Так он и не заходил. Он мне в «аську» написал! Предложил вечером встретиться.
– Вообще-то у нас в рабочее время запрещено пользоваться «аськой», – сделала строгое лицо Ольга, но тут же, впрочем, фыркнула, тряхнула тяжелой каштановой гривой, раскрыла зонт, зашагала в сторону перехода и, обернувшись к застывшей в растерянности Ирине, потребовала:
– Ну давай-давай, догоняй! И рассказывай, раз начала.
– Так а что рассказывать? – заморгала, догнав ее, Ирина. – Всё…
– Как это всё? Ты-то ему что ответила?
– Я ему ничего не ответила, сразу же «аську» вырубила.
– Почему?.. – на пару мгновений даже остановилась Ольга.
– Ты же сама говоришь – запрещено.
– Ну-ну, не придуривайся. И давай, колись! Я тебя за язык не тянула.
– Ну правда, Оль, – вновь ухватилась за локоть старшей подруги девушка. – Ничего я ему не ответила! И отвечать не собираюсь.
– Так почему, объясни! Парень-то ничего вроде бы. Не дурак, начальство хвалит; вон, даже вверх попер.
– А ты его глаза видела?
– Видела. Глаза как глаза. Красивые даже, с поволокой.
– Да с какой поволокой, Оля? Они у него глумливые! И смотрит он ими так, будто сожрать хочет. Прямо маньяк настоящий! Маньячина.
– Ну, насчет маньяка это ты перегнула. А что хочет – так это же хорошо. Причем, явно ведь не сожрать он тебя хочет-то. Разве что покусать чуть-чуть.
– Я так и знала, что ты смеяться будешь, – надулась Ирина. – Вот и делись с тобой…
– Ладно тебе, – толкнула ее локтем в бок Ольга. – Не нравится Маратов, и хрен-то с ним. Мне в нем, кроме глаз, тоже, говоря откровенно, ничего особо не нравится. И повышение его, я слышала… Впрочем, ладно, это не наше дело. К черту Маратова! Ты мне лучше скажи, чего это на тебя Сашка заглядываться начал?
– К-какой Сашка?.. – запнулась и сбилась с шагу Ирина.
Теперь уже Ольга подхватила девушку под локоть и, словно буксир баржу, потащила ее вперед.
– Не придуривайся. Сашка у нас один. Беляев.
– И-и… че-его?.. – неожиданно писклявым голоском заблеяла Ирина.
– Того. Похоже, и он тобой закусить не прочь.
– Так он же старый…
– Дура ты, Ирка. Тебе его жевать, что ли?
– Ты же сама говоришь… закусить… – Голос девушки совсем растворился в шорохе дождя, но Ольга ее все же расслышала.
– Вот шутить у тебя получается плохо. Не твой это конек. Юмором тебе мужиков не взять, лучше и не пытайся. Распугаешь только.
– Но Беляев и правда старый. Ему уже под сорок где-то.
– Да хоть под пятьдесят! – рассердилась вдруг Ольга. – Не теми мерками ты мужиков меряешь. Возраст порой – это не минус, а плюс. Опыт, знания, прочный фундамент, ясные цели… Понятно, разумный предел быть должен, да и не ко всем это относится, но… К тому же Беляеву всего тридцать семь.
– «Всего»?! Он на пятнадцать лет меня старше!..
– Нет, ну ты и правда дуреха, – вздохнула, подойдя к ступеням кафе, Ольга. – Ты меня слушала хоть?.. Ладно, выбрось пока мужиков из головы, а то аппетит себе испортишь.
После обеда, вернувшись в офис, Ирина старалась не смотреть на Беляева. Не потому, что ей это было неприятно, а… Она сама не знала, почему. Но ведь зачастую бывает так, что если стараешься куда-то не смотреть, то глаза будто сами нацеливаются в ту сторону. В итоге получилось так, будто она специально пялилась на Александра. Пару раз он даже перехватывал ее взгляд, отчего Ирину окатывало волной жгучего стыда, что ее окончательно выбило из колеи, и остаток рабочего дня она провела практически впустую, не в силах сосредоточиться на графиках и таблицах. В конце концов она так разозлилась на себя, что дождалась, пока все уйдут, и осталась на работе еще на пару часов, чтобы не столько даже наверстать упущенное, как в наказание себе за идиотское сумасбродство.
Но от дурацких мыслей все равно никуда было не деться. Александр Беляев стал для нее той самой «белой обезьяной» из восточной притчи, о которой нельзя думать. Правда, Ирина успокаивала себя тем, что чувств она к своему коллеге по-прежнему не испытывала и все так же считала, что между ними по определению ничего не может быть, поскольку Александр слишком для нее стар. Что бы там ни говорила Ольга. Хотя тридцать семь – это, конечно, не пятьдесят… И хотя Беляев, оказывается, выглядит ничего себе так, на что раньше она даже не обращала внимания.
Тут Ирина снова спохватывалась, отвешивала себе мысленных оплеух и в очередной раз безжалостно выбрасывала Александра из головы. Но тот с маниакальным упрямством и ловкостью упомянутой обезьяны вновь забирался на обжитое местечко и продолжал оттуда пялиться на нее своими карими… гм-м… а ведь и впрямь карими!.. бесстыжими глазами.
По дороге домой Ирина зашла в магазин и купила бутылку пива. К спиртному она в общем-то относилась негативно, и уж тем более никогда не пила в одиночку, но сейчас неожиданно захотелось выпить. Пиво она посчитала приемлемым компромиссом между этим странным желанием и своим внутренним возмущением, однако ей хватило всего лишь неполного стакана, чтобы захмелеть и почувствовать неодолимую сонливость. Зато ее очень обрадовало, что с момента откупорки бутылки она ни разу не вспомнила о Беляеве. С этой радостной мыслью, наскоро раздевшись и побросав вещи как попало, она и залезла в постель уже практически спящей. И разумеется, ей тут же приснился он.
Глава 3. Александр. Подсадка два
Дождь с таким остервенением хлестал по окнам, что Александр, наскоро выхлебав большую чашку кофе, заменяющую ему завтрак, решил не рисковать, рассчитывая на вчерашнее обещание Сергея Маратова, а попросту вызвал такси.
«Ничего, не обеднеет, – подумал он о носителе. – Надо было машину покупать, а не жмотиться!»
Подумал – и укоризненно мотнул головой: нельзя думать о носителе в третьем лице. Да и вообще не нужно ни о чем подобном думать! Он теперь и есть Александр Беляев. То есть, не только теперь, а всегда – был, есть и будет. Пока не помрет, естественно.
И все-таки подсадка номер два не удержалась, чтобы не вспомнить вчерашний день носителя: глянуть, много ли накосячил его предшественник. И сразу же усмехнулся утренним мыслям «подсадки раз» насчет отсутствия у носителя машины – здесь они оказались полностью солидарны. В остальном все выглядело пристойно и «чистенько», мелкие огрехи, учитывая первое внедрение, можно было не принимать во внимание.
Хотя… А вот эта самая Ирина… Чего это он вчера на нее пялился? С чего вдруг возрастами мерился? Ведь даже и сейчас, подумав о ней, у него внутри растеклось сладостное тепло. Ну-ка, а позавчера? Или еще раньше?.. Александр стал вспоминать. Ничего. Ноль. Девчонка и девчонка. Симпатичная, не больше. Соплюха, двадцать с хвостиком.
«Так-так-так-та-а-аак, – тревожно размышлял он, уже сидя в такси. – Это плохо. Это очень плохо. Подсадка воздействовала на чувства носителя! Причем, так, что даже ночная коррекция не сработала!» – Он тоже невольно нарушал сейчас правила, думая обо всем этом «открытым текстом», но случившееся его и впрямь откровенно встревожило и даже напугало. Ведь ему нужно было выбрать теперь правильную линию поведения. Если это и впрямь накосячил его вчерашний предшественник, то следовало предпринять какие-то шаги, чтобы ситуацию выправить, пока дело не зашло слишком далеко, чтобы заинтересованность этой девушкой не переросла из состояния «она мне нравится» в очевидную влюбленность, а там, не приведи Линия, и в любовь! Однако существовала еще вероятность, что предшественник был тут вовсе ни при чем, что все это безобразие начало развиваться непосредственно у носителя, а тогда попытка «исправления ситуации» станет грубейшим нарушением, совершив которое можно вполне поплатиться местом.