Страница 67 из 72
— Может под стол закатилась? — предположил Зяблик.
— Нэт, — покачал головой степняк. — Карта просто так нэ пропадает. Как говэривала моя матушка: худоэ время — худыэ карманы. А без этой карты игра нэ игра.
— Да пес с ними, с картами. Может, в кости схлестнуться? — предложил Повлюк, роясь в собственных карманах. — Пан Каурай, как насчет партейки в кости?
По столу покатились две засаленные костяшки и хлопнулись о полупустую чарку.
— Азартным игроком меня не назовешь, — почесал подбородок одноглазый, наблюдая как кости путешествуют по столу туда-сюда. — Да и богатым тоже. Пока на службу к воеводе не наймусь, скучно вам со мной играть, панове.
— Так можно сыграть в долг, — предложил Повлюк. — Думаешь, мы тут все мошну с собой носим? Как отблагодарит тебя воевода за службу, так и уважишь.
— Эх ты, хитрый Повлюк! — хохотнул Абай. — Сам уж который мэсяц мнэ долг дэржишь. Поди отыгратся захотэл?
— А провались ты пропадом, Абай со своими деньгами, — махнул на него рукой Повлюк. — Верну я тебе долг, верну! Тока срок дай, как воевода с жалованием держать перестанет — все выплачу!
— Да нэ тороплю я тэбя! — всплеснул руками Абай. — Сам в долгах как в шэлках хожу!
— Нет, благодарю, паны, — отмахнулся Каурай. — Я и не планировал задерживаться здесь надолго. А долги копить — только вшей кормить.
— Ну, раз так, мы для интересу, — поджал пухлые губы Повлюк, умоляюще глядя на одноглазого. — А должок я тебе прощу. Так уж и быть.
— Какой же тут интерес? — сделал кислую мину Воробей. — Просто так на воздух играть, за дите что ли нас держишь?
— Ишь казаком стал, поглядите на него! — хлопнул по столу ладонью Повлюк. — Щас еще дядьке твоему прознать, где ты вечера проводишь! Мигом уши рогаликом скрутит! Факт!
— А чего это ему? — позеленел Воробей. — Что я мальчик?..
— Мальчик, — хмыкнул Повлюк и провел ему по губам пальцами. — Усы еще не отросли! А саблю носишь!
— Ну ты! — вспылил Воробей, вскакивая на ноги. — Ты руки свои при себе держи, толстяк!
— А то что? — подпер кулаком мясистый подбородок Повлюк. — Дядьке жаловаться пойдешь?
Воробей не нашелся с ответом — разочарованно сплюнул себе под ноги и был таков. Компания засвистела ему вслед, упрашивая вернуться, но Воробей быстро скрылся за порогом. Скрипнули ворота.
— А и пес с ним, — откинулся к стене Повлюк, перекладывая кости из ладони в ладонь. — Ну что, паны, раз тут тока казаки остались, сыграем в кости? Все правила знают?
— Угу, — покачали чубами Зяблик с Абаем. Одноглазый пропал в кружке с пивом, но и он утвердительно качнул головой. А Сеншес с ними. Чем еще занять себя этим скучным вечером?
Когда все повернулись к Молчуну, он только неопределенно пожал плечами.
— Слухай сюда, дружище, — пододвинулся к нему Повлюк. — Правила игры в кости простые как козье вымя. Два кубика — на каждой стороне по числу. Ты считать, я думаю, разумеешь как? Вот. Кидаешь и смотришь, сколько выпадет.
С этими словами он бросил кости. После недолгого путешествия по столешнице они шлепнулись одна о другую и выпали цифрами 6 и 3.
— Девять! — поднял палец Повлюк. — Это хорошее число. Но лучше, если бы выпало 7 или 11, так бы ты победил без всяких яких. А вот если б тебе не свезло, и Сеншес подсунул бы тебе 2, 3 или 12, то пиши пропало — мигом вся ставка ушла бы твоему сопернику. Понял?
Молчун сосредоточенно поглядел на кости, лежащие прямо у него перед носом. Поджал губы и осторожно кивнул.
— Хорошо! — удовлетворенно качнул усами Повлюк. — Но раз тебе выпало 9, то и это неплохо. Теперь тебе нужно выкинуть еще раз такое же число. Кидай сколько хошь: либо выпадет снова 9, и ты заберешь барыш, либо 7, и тогда, увы, ты проиграл. Любое другое число не засчитывается. Понял?
Молчун вздохнул и почесал себя за ухом. Смотрел он почему-то на Каурая, который споро расправлялся со своей кружкой и не лез в педагогические дела.
— Как-то ты шибко мудрено объясняешь, Повлюк, — почесал затылок Зяблик. — Дядька Чарбын так и эдак пояснит, ударит один раз кулаком по столу — и сразу понятно.
— Ну, что тут непонятного! — отчаянно дернул Молчуна за плечо Повлюк. — Сначала кидаешь кубики. Выпало 7 или 11 — ты победил. 2, 3, 12 — проиграл, уступай ход сопернику. Другое число — кидаешь еще раз. Выпадет тоже самое число — ура! Выбросил семерку, так полезай под стол и кукарекай. Ну?!
— Ну? — насел на него Зяблик, нетерпеливо оттопырив губу. Оба они смотрели на Молчуна с такой надеждой во взгляде, словно он готовился родить божественное откровение. Или рассказать, где можно изловить коварного и неуловимого Кудлатого Уя.
Но Молчун не спешил, думал. Не стерпев, Абай начал в голос ржать.
— У… — наконец выдал Молчун, сверкнув глазами.
— Слава Спасителю! — выдохнул Зяблик. — Кидай уж.
— Да погоди ты! Ща мы поглядим как ему понятно, — пробурчал Повлюк и сунул Молчуну кости. — Кидай, шоб тебя!
Изнывая от жара ответственности, Молчун бросил кости дрогнувший рукой и тут же упустил их под стол. Разразившиеся гром с молнией едва не повалили Молчуна наземь, а казаки бросились искать выпавшие кости, но под столом их отчего-то не оказалось. Тогда грязно ругающийся и поносящий неловкого Молчуна Повлюк полез под лавки, но и там отчего-то кости не попались его цепкому взгляду. Поволандавшись так впустую, шуруя руками по полам и углам хаты, он отыскал только пару заноз и надкусанный вареник. Пока они ползали под столами, Каурай огляделся и заметил еще одни знакомые глаза, которые глядели на него из-под непослушной пепельной челки и, похоже, довольно давно. Мило улыбающаяся Малунья прижималась к плечу незнакомого парубка, поигрывая завязками его рубахи, но зрачки ее видели одного Каурая. Он тоже скосил на нее глаз, и спокойно потягивал пиво, мысленно пообещав побольней выдрать врунью, как только представиться такая возможность.
Не солоно хлебавши Повлюк, Абай с Зябликом вернулись на свои места. Молчун не двигался с места, стараясь не глядеть на разочарованных товарищей. Взглядами они давно располосовали его от плеча до пупа. Требовалась лишь искра, чтобы вся буря эмоций превратила Молчуна в дымящийся огарок. Но они смолчали — запалили люльки и пропали в плотном дыму. Вечер был безнадежно испорчен.
Допивая пиво, одноглазый откинулся на стул и прислушался к голосам остальной компании. Далась им эта игра.
— Слыхали вчера ночью, как колокол надрывался? — раздался осторожный вопрос, когда голоса стали на порядок ниже.
— А кто ж его не слыхивал, — хмыкнули в хмельные усы. — Валашье до основания дребезжало, когда долбить начали. У нас все кошки под лавки юркнули. Хоть окна все закрывай, задыхайся или уши паклей затыкай!
— Давненько так громко не били… Вернее никогда. У меня изба ходуном ходила, я уж было подумала, что она в тартарары провалится. Хуже было в ту ночь, когда отец Кондрат не стерпел и решил сам с бесовским колоколом в усердии попрактиковаться да и начал среди ночи в ответ ему на местной звоннице в набат бить. Помните, все тогда на улицы высыпали и едва не померли со страху?
— Попа тогда с колокольни насильно сняли, чтобы не пугал людей почем зря.
— Колокол-то до сих пор бьет и с каждым днем все сильней. Интересно, к чему бы это?
— Сеншес в старые колокола бьет, всех ведьм к себе на пир зовет… Церквушку давно прокляли после того, как в ней попик от тоски повешался, вот и беснуются в ней черти да ведьмаки по ночам. А мы слушай их, пока не умаются и по норам не расползутся. Мне мамка рассказывала — давненько приключилось…
— Какой там! Отец Кондрат гутарит, что безобразники какие-то балуются, чтобы волновать народ. Или те же хлопчики Баюна поселились недалеко от церквушки, да и знай себе веселятся назло воеводе, зная его несчастье.
— Вот это похоже на правду. А то все на нечистого кивают!
— А чего ж сам Кондрат туда ходить опасается? Взял бы с собой с десяток молодцов с Кречетом в главе, да и очистили бы церквушку от всякой погани разбойничьей, если нету там никаких сеншесовых сил?! Видать есть, раз у самого Кондрата коленки трясутся даже вспоминать про ту церкву, которую он сам и освящал, как поговаривают! Видать и вправду проклята она, и колокол черти дергают.