Страница 73 из 83
«Иду, хозяйка».
Как только каменная громада лиса тяжело приземлилась на дрогнувшую землю, Генрих притянул меня к себе на мгновение, обжёг горячим и быстрым поцелуем. А потом глянул так, словно хотел навсегда запечатлеть в памяти, ударив меня в самое сердце этим взглядом. Не было прощаний. Без лишних слов он просто оттолкнул меня и отвернулся, описав кончиком меча широкую дугу перед собой, разрезая туман ломтями, оставляя меня за спиной.
- П-подарок…
«Да, хозяйка. Я готов. Идём?»
Какой спокойный голос. Убила бы обоих! З-заговорщики…
Я обхватила плечи руками, пытаясь унять дрожь. Магия… да, магия плещется внутри, разгорается всё ярче.
Стена тумана отступила всего на шаг, испуганная появлением лиса. Как будто готовится в любой миг ринуться обратно, наброситься, сожрать наглецов, которые осмелились его потревожить.
Медленно, намного медленнее, чем обычно, Подарок стал выстраивать вокруг меня янтарную стену, коснувшись лапой ноги.
- Не смей! П-прекрати сейчас же! Немедленно в землю и прорастай!
«Это неразумно. Я не буду».
Из пролома показалась чёрная гигантская лапа в хитиновом панцире, затем ещё одна и ещё. Они ухватились за края трещины, расширяя её, прокладывая путь. Генрих был всё дальше от меня – подобрался к разлому и широко замахнувшись, рубанул мерзкую тварь. С яростным визгом она исчезла. Но рядом уже ширились несколько новых трещин.
Янтарная стена защитного кокона поднялась уже мне до пояса.
- Я. Сказала. Не смей! Ты должен прорасти. Закрыть навсегда эту мерзкую дыру в другой мир. Запечатать там этих чудовищ и эти проклятые туманы. Никогда! Ни одного человека мы им больше не отдадим. Слышишь? И я сейчас не прошу тебя, как друг. Я тебе приказываю! Как твоя хозяйка! Нет… как твоя королева! Последний выживший наследник династии древних королей эллери, которые когда-то тебя вырастили.
Мгновение ошеломлённого молчания. Замершие над моей головой очертания гигантского зверя, окутанного дымкой серого тумана.
«Как прикажете, моя королева».
В знак покорности он опустил голову на лапы. А потом стал медленно погружаться в землю.
«Когда я уйду полностью, вы должны зажечь во мне янтарное пламя»
- Какое пламя? Как я это сделаю?
Но он не ответил. Волны рыхлой земли уже покрывали его плечи, укутывали остроносую морду, закрытые глаза… Скоро лишь кончики ушей оставались над поверхностью, а потом исчезли и они.
А у меня никак не выходило сосредоточиться, собрать остатки непослушной магии и зажечь это несчастное янтарное пламя. С моих ладоней срывались лишь жиденькие сполохи рыжего света, которые годились только на то, чтобы слегка разогнать туман вокруг. Он посветлел, сквозь него стали прорываться звуки. И они ещё сильнее выбили меня из колеи, потому что это были лязг железа, скупые выкрики и визги чудовищ, с которыми сражался мой мужчина там, за моей спиной, а я не могла отвлекаться даже на то, чтобы посмотреть, что там творится.
Ничего не получалось.
Страх потихоньку превращался в самую настоящую панику.
«Всё… будет… хорошо. Ты сможешь. Так… было суждено. Даже твоё имя не случайно. Эмбер. Янтарь. Единственный камень, который горит. А значит, ты зажжёшь своё пламя».
Меня словно толкнуло в грудь, и пелена спала с глаз. Как наяву я услышала наш разговор с мамой много лет назад, на залитой солнцем земляничной поляне моего детства.
«- Твоё имя означает «янтарь». Честно говоря, я была против, чтобы он так тебя называл.
- Почему?
- Потому что янтарь – это слёзы деревьев. Прекрасный камень, скрывающий в себе скорбь. И иногда смерть – если несчастная муха увязнет в гибельной смоле.
- Я не хочу много плакать! И убивать никого тоже не хочу! – на глаза наворачиваются слёзы. Мама гладит меня по светлым волосам, заплетённым в толстую косу, успокаивает.
- Ты сама выберешь свой путь, я это знаю. И вообще, я давно смирилась с твоим именем. Знаешь, почему?
Качаю головой и размазываю слёзы кулаком по лицу.
- Ведь янтарь – это единственный драгоценный камень, который умеет пылать. Брось его в огонь – и он станет дарить свет и тепло другим. Ты – мой свет, моя радость… моё сокровище… Эмбер».
Ласковый мамин голос – словно тёплое прикосновение через время. Ладонью по волосам. На глаза наворачиваются слёзы.
И всё это тепло, всю любовь и нежность, что хранила в сердце нерастраченными долгие годы, я вкладываю в одно-единственное движение. Которым посылаю прямо в землю большой сверкающий шар янтарного света.
Серая безжизненная почва чернеет, словно наполняется жизнью. Утихает дрожь под ногами, снова наступает тишина.
И тут я понимаю, что осталась совершенно одна здесь, на самой вершине холма. Генрих где-то там, вдали, полностью уверенный, что Подарок защищает меня прочной стеной, как было всегда. Ведь они так благоразумно с ним договорились. Он не мог предположить, что неразумная я поменяю расклад своим приказом.
Нервно оглядываюсь и сглатываю комок в горле. Туман вокруг прямо на глазах плотнеет, скручивается в мрачные, почти сизые вихри. И больше нет янтарной громадины лиса, которая его пугала. Стена тумана снова надвигается – упорно и неумолимо, как предопределение.
А потом тут и там вспыхивает алым.
Вспоминаю рассказ Ири. Она ведь не договорила. Если туман становится алого цвета, надо как можно скорее… что?
- Закрой глаза, Эмбер! Сейчас же закрой глаза.
Генрих появляется из тумана резко, практически набрасывается на меня. Хватает мою голову, прижимает её к груди. Я закрываю глаза, крепко-крепко жмурю веки. Слышу его тяжёлое, надсадное дыхание. Чувствую движение напряжённых мышц под тонкой тканью, когда он отмахивается мечом. Скрежет и визги каких-то тварей, которых он убивает. Они вокруг нас. Всё ближе, всё плотнее сжимается кольцо.
Со мной в руках Генрих вертится в разные стороны, не выпуская, продолжая наносить удары. Если он отвлечётся на мгновение, если не заметит, если пропустит бросок из тумана…
Нужно как-то помочь! Хоть что-то сделать!
Упираюсь ладонями, пытаюсь отстранится – сильные пальцы сжимают мой затылок, до боли путаясь в волосах, не пускают, не дают поднять лица.
- Не. Открывай. Глаз.
Даже сквозь плотно сомкнутые веки бьёт алый свет, сводящий с ума своей яростной, злой пульсацией. Гнев нездешней стихии, чуждой человеку, мстящей тем, кто потревожил её покой. Раздавить, смять, уничтожить. Мы пожалеем, что осмелились явиться сюда. Мерзкие людишки.
Движения Генриха становятся замедленными. Он… притормаживает, рубит словно наугад.
Земля снова начинает дрожать… но это иная дрожь. Так дрожит оленёнок на хрупких ножках при рождении. И словно тихий звон колокольчиков вплетается в мешанину звуков.
Даже сквозь плотно сомкнутые веки проникают отблески янтарного сияния, которое мешается с алым.
В конце концов Генрих совсем замирает, и мы останавливаемся. Время будто растянулось, невидимые песчинки в песочных часах замерли в полёте.
Что происходит?
А потом будто лопается невидимая пелена. Разом сдергивается морок с окружающей земли, или спадает обруч, что давил на грудь и не позволял сделать вдох.
И я делаю его – этот глубокий вдох, и терпкий воздух обжигает лёгкие.
Мы снова двигаемся, Генрих делает шаг, и я вдруг чувствую, как мой бок прижимается к твёрдой и ровной тёплой поверхности. Стена?!
Стихли все звуки. Звенящая, невероятно чистая и прозрачная тишина – такая, верно, была над миром в день, когда его сотворили.
Медленно, робко я открываю глаза.
И запрокидываю голову, не веря в то, что вижу. Мне хочется смеяться от счастья.
Прямо передо мной, прекрасный и величественный, древний и юный, как лепесток, омытый утренней росой, высится Замок янтарной розы. Не во сне, не в мечтах, не придуманный и не спетый – настоящий, живой, неподвижный, но словно в любой момент готовый сорваться в полёт, как воплощённая в камне песня.