Страница 11 из 32
Больничка осталась в прошлом. Это было то единственное, о чём в настоящем не приходилось жалеть. Но, оставить в прошлом — не означает забыть. Вот и во сне сегодня её вспоминала, и зверушка ещё какая-то была странная. Ушастый гость во сне лежал рядом и рассказывал о том, что каждый заслужил свою болезнь. А ещё снилась какая-то девочка, которую я украла и разобрала на органы, чтобы продавать их заспиртованными «денежным мешкам» из Сити девятнадцатого века. Бррр. Странный, страшный сон. Вот уж точно не лучше, чем на Рому смотреть. Не думала, что когда-нибудь случится такое, что я предпочту, чтобы мне приснился Бородин. Видимо, это так на меня тот судачок под шашлычок подействовал, однозначно там были какие-то ботулотоксины. Надо проверить, вдруг я так отравилась, что ещё и обделалась под себя.
Откинув одеяло, я не увидела каких-либо порочащих меня пятен, только следы от пребывания пса. Значит, Витя, мне всё же не приснился, и я знаю, какие подарки ему пригодятся на 23 Февраля. Итак, пса мой наставник забрал к себе после ночной истерики любимца Бородина. Сам Роман Игнатьевич и в эту ночь (ура, ура) не побаловал меня своим визитом. Если бы не чебугремлин с треугольными зубами, то можно было бы сказать, что жизнь налаживается. Это я так ещё и с ностальгией о Бородине начну вспоминать, к его появлениям во сне уже даже привыкла. Красивый мужчина был, в самом расцвете лет и такая дурацкая смерть. Интересно, а он её тоже «заслужил»?
— Нет, не заслужил, — услышала я знакомый голос и вздрогнула.
— Кто здесь? — неуверенно спросила я, поворачивая голову, хотя знала ответ.
Чебугремлин снова лежал на подушке и было очевидно, что он мне не снится. Да чтоб тебя! Снова моё подсознание оказалось ни в чём не виновато. Зверуха оказалась совершенно реальной. Вот же она, лежит, покачивает ножкой, скалится. Очень в этот момент мне захотелось упасть в обморок, но что-то не срослось. То ли нервы крепнут, то ли мозг устал офигевать и воспринимает всё как типичный делирий. Я попыталась бочком отползти от зверушки, скорее по инерции, чем из соображений здравого смысла. Край кровати быстро переубедил меня в удачности этой идеи, и я застыла на месте. Руки с простынёй на всякий случай держала перед грудью. Поза поруганной невинности вышла какая-то, но пусть всё так и останется. С одной стороны, вроде и прикрываю своё нежное, молодое тельце, с другой — если эта шняга кинется на меня, то сподручней будет отбиваться, ну или хотя бы отдирать её от лица. Так, стоп, а как он ответил на мой вопрос, если вслух я ничего не произносила, он что мысли читает???
— Есть немножко, — отозвался недочебурах.
— Прекрати немедленно, — возмутилась я, опасаясь, что озвученная в голове идея кинуться на меня, покажется собеседнику заманчивой.
— Не могу, — вяло зевнув, ответил мне незваный гость.
— А ты попробуй, — начинала злиться я.
— Вот ещё, ты лучше мне грудь покажи, чтобы я отвлёкся от твоих мыслей, — предложил альтернативу наглый чумовой и хихикнул, показав зубы.
— Хрен тебе, — воскликнула я с запалом.
Через секунду чебугремлин держал в руке толстый, крючковатый, серо-коричневый продолговатый предмет. Да, верно, это был корень хрена. Запал оказался что надо и талант проклятухи снова сработал в тот момент, когда я этого даже не ожидала. Зверуха смотрела на корень хрена в собственной ладошке с удивлением и каким-то научным интересом.
— Сильна мать, сильна, — в конечном счёте заключил он, — а пиво можешь?
— Ой, да иди ты…- начала я.
— Не продолжай. Не надо. Я всё понял, — подозрительно покладисто заторопился оборвать мой посыл недочебурах.
Я послушно не стала продолжать, хотя чувствовала, что сила проклятухи уже отступила. Не то чтобы я начала её чувствовать, просто она как шарик в рулетке казино не выпадала в нужный слот два раза подряд. И вот мы внимательно уставились друг на друга. Я — на зверуху, она — на меня, я — снова на зверуху, она — снова на меня. Молчание начинало утомлять. Опасаясь нового всплеска собственной силы, я мельком глянула на хрен в маленькой пушистой ладошке, а чумовой, перехватив мой взгляд, улыбнулся и откусил. От такого я внутри аж вздрогнула, имея представление какой у этого овоща вкус. Но чумовой жевал в прямом смысле хреновину весело, самозабвенно и восторженно, будто это была морковка или редиска, или даже банан. Ел полный энтузиазмом собеседник в непосредственной близости от моего лица, поэтому совсем скоро глаза начало дико щипать. Попытка утереться рукой только всё усугубила. Слёзы беззастенчиво полились из глаз, раздражённых эфирным маслом хрена. От взгляда гостя это не укрылось и он прямо-таки просиял.
— От умиления плачешь? — уточнил чумовой, продолжая жевать.
— Ага, почти, — пробурчала я, утирая простынёю красные глаза.
— Ну, значит, ты дошла до нужной кондиции, и пора поговорить о деле, — подытожил чумовой, дожевав «попку» хрена.
— А? — от удивления, я даже опустила край простыни, которой вытирала глаза.
— Меня сюда прислали не просто так, а чтобы предложить тебе работу. На полставки, конечно, без отрыва от нынешнего места службы. Была еще задача кое-что проверить, но на что ты способна, я уже видел. Так что, можешь быть уверена, что нам подходишь.
— Кому это нам? — просто решила уточнить из интереса.
— Не перебивай, — нахохлился зверёк.
— Как я уже говорил, мы — чумовые следим, чтобы болезни приходили туда, где им место; и оказывались у тех, кто их заслужил. Это давний механизм воздаяния кармы, существующий с начала времён. Но разносить болезни не так уж просто. Для этого чумовые долго учатся и каждый имеет свою узкую специализацию. Ответственный за понос не может принести человеку сердечный приступ. А ты, так уж сложилось, можешь насылать любые болезни одним только словом. Такой талант не должен пропадать зря. Да и потом, если мы тебя не приструним, то ты же нам всю систему учёта завалишь неконтролируемой раздачей недомоганий. Поносный чумовой уже на тебя три жалобы накатал, да и спец по переломам тоже недоволен.
— Я этим не управляю, — вклинилась я с ответом, чувствую вину за прошлые всплески.
— С этим мы как раз поможем, — обнадёжил чумовой.
— Соглашайся, — услышала я в голове ещё один знакомый голос.
— Сахарную вату мне в волосы, Бородин! Явился, не запылился. Как говорится: вспомнишь, гуано, вот и оно…- злобно подумала я.
— Не хами, Мартышка, не позорь меня перед чумовым, он же тебя слышит, — в голове снова раздался голос Романа Игнатьевича, на этот раз недовольный.
— Как же вы меня все достали! Я хочу домой, к папе! — натянув одеяло выше головы, я брыкнула затылком подушку и провалилась в темноту.
Кажется, я снова уснула. Но на этот раз меня никто не мучил разговорами или чем-то ещё. В этот раз мне снился папа. Это был хороший сон. Папа был совсем молодой и красивый, он крутил меня вокруг себя, держа за вытянутые руки. Юбка моего детского платья с большой вышитой клубничкой на кармашке во время полёта «стояла» колоколом. Я заливисто смеялась, он улыбался, а на улице пахло летней пылью. Не помню когда ещё мне было так хорошо и спокойно. В ясном небе над головой клубились облачка. Мы с папой угадывали в них зайчиков и лошадок, ветерок принёс запах лета и варёной кукурузы. Какой это был приятный сон, хотя, кажется, это были даже воспоминания из детства, которого я почти не помнила. Почаще бы мне снились эти тёплые минуты, а не вот это вот всё с мёртвыми лётчиками и диким бредом, который даже психиатру не расскажешь. Но, как и детство — сон быстро закончился. Проснувшись, я долго не хотела открывать глаза, боялась снова увидеть хищную улыбку недавнего гостя.
На счастье, в голове не было чужих голосов, и даже с закрытыми глазами я почувствовала, что утро уже наступило. Прекрасно! Куда ночь, туда и сон, но лучше слать нафиг разом всех и вся, а не только сон. Возможность как раз представилась, потому что я услышала осторожный стук в дверь. К нему примешивался ещё какой-то шуршащий звук поскребывания. Кажется, Витя с Ханом пришли меня будить, вот и прекрасненько, сейчас с их помощью со всем и разберёмся. Не успела я об этом подумать, как в моей голове снова проявился Бородин, он тактично кашлянул, гад.