Код красный

— Я ранен! Можно меня не добивать? — попытался убрать руку, но её тут же перехватили холодные пальцы и сомкнулись на запястье.

Совсем слабо по сравнению с мужским захватом. Но Люк снова замер. Джекс вложила в ладонь вату, насильно сжала его пальцы и только теперь достала изо рта крышку. Надела её обратно на бутылку и отбросила в сторону.

— Что здесь произошло?

— Ничего особенного.

Она тут же подхватила из ящика наполовину сдавленный тюбик и, глядя только на него, отвинтила крышку.

— Прямо-таки ничего?

Её самообладанию можно позавидовать.

— Струна лопнула, — Люк отвёл взгляд на лежащую на полу гитару. Там, между хорошо натянутых струн, свободно болтались концы одной порванной. Стерва.

— Просто так взяла и лопнула? — На порез опустилась прохлада. Мазь? Крем?

— Ага.

— Люси, — прозвучал строгий голос.

По рукам побежали мурашки. Прохлада исчезла. Вместо нее в щёку будто впилось что-то острое. Люк непроизвольно повернулся и встретился с колючим, испытующим взглядом. В глазах-бусинках застыл укор. И вопрос. Чёрт.

— Ладно, — он закатил глаза. — Возможно я немного не рассчитал силы, когда лупил по ней.

— Зачем? — Джекс вынула из коробки рулон бинта и замерла.

Женщина-каток. Ну да, конечно, сейчас самое время рассказать слезливую историю о том, как он с осени ничего не может.

— Забей. Творческий процесс, — Люк коротко отмахнулся и вопросительно выгнул брови: — И всё-таки мы с тобой уже разговариваем? Или это временная акция?

Перевод темы — это прекрасно. Джекс, которая уже было принялась распаковывать бинт, спокойно повела плечиком.

— Могу уйти, если хочешь.

А на лице отразилась полное смирение. Боже… Люк снова закатил глаза. Даже боль в ладони на мгновение притупилась. Вообще-то он уже просил её уйти, но она осталась. А теперь так легко сдалась?

— Бинтуй давай, раз уж начала, — он рывком подсунул руку ближе к ней и указал на неё подбородком.

Джекс поджала губы. Несколько мгновений пристально всматривалась в его лицо, но вот молча отковыряла край бинта от рулона и так же молча приложила его к порезу. Холодные пальцы снова коснулись саднящей кожи. Бинт медленно и аккуратно забегал вокруг ладони.

Люк сглотнул и прикрыл глаза. Остались только звуки и ощущения. Шуршание бинта, мягкие прикосновения. Джекс ненавязчиво повернула его ладонь так, как удобно ей. Случайно мазнула пальцами по запястью, и по руке прошла мелкая, незаметная дрожь. Люк глубоко вдохнул и медленно, тихо выдохнул.

Её не хватало. Не дрожи, конечно. И не боли из-за собственной горячности.

В последние дни Джекс будто исчезла. Она всё это время была рядом, спала за стенкой, её присутствие ощущалось каждым нервом. Но это всё не то. Раньше казалось, что её открытый взгляд и сведенные строгие брови — нечто само собой разумеющееся. Но стоило этому пропасть, как находиться поблизости стало невозможно. Когда Джекс при встрече смотрит строго в пол, теряется какая-то важная часть привычной, устойчивой жизни.

Как же сильно её не хватало. И, кажется, до него дошло только сейчас.

Джекс убрала руку. Бинт перестал шуршать по коже. Люк тихо вздохнул, открыл глаза и покрутил ладонью. Тонкая аккуратная перевязка скрыла порез, но оставила свободными пальцы. Прелесть, ничего не скажешь. Работать будет непросто, но что поделать, если нет мозгов? Идиот. Лучше бы всадил кулак в стену.

Третий пункт из списка «никогда»: никогда не срывать отчаяние и беспомощность на гитарах.

Печенька тем временем с отсутствующим видом сунула бинт в пакет и забросила в ящик. Сейчас уйдет и снова попытается исчезнуть. Ей самой не тяжело? И зачем она снова полезла к Арту? Люк попытался сжать кулак с намотанным бинтом. Больно.

— Что там наш репетитор? — он машинально потер бинт пальцем. — Опять слился?

Хотя всё было слышно и так. Вопрос из числа риторических, можно и не спрашивать.

— Как обычно, — Джекс повертелась на месте в поисках остальных вещей.

Её бедро непроизвольно коснулось его колена. Через рваные джинсы прошел короткий импульс, но она тут же отстранилась.

— Мне жаль, — Люк потянулся вперёд, подобрал антисептик и поставил в коробку. Вообще-то на самом деле хочется всадить Артуру барабанную палочку между лопаток, но…

— Обойдусь без него, — она пожала плечами. — Найду другого учителя, их в Бристоле хватает.

Серьезно? Люк попытался всмотреться в ее лицо. Сосредоточенное, но не расстроенное. Она это серьезно?

— Ты правда хочешь играть? — он выгнул брови, подобрал тюбик и бросил рядом с бутылкой.

— Возьму пару уроков, это не так уж и дорого.

Она перестала крутиться, подхватила коробку и поставила на колени. Тут же поднялась, еще раз осмотрела кровать и двинулась к выходу. Спокойно. Без сожалений и грусти. Люк обалдело проследил за тем, как маленькие, округлые бёдра в джинсах, плавно покачиваясь, исчезли за дверью. Иррациональное желание задержать их пронзило позвоночник.

Хотя Артура всё равно хочется стукнуть. Стулом. Больно. Что сложного в том, чтобы помочь девчонке, которая не дала тебе бомжевать на вокзале? Руки отсохнут? В глубине квартиры затихли шаги, Люк снова остался один. Опустив взгляд на забинтованную руку, осторожно сжал пальцы в кулак. Боль уже ослабла. Он покосился на гитару с порванной струной и прикусил губу.

В груди разгорелись маленькие угли злобы. Они и так дымились уже минут десять — с тех пор, как очередной аккорд вышел настолько нескладным, что сорвало башню, — но сейчас полыхнули пламенем.

И ведь не один только Артур здесь гитарист. Да, он хороший гитарист и, может быть, хороший учитель, но точно не уникум. Люк сорвал с носа очки, бросил их на кровать и резко поднялся. Решительно двинулся к двери. На ходу пнул тетрадь с парой новых, нескладных строк. Это знак. Струна лопнула и нечего даже пробовать что-то писать. По крайней мере точно не сегодня.

Он вышел в прихожую и тут же свернул к соседней двери. Не задумываясь, толкнул её и на мгновение завис на пороге. Чёрт… Джекс стояла к нему спиной в очередном спортивном топе и стаскивала с себя рукава толстовки. Хорошо еще, что хотя бы в топе. Услышав щелчок двери, она резко обернулась, держась за плотную ткань, а на лице появилась странная смесь удивления и недовольства.

— Эй! — она конвульсивно прижала к груди толстовку. — Стучаться не пробовал?

И ведь права же. Но признаваться в этом, конечно, никто не будет.

— Беру пример с тебя, — Люк изобразил кривую ухмылку и привалился плечом к дверному откосу. — Пришёл сказать, что могу дать пару уроков гитары, раз уж мы снова общаемся…

— Ты? — медные бровки выгнулись.

Видимо, до неё дошло, что она не обнаженная. Джекс резко отшвырнула толстовку на диван, развернулась и уперла кулаки в бока. Люк коротко скользнул взглядом по тонкой фигурке. И ведь видел же раньше. А когда-то даже в купальнике видел. И всё равно завис.

— Думаешь, не смогу? — он моргнул и вернул взгляд на скептически выгнутые брови. — Я играю с шести лет.

Джекс мгновенно растеряла пыл.

— Я не то имела в виду… — она обняла себя за плечи. — Просто…

…Просто еще одно осознание, что могла обидеть профи. Люк хмыкнул и шагнул в комнату.

— Бери гитару.

— Не хочу тебя напрягать… — Печенька тряхнула головой.

— О нет, это не настолько сложно, как утверждают некоторые кретины.

Он подошёл к дивану, рухнул на него и сам потянулся за приставленным к подлокотнику инструментом. Как знал, что пригодится. А Джекс так и не сдвинулась с места.

— Артур никогда не говорил, что это сложно, — буркнула она, внимательно проследив за его движениями.

— Он уже три раза слился, так что мне похрен, что он там говорил, — Люк протянул ей гитару. — Садись.

— Да у тебя рука порезана. Какой еще урок?

— Садись, я сказал.

Она несколько мгновений сверлила его взглядом. Поджала губы, о чём-то размышляя, но всё-таки медленно прошла вперед и опустилась на диван.