Ошибка Властелина

Потянулись скучные недели до полного выздоровления. Повелитель не разрешал Юнне покидать спальню, читать сколько захочется, много заниматься с учителем и проводить долгое время с друзьями. Он контролировал абсолютно каждый шаг своей пары и то, чем она занималась, и на всё, кроме сна и еды, ставил строгие ограничения.

— Сейчас ты должна много спать и хорошо кушать, моя маленькая и хрупкая половинка! — повторял он ласково каждый день, когда проведывал её.

И весь Двор Ажурного Дворца следил за неукоснительным выполнением этих распоряжений Повелителя. Служанка, с грохотом уронившая медный таз, когда проходила мимо комнаты спящей Избранной, была высечена розгами за то, что разбудила госпожу. Если у Юнны не было аппетита и она отказывалась от еды или просто ела мало, прибегал трясущийся кухарь и выспрашивал, что не так приготовлено и чего бы ей хотелось взамен.

Мират, после самого первого посещения, приходили ещё только один раз, когда принёс Юнне книги для занятий. Он тоскливо посмотрел на неё.

— Я больше не приду, прости, Юнна. Надо готовиться к свадьбе и вообще… И отец просил помочь разгрести всё после гостей, — он словно все время хотел что-то ещё сказать и никак не решался.

Юнна ободряюще улыбнулась.

— Я понимаю, не волнуйся! Желаю тебе счастья, Мират.

Нахар тоже всего пару раз проведать больную прибегал. При этом, он почему-то постоянно язвительно насмехался над девушками и цеплялся к каждому их слову, а сам не сводил тоскливых безнадёжных глаз с Соллы. Оба раза словесная перепалка с парнем закончилась тем, что все трое, выведенных из себя, избранных, не выдержав его издёвок, забросали вреднюгу подушками, благо их на постели с десяток валялось, которые Нахар, изворачиваясь, ловко перехватывал и швырял обратно в нападающих. Перепуганные сиделки забежали в комнату на шум и грохот, опрокинувшихся в ходе подушечного сражения, стульев, ваз и прочего, и попали под случайные мягкие «ядра». Неизвестно, кто доложил Повелителю, но после второго такого «боя», он запретил Нахару проведывать больную, видите ли, тот нарушал её покой.

Зато девчонки, Солла и Улана, прибегали каждый день сразу после её занятий с учителем. Они пересказывали разнообразные новости поместья, настойчиво выпытывали у Юнны подробности о ритуале слияния и делились своими переживаниями и надеждами на будущее.

Втроём, избранным, было не страшно и не скучно, но сиделки решительно выпроваживали подруг по приказу Повелителя через строго определённое время, под предлогом, что больной уже пора отдыхать. И сколько бы эта больная не возмущалась, и не доказывала, что совсем не устала, для служанок силу имело только распоряжение повелителя, а шантажировать подневольных сиделок своим возможным недовольством Юнна не хотела, считала слишком жестоким ставить несчастных в такие условия.

Первая громкая ссора Избранной с Повелителем случилась, когда Юнна во что бы то ни стало захотела попасть на свадьбу Мирата. К этому дню она уже свободно ходила по комнате и почти не чувствовала болей при движениях. Ей уже до смерти надоело вылёживаться и отчаянно хотелось пойти на торжество вместе с друзьями.

— Я очень-очень хочу пойти на свадьбу Мирата вместе с девочками и Нахаром, можно? — просяще заглядывала в глаза Повелителю Юнна.

— Нет, маленькая. Тебе ещё почти неделю показан постельный режим, — не задумываясь ответил Дракон.

— Я хочу! — вдруг капризно закричала Юнна, — ты слышишь? Пожалуйста! Я всё равно пойду! Даже, если придётся лезть через окно!

— Я вижу, маленькая, что ты уже достаточно окрепла, чтобы спать со мной в Главном Дворце, — в голосе Повелителя звучало предупреждение.

— Какая разница, где спать?! Мне всё равно! Почему я снова пропускаю всё самое хорошее? Мы с девочками так ждали большой слёт, а он обернулся для нас кошмаром. Из-за тебя! Теперь же, я просто хочу порадоваться за друга и провести весело время на празднике, а не в постели. Почему, почему, почему мне можно только есть и спать, как свинье на откорме! Я — человек! Ну, пожалуйста! — Юнна даже тихонько захныкала на последних словах.

— Ты никуда не пойдёшь. А если попытаешься… Выпорю лично обеих твоих подруг, казню всех слуг, которые не уследят за тобой, а тебя запру одну на месяц! Это понятно? Или мне повторить?

Юнна словно сдулась. Она легла на кровать и, свернувшись клубочком, отвернулась от Дракона. Что она может сделать против такой угрозы?

Принесли ужин. Кухарь с помощниками быстро сервировал стол и удалился с пожеланиями хорошего аппетита.

— Сегодня я ужинаю с тобой. Юнна, поднимайся и садись к столу.

— Я не хочу есть. Ужинай один.

— Хочешь, чтобы я сжёг кухаря и его подручных?

Юнна резко подхватилась, встав в постели на коленях, и, гневно сверкая глазами, прошипела:

— Сожги лучше себя, мерзкая уродливая ящерица!

Властелин остолбенел. И от тона, каким были сказаны слова и от их смысла.

Вполне возможно, его оскорбили впервые в жизни.

Поэтому, накрытый стол тут же отлетел к стене, несколько раз перевернувшись. В спальне запахло жаренным мясом с душистыми травами. И, вообще, запахло жаренным…

Дракон оказался в постели над распростёртой Юнной в одно мгновение. На разбросанную по полу еду полетели ошмётки её одежды. Нет, ей совсем не было больно в этот, второй, раз. Человек с нормальной температурой тела и одним пенисом всё же намного лучше, чем горячий, как печка, Дракон с двумя. Иногда ощущения Юнны были немного неприятными, иногда, минутами, что-то сладко ныло внизу живота. Видимо, ритуал действительно идеально приготовил её хрупкое тело к близости с этим огромным мужчиной. Пока Дракон, совершенно неожиданно для себя просто сгорал от желания, вдыхая её невероятный запах, лаская её нежное тело, пока плавился от удовольствия быть с ней и в ней, Юнна просто ждала, когда он закончит и оставит её в покое.

На свадьбу она не попала. Но, после этого первого вечера, теперь все другие ночи Юнны начинались с близости с Повелителем.

Через неделю ей позволили ходить на общие занятия в Парадный Дворец и это было единственным, что действительно принесло Юнне радость в новой жизни. Хотя Повелитель очень старался. Он завалил её дорогими подарками, пока она однажды не попросила складывать драгоценности где-нибудь в другом месте потому, что она бы не хотела, чтобы одна из комнат её Дворца превратилась в большую шкатулку с никому не нужными украшениями.

— Я всё равно не буду это всё одевать. Мне не для кого украшаться, — била она словами Повелителя.

Тогда он стал, когда вечером прилетал за ней в Ажурный, приносить цветы, которые непонятно где брал в это время года. Поговаривали, летал за ними в южную степь через горы. Дарил ей, пока Юнна не попросила оставлять трупы растений на балконе.

Она постоянно капризничала, грубила ему, отворачивалась от ласк, но мужчина лишь улыбался от счастья, когда видел её, упивался запахом, умирал от блаженства при близости. Он бы очень хотел, чтобы Избранная была с ним счастлива, но не особо ждал взаимности. Он был абсолютно доволен и тем, что имеет. Каждую ночь Юнна была в его постели и каждую ночь его мир взрывался искрами невероятного счастья и удовольствия, когда он брал её тело, целовал, обнимал, ласкал, не ожидая ответа. Засыпая, абсолютно счастливый, он сжимал в мощных объятиях своё сокровище.

Отношение Повелителя к Юнне не осталось не замеченным окружающими. Её друзья, единственные, кто не лебезил и не кланялся низко в ноги, когда встречался с нею. Гаремная девушка Алана, которая когда-то не могла поделить с Юнной лесного парня, увидев прежнюю ненавистную соперницу, в ужасе упала, склонив голову, на колени в пыль при дороге и поднялась только, когда Избранная ушла далеко.

Шли дни, близилась весна, а с ней и ритуал Уланы. Однажды, на перерыве к подружкам подсел Мират. Он всё это время держался отчуждённо, поэтому Улана встревоженно спросила:

— Что случилось?

— Я должен рассказать. Моя жена… Она у Ираны служила, самая доверенная её служанка была, потому что дочь управляющего. Она не знает, что мы дружим… — Мират покосился на Юнну и вздохнул.