Страница 60 из 83
Я вздрогнула. Ещё один камешек в узор. Ещё один кусочек головоломки, который я разгадывала столько лет, лёг на место.
«Постой… я знаю, о чём ты. Я читала Последний эдикт Седрика Благонравного».
«Ты читала эдикт?! Напомни мне, Птенчик, - может я ошибаюсь, но эту писульку мой отец запретил показывать кому-либо, кроме членов королевской семьи. Опасался, что она наведёт кого-то на мысль о том, что один из принцев всё-таки бастард. Очень уж подозрительно, что его никто не видел в младенческом возрасте».
«Я… у меня тоже есть секрет, о котором я тебе ещё не говорила. Моя магическая сила… она не только в том, чтобы перемещать корабли и дворцы».
Задержать дыхание. Ух, сколько времени я боялась признаться, что подслушивала его разговор с королем, а потом долго и упорно пыталась разнюхать правду, как самая последняя ищейка. Стыд какой для благородной барышни совать свой нос в чужие семейные тайны!
«Птенчик, это уже не чужие семейные тайны для тебя. Потому что ты – не чужая мне. А то, что ты так интересовалась этим, наводит на приятные мысли о том, что стать частью моей семьи ты хотела уже давно».
«Ах ты… бесцеремонный нахал!! Ты зачем так глубоко в мои мысли полез, а?!»
«Я не виноват! Ты слишком громко думала. Подумай-ка ещё о чём-нибудь в таком же духе… Я впервые копаюсь в чьей-то голове. М-м-м… приятное чувство».
Снова эта безбашенная улыбка. Прибила бы, если б так сильно не любила!
Удивление в серых глазах…
«А ну-ка ещё раз! Я правильно сейчас расслышал?..»
Боги, какой кошмар! От него теперь что, вообще не спрячешься?!
Я закрыла ладонями уши и принялась про себя повторять детскую считалочку, чтобы больше совсем-совсем ни о чём не думать. Ни о чём не буду думать... Ни о чём не буду ду... Подслушал же, гад!.. Девушки не признаются в любви первыми! Особенно, если им не судьба услышать ответное признание.
Генрих осторожно взял мои ладони и отвёл от висков.
«Прости меня, Эмбер. Прости, но… я правда не могу тебе это сказать. Не потому, что не хочу… Всё очень сложно. Позволь, я закончу свой рассказ, и надеюсь, ты поймёшь. Но сначала скажи – я правильно понял, ты слышала мою ссору с отцом, после которой меня изгнали из Королевства Ледяных Островов?»
Смущённо киваю.
«Это ещё одна часть моих магических сил. Я умею слушать на расстоянии через хрусталь. Он подчиняется мне… и много лет назад я действительно не удержалась, и подслушала разговор с королём, который был после того, как ты разрубил портрет. А я-то не могла понять, что тебя в нём так взбесило…»
«Хм. Ещё бы не взбесило! По приказу отца художник нарисовал идиллическую семейную картинку. Король, двое братишек и мамочка-королева. Которая никогда не была мне матерью. Всё моё детство моя настоящая мать прислуживала мне в качестве няньки. Потому что отец решил, что так будет лучше. Если ты читала эдикт… а судя по всему, читала… то знаешь, что один из моих славных предков, не меньший потаскун, чем мой папочка, наплодил столько бастардов, что они перегрызлись между собой и едва не утопили Королевство в кровавой смуте. Перед самой смертью Седрик Благонравный своим эдиктом приказал, чтобы… как же там…»
Я тихо продекламировала по памяти. Спасибо Шеппарду, который показал мне эту реликвию, чтобы уговорить поработать для него шпионом.
«...Ни один бастард не может быть признан отныне его монаршествующим отцом. Только законные дети, рождённые в официальном браке, получают все права, вытекающие из принадлежности к королевской династии…»
«Правильно. Чтобы выдать меня за своего законного сына, отец решил спрятать нас с матерью в отдалённом поместье, а потом, как только его жена Элина отойдёт от тяжёлых родов, объявить о том, что она ждёт второго ребёнка. Подушки под платье, несколько месяцев отдыха за городом… никто бы ничего не заподозрил. В детстве я был очень хилым и болезненным ребёнком. Совершенно не сложно оказалось приписать мне лишний год возраста. Правда, его планы нарушила ранняя смерть Элины – рождение моего брата подорвало её здоровье, она быстро угасла».
«Но я всё равно ничего не понимаю. Почему он просто не женился на Тирлинн, когда первая жена умерла? Ведь ничего же не мешало?..»
Горькая усмешка скривила его губы.
«Я был слишком мал и не видел, как всё это было. Мать не стала углубляться. Но могу предположить. Мне кажется, он сломал её, растоптал своим предательством – она бы просто не согласилась. А он… вряд ли хотел до конца дней видеть под боком женщину, вид которой напоминал бы о собственных мерзких, низких поступках. Ну и кроме того – если ты права, и твой папаша приложил руку к тому, что он разлюбил мать… возможно, он просто не мог преступить магический запрет».
Я так живо представила себе всё это… маленький домик в саду где-то в глуши, плющ взбирается по серым каменным стенам… златовласая женщина с грустным взглядом, которая живёт в нём как затворница… ребёнок с не по-детски умными глазами, что удивляется, почему им нельзя выходить за ворота… а потом переезд в королевский дворец и знакомство с отцом и незнакомой тётей, про которую ему говорят, что это и есть его мать.
«Так что, Птенчик, ему больше по нраву был взять красивую, но глупую жену, которой достаточно будет подарить очередную диадему, чтобы осчастливить. Поэтому когда умерла Элина, он женился на другой аристократке из богатого и знатного местного семейства, напыщенной эгоистке Маделин. Которая ради королевской короны была готова на всё – даже воспитывать чужого ребёнка под видом своего. Правда, получалось у неё из рук вон плохо. Боги не дали им с отцом детей – казалось бы, дай хоть каплю тепла приёмышу… но я всегда чувствовал, что она меня едва терпит, как надоедливую собачонку».
Я бросила взгляд вниз и увидела его руку, сжатую в кулак до побелевших костяшек. Не отболело. До сих пор не отболело, как бы он не храбрился.
«А твоя мать?»
Герих отвёл взгляд и посмотрел в пустоту. Но я знала, что сейчас он видит перед собой лицо своей матери.
«Она умерла, когда мне было четырнадцать. Перед смертью не удержалась и рассказала мне всё. Я был… в ярости. Когда узнал, что женщина, которую всю жизнь считал няней и любил больше всех на свете – моя настоящая мать… когда узнал о том, какую подлость совершил отец… мне хотелось его убить. Она удержала. Сказала, что он не такой ужасный, как я думаю – просто слабый. Тогда я спросил, почему она просто не вернулась со мной обратно на родину? Зачем было унижаться на чужбине? Зачем весь этот отвратительный спектакль?..»
«И что она ответила?»
«Что она просто не могла так поступить. Что я ещё слишком мал и не понимаю, что такое любовь».
Он замолчал и по-прежнему вглядывался потемневшим взглядом в тени прошлого.
«Я был совсем юным, глупым и горячим. В ответ на это выкрикнул, что если любовь толкает людей на то, чтобы подличать и унижаться, - это самое мерзкое чувство на свете. Мама… горько усмехнулась, лёжа в постели… она была уже совсем тонкой и прозрачной, я даже боялся брать в руки её хрупкие пальцы… и сказала мне, что я так быстро расту, уже почти мужчина. Когда-нибудь тоже стану кружить девушкам головы и раздавать признания в любви направо и налево».
Генрих наконец посмотрел на меня и его пристальный, напряжённый взгляд упал на моё лицо.
«Тогда я совершенно вышел из себя. От боли и гнева утратил способность трезво мыслить. Сказал, что клянусь – никогда в жизни ни одной девушке не скажу таких глупых слов. Ну и… всё».
«Что - всё?»
«Я же эллери, Эмбер. У мужчин-эллери магические способности часто бывают спящими, но они есть. Каким-то неведомым образом я умудрился связать магической клятвой сам себя. Так что я не могу признаться тебе в любви, моё сокровище. Не потому, что не хочу. А просто потому что не могу».