Замок серебряной розы

Горло сжало спазмом.

Надеюсь, он спишет это на усталость.

Вот так, всё правильно. Так и прощаются лучшие друзья.

Ни за что в жизни, под страхом смертной казни сейчас я не смогла бы повторить тот свой самоубийственный поступок с прощальным поцелуем в щёку.

Ричард всё молчал.

Всю мою нервную торопливую тираду молчал.

Только гвоздил меня к земле тяжёлым тёмным взглядом.

А потом распахнулись двери, и из зала суда хлынула возбуждённая, говорливая толпа.

Ричард отвлёкся на них всего на мгновение – и пользуясь этим, я торопливо швырнула на пол камушек. Один из тех, что он мне оставил. Хорошо, что я догадалась насыпать их в карман платья и взять с собой.

Надеюсь, получится с первого раза… я же гениальная колдунья, должно получиться!

Я продолжала улыбаться.

Когда меня окутало янтарным облаком искр я улыбалась тоже.

До тех пор, пока реальность не ускользнула и меня не понесло прочь.

Пока не выбросило с размаху прямиком на собственную постель, лицом в подушку. Как удобно.

Всё правильно, Гайка.

Молодец.

И не реви, идиотка.

Ты всё правильно сделала.

Не хотел он на тебе жениться, не хотел. Просто придумал на ходу глупую сказочку для обмана дураков.

Но ты-то не дура. Идиотка, да, - и ещё какая! - но не дура. И тебе не нужны никакие помолвки без любви. Не нужны никакие жертвы со стороны его благородного графского сиятельства.

Пропади оно пропадом.

Тебе нужно или всё, или ничего.

Наслаждайся теперь последствиями своего идиотизма.

Изорванная в клочья, мокрая насквозь подушка полетела на пол.

Даже разбираться не хочу, какое заклятье я изобрела на этот раз.

Глава 20

Глава 20

На следующий день было пасмурно.

Дождь тихо лил слёзы за окнами. Серая громада Замка стальной розы угрюмо застыла, принимая на плечи бесконечно моросящий поток воды. Едва слышный шёпот капель сливался с шелестом влажной листвы.

Я проснулась и долго-долго слушала его, раскинув руки на кровати. Бездумно, без единой мысли, отрешившись от всего.

Потом вспомнила, что забыла подарок Ричарда на скамье у фонтана.

Зонт брать я не стала.

У меня было такое настроение. Хотелось тоже слиться с дождём. Когда капли воды текут по лицу, не видно слёз. Дождь был сегодня моим лучшим другом.

Мокрые лепестки роз стаями разноцветных птиц плыли по лужам. Я брела прямиком через воду, набирая полные туфли. Почему с детства так запрещают ходить? Оказывается, когда и в них и вокруг вода, это тепло и очень приятно. Как будто тело греет собой эту воду. Ступни словно две лодки рассекают воду, оставляя за собою след… Глупо, но я засмотрелась.

Вот здесь мы сидели еще вчера. Может, если я крепко-крепко зажмурюсь, я снова нас увижу.

Словно два призрака – смеющиеся, беззаботные… не знающие, что через пару минут ветра судьбы развеют их снова по разным краям земли, как сорванные с ветвей листья. И почему я не вижу собственного будущего? Или хотя бы прошлого. Я бы не отказалась снова пережить эти сладкие моменты. Но на губах лишь горечь.

И дождь.

Кинжала на скамье не оказалось.

Молодец, Гяани. Умудрилась посеять подарок. Чего еще от тебя ждать, безголовая?

У меня даже не было сил расстраиваться. Я уселась на скамью и принялась просто следить за тем, как струи фонтана смешиваются с небесной влагой.

А потом под моими пальцами материализовалось что-то твёрдое. Я повернула голову, и увидела бледно-голубую рукоять. На моих глазах она соткалась из сонма искр, медленно проявилась в воздухе там, куда падал мой взгляд.

Я сомкнула пальцы и поднесла к лицу оружие. Красиво.

Разжала ладонь – оно не упало, просто исчезло снова. Надо же. Значит, не потеряла. Подарок всё это время был со мной.

Я положила руку на грудь и там, под вымокшей насквозь серой тканью нащупала другой подарок. Смешную лягушку из зеленоватого эллерита. Ещё один волшебный дар. Как там говорил Ричард? Этот металл такой дорогой не только потому, что редкий. Но ещё и потому, что усиливает магические способности. А мне бы и с теми, что есть, справиться…

Хотя, честно говоря, я бы не отказалась от ещё каких-нибудь умений. Например, поворачивать время вспять. Или стирать память. Кому-нибудь желательно. Хотя, можно и себе.

Я впервые задумалась – а хотела бы я другой судьбы? Не любить его, не плакать по нему, не смотреть в удаляющуюся спину. Не гадать, сколько бесконечных ночей, месяцев, лет пройдёт до новой встречи. Хотела бы?

Мне вдруг стало страшно оттого, что я о таком подумала. И пожалуй, впервые в сердце липкими щупальцами вполз другой страх – что вдруг я себе всё насочиняла. И никакой он мне не суженый, а я так и останусь всю жизнь – догонять его, бежать и бежать, но оставаться позади. Просто потому, что у нас разные дороги.

Наверное, в эту самую минуту рыжий уже пускает пузыри как младенец с полностью стёртой личностью. Я слышала, приговор должны были привести в исполнение немедленно. Его воспитают заново. Это наказание или награда?

Хотела бы я так же? Хотела новую жизнь, где не было бы этой безумной, сводящей с ума любви? Этого огня, в котором сгораю, кажется, только я одна?

Я попыталась представить такую жизнь.

И задохнулась от горя от одной только такой мысли. Словно весь воздух выкачали из груди. Он был этим воздухом.

Вскочила со скамьи, сжимая в ладони подвеску.

Острая тоска по любимому была как молния, которая прошила меня с головы до самых пят, это была почти физическая боль.

В этот раз магия, которая поднялась откуда-то изнутри меня горячей волной имела необычный «вкус». Ещё никогда не приходилось даже краешком касаться этой магической школы. С удивлением я поняла, что меня как толчком выбрасывает из привычных магических границ.

И заодно из собственного тела.

Небольшая спальня. Тихая, уютная комната. За окном такой же дождь, общий на двоих.

Пахнет книгами и старой бумагой. Но в ней так чисто, как на столе у хирурга. Письменный стол красного дерева у окна, на нем все выровнено как по линейке. Подсвечник с оплывшей толстой свечой рыжего воска. Небольшой портрет в овальной раме.

Подхожу ближе. Я знаю женщину, которая на нём изображена. Леди Винтерстоун ни капельки не изменилась – разве что здесь у неё чуть беззаботнее взгляд.

Как трогательно.

Держать на столе мамин портрет.

Резко скрипит дверь – я отскакиваю в сторону. Сердце бьётся часто-часто, как у преступника, застигнутого на месте преступления.

В полутёмную комнату входит Ричард. Он хмурый, тени на лице. Свеч не зажигает, и магические огни тоже.

Медленно подходит к столу – и я уже готовлю пачку оправданий, как я тут очутилась… но вдруг с удивлением понимаю, что он меня не видит. Совсем-совсем. Я как призрак – бесплотный, безмолвный… Пробую проверить свою теорию, взять в руки хотя бы портрет, но моя рука проходит сквозь него.

Ясно.

Странная у меня теперь есть магия. Но она мне подарила чудо, на которое я даже не рассчитывала – ещё раз увидеть Ричарда до отъезда.

Я ужасная, совершенно невоспитанная особа – вторглась в спальню джентльмена без его дозволения, и теперь сижу на краешке аккуратно застеленной постели этого самого джентльмена, и подперев подбородок рукой с диким наслаждением за ним наблюдаю.

Никаких слуг. Он сам вытаскивает чемодан откуда-то из-под кровати, откидывает крышку и начинает складывать туда вещи. И вроде бы я девочка, но не знаю и половины способов так ровно и с каким-то геометрическим маньячеством складывать предметы одежды. Мне доставляет прямо-таки эстетический восторг следить за скупыми, отточенными движениями пальцев. Смотреть на то, как Ричард хмурит брови, и гадать, о чём он думает. Тянуть шею, чтобы рассмотреть корешки двух книг, которые он, поколебавшись, укладывает сверху.