Роман, в издательство

– Да не особо… – пожал я плечами.

– Вот и оставайся. Я понял, ты не совсем местный, да?

Я кивнул в ответ.

– Вместе веселее. Я прекрасно готовлю, сегодня попробуешь. У тебя хватит денег на двоих на первое время? Ты же снимаешь, наверное, квартиру, да?

– Угу, – радуясь, какое счастье само текло ко мне в руки, и предвкушая необычную тему для книги, подтвердил я.

– Вместо квартплаты кому-то ты же можешь покупать нам на двоих продукты?

– Конечно! – без сомнений ответил я.

– Вот и чудненько! Глядишь, архив деда разберем, издадим и денег заработаем. Ему эта идея не очень нравится, но куда он денется? Тщеславие писателя еще никто не отменял!

Здравомыслие нового знакомого меня несказанно радовало. Я был согласен на все, чтобы остаться здесь и теперь не только из-за книги и призрака, но и из-за девушки.

Кажется, я влюбился. Осознание пришло так же естественно, как и очередной рассвет. Я не помнил, чтобы я когда-нибудь писал о любви с первого взгляда, слишком это была не моя тема повествования, но, если бы я описывал эту сцену в книге, думаю, написал бы именно так: она ворвалась в его жизнь, и теперь все события, создаваемые им вокруг себя, подчинялись единственной цели – быть рядом с ней.

Я не был затворником. Знавал шикарные флирты и обычные одноразовые связи. Все, как всегда у меня, зависело от размера гонорара, места обитания и масштабности замысла книги. Но вот таких казусов, как с Софьей, в моей жизни еще не встречалось.

Чем больше я думал о ней, тем больше мне казалось, что я знал ее всегда. Мне не стоило труда придумать всю ее жизнь до встречи со мной, и даже не было необходимости теперь говорить с ней об этом. Хотелось только быть рядом и вдыхать аромат какой-то сногсшибательной лесной свежести.

Как пригласить ее в гости, чтобы Роман ничего не заподозрил? А еще лучше – в его отсутствие дома.

Экскурсия по поселку? Надо будет натолкнуть его на эту мысль, а потом как будто невзначай заглянуть к ней.

Мои мечты прервал сосед, шедший к дому с той же, неизвестной мне пока, стороны, откуда появился и Роман, который давным-давно, по всей видимости, уже ушел к деду, оставив меня наедине с моими мыслями.

– О, это вы? – еще на подходе обратился ко мне худощавый человек неопределенного возраста, начиная лет эдак с 45.

– Да, – протягивая руку коллеге для знакомства, отозвался я. – А вы – сосед Романа?

– Да, конечно! Афиноген, – деловито представился человек.

Моя челюсть пыталась отвиснуть, а брови сами полезли на лоб. Вот кого-кого, но Афиногена я здесь точно не радел встретить! Так и подмывало спросить: «Как угораздило твоих родителей такое вычудить?» Но не дав мне опомниться, сосед дополнил самопрезентацию:

– Афиноген Герардович! – гордо и напыщенно произнес мой визави.

«Ооо, дружочек, – подумал я, – да у нас, кажется, не все дома в нескольких поколениях!»

– Это псевдоним?! – осенило меня спросить.

– Что вы! – обиделся сосед. – Мой псевдоним – Герольд Агафангелович.

– О! Стоящий псевдоним, – решил польстить я визитеру, подстроившись под его обыкновение. Видимо, жизнь была у него не из легких, с таким-то именем, да еще и с таким псевдонимом.

– Расскажите о себе, будьте так любезны. Роман сказал, что вы – писатель в третьем поколении.

– Да, мой отец и дед были выдающимися писателями!

– Да? Какая честь познакомиться с вами! – еле сдерживая улыбку, проговорил я. – Порекомендуете что-нибудь почитать из вашего или предков?

– Вот, – предусмотрительно взятая с собой книженция страниц на 12 тетрадных, переписанная от руки, тут же легла на стол передо мной. – Это мое, из последнего. Отличный саркастический фельетон на нынешнюю действительность.

– О, я с удовольствием почитаю произведение такого именитого писателя. А что-нибудь из работ родителей? – попытался я все-таки добиться от писателя подтверждения гениальности его предков.

– Ну, отца завистники гнобили, и власти не давали ему издаваться, а потом все, что было написано, он уничтожил, чтобы это не мешало мне стать писателем. Я поэтому и псевдоним взял. Отец так просил.

– О! Я понял. А что-нибудь из творений деда? – уже подозревая, что и в этом случае не услышу ничего вразумительного, спросил я.

– А дед ушел из жизни очень рано, не выдержал исторических катаклизмов. Весь архив его утерян при переездах.

– Как жаль, как жаль, – сокрушался я, пытаясь не разрыдаться от смеха над такими выдающимися, по словам потомка, писателями.

– А в писательском поселке как давно вы живете?

– С 1994 года, – гордо произнес самозваный писатель. – Тесть купил нам этот дом на свадьбу.

«Что ж там за невеста, за которую надо было дать такое приданое, чтобы всучить ее этому прыщу, еще и приплатив?» – подумал я…

Вопросы иссякли. Что делать с таким собеседником, было непонятно! Я, конечно, еще до встречи с ним придумал пару баек о жизни геологов, но рассказывать их ему не было никакого смысла.

– А давайте я вам почитаю свой фельетон? – хватая со стола свою тетрадку и не дав мне опомниться, Афиноген Герардович начал читать, встав в позу Пушкина, читающего «Онегина».

Сначала я думал, что я брежу или нахожусь в коме, и мне это чудится. Потом я удивлялся, что никогда в жизни не встречал до такой степени глупых людей, и этот был первым. Потом захотелось взять его за шиворот и выкинуть в окошко веранды, обязательно разбив стекло, чтобы ему было мучительно больно от порезов, как было мучительно больно моему разуму слушать этот желчный бред недалекого, озлобленного на весь мир человека. Но в конце я, всегда умевший находить хоть что-нибудь положительное в ситуации и людях, вдруг сообразил: «Да с такими именами, да в трех поколениях жизнь наверняка не давала им спуску. Что он мог видеть, кроме насмешек?» И мне стало его жалко, такого убогого и бесталанного, мнящего себя писателем.

«А в сущности, чем мы отличаемся? – подумал я. – Вот он спросит у меня с усмешкой: Ты – Сергей Верхотуров – писатель? А докажи! Что ты написал? Предъяви, покажи, дай почитать! И что я ему дам? Книжку, подписанную чужим именем? Мы оба сейчас пусты и оба судорожно ищем тему…»

Похлопав Афиногена по плечу и подняв большой палец вверх в качестве одобрения, я выпроводил его восвояси, а сам поехал в свою съемную квартиру расплатиться с хозяевами и забрать вещи.

Ночь прошла бурно: снился дед-писатель, какие-то толпы знакомых и незнакомых лиц великих. Они хлопали меня по плечу и говорили: «Ничего, внучок, прорвемся!». Звали выпить и пытались накормить. Софья не снилась.

Глава 4. День первый

Конечно, хотелось побыстрее уладить все вопросы с внуками почившей старушенции и поскорее вернуться к Роману и его призраку, но опыт предыдущих лет подсказывал, что на этапе поиска сюжета новой книги любой встречающийся на пути человек может подсказать такой замысловатый фортель, что лучше не пренебрегать подворачивающимися возможностями.

Я отдавал себе отчет, что другого случая покопаться в истории 90-летней неугомонной бабульки мне точно больше не представится. В этой квартире таилось нечто, не дававшее покоя разуму и не поддающееся логическому объяснению, какая-то непонятная загадка. Редкой советской бабушке доставалась подобная квартирка на Тверской. И не каждая бабушка способна нанять таких дизайнеров, которые сделали бы из ее жилища современную конфетку. Кто все эти люди? Откуда такие средства? Кто эти загадочные родственники?

Ни на одной фотографии я не нашел семейной идиллии. Но зато при детальном рассмотрении обнаружил фотографии Фиделя Кастро и Мирей Матье, Джона Леннона и Лайзы Минелли с автографами. И даже фото молодого Брежнева с подписью. Я понимал, что на этих стенах висит целое состояние. Но ни одной фотографии хозяйки дома с детьми не было видно. Более того, я и внуков-то ее не видел. Общался только с агентом, который действовал по доверенности от имени то ли внука, то ли внучки, то ли их обоих – я так и не понял. Документов я не спрашивал. Бывали в моей судьбе страны, где верить людям на слово было возможно, и обратное считалось не совсем приличествующим местным нравам и правилам.