Страница 103 из 125
А по-русски — ни му-му…
Ты Оксана или Гретхен —
Я чего-то не пойму.
Всюду шпили, всюду шпильки,
Интернет и чуингам.
Не хотите ли по Рильке
Или, скажем, по рогам?
То ль Одесса, то ль Ривьера,
То ль Монако на дому.
Я-то здесь какого герра? —
Вот чего я не пойму.
Ах чужбина, ты чужбина, Камамбер и адюльтер — Да стенанья Лоэнгрина В переводе Алигер.
Что он слышал, этот Гёте, О поэтах из низов, Об одесском аперкоте О колоде в пять тузов?
ТЪлько фрау, только медхен, А по-русски — ни му-му…
Ты Оксана или Гретхен — Я чего-то не пойму.
Всюду шпили, всюду шпильки, Интернет и чуингам.
Не хотите ли по Рильке
Или, скажем, по рогам?
То ль Одесса, то ль Ривьера, То ль Монако на дому.
Я-то здесь какого герра? — Вот чего я не пойму.
Валерий Попов
(р. 1939)
Случай на молочном заводе
Два лейтенанта, Петров и Брошкин, шли по территории молочного завода. Все было спокойно. Вдруг грохнул выстрел. Петров взмахнул руками и рухнул замертво. Брошкин насторожился. Он подошел к телефону-автомату, набрал номер и стал ждать.
— Алло, — закричал он. — Алло! Подполковник Майоров? Это я, Брошкин. Срочно вышлите машину на молочный завод.
Он повесил трубку и пошел к директору завода.
— Что у вас тут… стреляют? — строго спросил он.
— Да это шпион! — с досадой сказал директор. — Третьего дня шли наши рабочие и вдруг видят: сидит он и молоко пьет. Они побежали за ним, а он побежал и в творог залез.
— В какой творог? — удивился Брошкин.
— А у нас на дворе триста тонн творога лежит, так он в нем до сих пор и лазает.
Тут подъехала машина, из нее вышли подполковник Майоров и шестеро лейтенантов. Брошкин подошел и четко доложил обстановку.
— Надо брать, — сказал Майоров.
— Как — брать?! — закричал директор. — А творог?
— Творог вывозить! — сказал Майоров.
— Так ведь тары нет, — сокрушенно сказал директор.
— Тогда будем ждать, — решил Майоров, — проголодается — вылезет.
— Он не проголодается, — сказал директор. — Он, наверное. творог ест.
— Тогда будем ждать, пока весь съест, — сказал нетерпеливый Брошкин.
— Это будет очень долго, — вздохнул директор.
— Мы тоже будем есть творог! — улыбаясь, сказал Майоров.
Он построил своих людей и повел их на четвертый двор. Там они растянулись шеренгой у творожной горы и стали есть. Вдруг они увидели, что к ним идет толпа. Впереди шел пожилой рабочий в очках.
— Мы к вам, — улыбнулся он. — В помощь. Сейчас у нас обед — вот мы и пришли!
— Спасибо, — сказал Майоров, и его строгие глаза потеплели.
Дело пошло быстрей. Творожная гора уменьшалась. Когда осталось килограмм двадцать, из творога выскочил шпион. Он быстро сбил шестерых лейтенантов и понесся через двор, ловко уклонившись от наручников, лежащих на крышке люка. Брошкин кинулся за ним. Никто не стрелял. Все боялись попасть в Ерошкина. Брошкин не стрелял, боясь попасть в шпиона. Стрелял только шпион. Вот он скрылся в третьем дворе. Брошкин скрылся там же. Через минуту он вышел назад.
— Плохо дело, — сказал Брошкин, — теперь он в масло залез.
Вадим Дабужский
(р. 1940)
Максим ГОРЬКИЙ
Мать
(Новая версия)
Михаил Власов — отец Павла, муж Ниловны.
Слесарь четвертого разряда, член КПСС, «ударник коммунистического труда» на фабрике имени Горького. Мастер спорта по боксу. Держался со всеми высокомерно. Каждый праздник кого-нибудь избивал. 1 мая и 7 ноября регулярно ходил на демонстрацию, так как свято верил в светлое будущее. Пьяный, возвращаясь домой после демонстрации, он ставил в угол красное знамя и садился ужинать. Выпив две бутылки «Московской», он сбрасывал посуду со стола и глухим голосом, наводящим тоску, выл песню «Мой адрес — не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз».
После его смерти мать осталась с сыном. К Павлу стали приходить новые друзья. Они говорили непонятные слова: баксы, ломщики, кидала.
— Это очень хорошие люди, — объяснял Павел матери.
Потом он стал приносить домой газету «Правда» и разрезал ее ножницами на мелкие кусочки.
— Это я делаю «куклу», — говорил он матери.
Однажды вечером Павел домой не пришел. Его посадили. Но на следующий день мать заняла место своего сына на Киевском вокзале у обменного пункта.
Антон ЧЕХОВ
На деревню дедушке,
или Письмо Ваньки Жукова из Израиля
Милый дедушка, Константин Макарыч. Пишет тебе твой внучек из Израиля. Сюда завез меня мой папа, юрист по национальности. Живется мне здесь очень плохо. Дядя Абрам, у которого я учусь сапожному делу, тыкает меня во время обеда харей в фаршированную рыбу. Жена его, Сарра Исаковна, заставляет учить иврит. А вчера приходил ребе и сказал, что на днях будет делать мне обрезание.
Милый дедушка, если можешь, забери меня отсюда!
Николай ГОГОЛЬ
Невероятное происшествие
Почти по повести «Нос»
Однажды, проснувшись утром, отставной майор госбезопасности Ковалев, посмотревшись в зеркало, увидел, что на лице у него вместо носа совершенно гладкое место.
В то же утро нос его проходил таможенный досмотр в аэропорту Шереметьево-2.
Прошло три года. Нос сделал себе обрезание, получил вид на жительство в Израиле и ходит Гоголем по Тель-Авиву. А отставной майор госбезопасности Ковалев до сих пор не теряет надежды получить от него вызов.
Но он, как видно, оставил его с носом.
Вот такое невероятное происшествие имело место быть совсем недавно.
А вы говорите: летающие тарелки!
Лион Измайлов
(p. 1940)
Михаил ЗОЩЕНКО
Куриная слепота
Вообще-то кур у нас уважают, любят их, особенно есть.
И в связи с этим вот какая история произошла с одной четой супругов. Надо, правда, сразу оговориться, что чета была не очень молодая. Скорее, даже пожилая. Одним словом, он был просто старик, а она помоложе, но тоже старуха.
И вот они, эти старик со старухой, решили на склоне своих лет обогатиться. И ничего лучше не придумали, как купить курицу. Они хотели ее использовать как средство производства. То есть хотели, чтобы она несла им яйца, а они чтобы их продавали и получали прибавочную стоимость почем зря. Другими словами, они, курицыны дети, хотели через эту курицу стать капиталистами и пожить напропалую.
И вот что из этого получилось. Курица эта, не будь дурой, взяла и перепутала что-то в своем обмене веществ и вместо простого снесла им золотое яйцо с 583-й пробой.
Они, эти старик со старухой, обалдели, конечно, от счастья и хотели это золотое яйцо тут же продать, а на вырученные деньги загулять под старость лет, если еще успеют. Но бабка оказалась такая проныра, что предложила деду продать это яйцо не целиком, а по кускам, чтобы выручить побольше денег.