Страница 31 из 46
Во время боев в Северной Таврии, в составе Русской Армии под командованием генерала Врангеля, Самурский, Алексеевский, Партизанский и Смоленский полки составляли 6-ю пехотную дивизию109. После эвакуации Русской Армии из Крыма Самурский полк вернулся в состав Дроздовской дивизии.
Я принужден был отвлечь внимание читателя от повествования о боях в районе Песчанокопской и Белой Глины, так как было необходимо сообщить хотя бы краткую историю Самурского полка, о действиях которого, тесно связанных с действиями дроздовских частей, будет часто упоминаться на страницах сборника, к тому же в этом полку почти весь командный состав был из Дроздовского стрелкового полка.
В ночь на 22 июня 3-я дивизия выступила под командой полковника Дроздовского в направлении на Белую Глину. 2-й Офицерский конный полк выступил под командой, выздоровевшего и вступившего в командование полком, ротмистра Гаевского110.
22 июня части 3-й дивизии подошли к Белой Глине, где и наткнулись на целую 39-ю советскую дивизию, в спешном порядке переброшенную в район Белой Глины для усиления большевистских частей, уже бывших в Белой Глине.
2-й Офицерский конный полк наступал левее 2-го Офицерского стрелкового полка, ведя тяжелые бои с переходившими в контратаки красными.
В ночь на 23 июня полковник Жебрак сам лично повел в атаку 2-й и 3-й батальоны своего 2-го Офицерского стрелкового полка.
Наступающие цепи батальонов и штаб полка во втором часу ночи попали под сильнейший обстрел пулеметной батареи большевиков, и 1-й батальон полка, бывший в ту ночь в резерве, слышал этот ночной бой.
Ночь кипела от огня.
В ту же ночь стало известно, что командир полка, полковник Жебрак, и все офицеры его штаба убиты, а батальоны понесли большие потери.
На рассвете из резерва в атаку двинулся 1-й батальон 2-го Офицерского стрелкового полка. Едва светало, и по полю еще стелился утренний туман. Перед цепями батальона в тумане виднелись густые цепи большевиков.
Поручик Дмитраш111, командир пулеметного взвода 2-й роты 2-го Офицерского стрелкового полка, сразу заметил в утренней мгле цепи большевиков, их перебежки в утреннем тумане и их приготовления к атаке цепей батальона. Тогда поручик Дмитраш, не ожидая приказания, вышел с пулеметом «максим» вперед цепи роты, сам сел за пулемет и открыл огонь.
Ветер трепал его рыжеватые волосы. Он был без фуражки, а его глаза как-то особенно светились. Поручик Дмитраш с его отчаянным дерзким хладнокровием был удивительным по меткости стрелком-пулеметчиком. Он буквально моментально срезал все цепи красных перед его батальоном, но на месте срезанных стали появляться новые. Большевики оказывали упорное сопротивление. Батальон медленно продвигался вперед, а из района Белой Глины ясно были слышны звуки боя, который вели другие наступающие части Добровольческой армии.
2-й Офицерский конный полк, несмотря на упорное сопротивление красных, переходящих даже в контратаки, под огнем пулеметов форсировал болотистую речку, прикрывающую село Белую Глину с севера, и ворвался в село. 2-й эскадрон этого полка находился по левую сторону железной дороги и вместе с конвойной сотней Главнокомандующего ходил в атаку. Дроздовцы шли вперед. 39-я советская дивизия дрогнула, узнав, что в село уже ворвались добровольческие части и Белая Глина ими взята. В плен попали тысячи большевиков, захвачено большое количество добычи. Трофеями только одного 2-го Офицерского полка были 15 пулеметов, масса винтовок и около 3 тысяч пленных. Вся группа войск большевиков в районе Белой Глины перестала существовать, и сам их главком Егоров едва ускользнул от «объятий генерала Деникина».
Над серой толпой пленных, над всеми наступающими во многих местах еще дрожал утренний пар. Подымалось солнце. Заря была багряная, яркая.
Победа Добровольческой армии была полная, но для 3-й дивизии она досталась большой ценой. Потери во 2-м Офицерском полку были огромные. В ночном бою 2-й и 3-й батальоны полка потеряли около 400 человек. Убит командир полка, полковник Жебрак, убиты все офицеры его штаба.
Многие, тяжело раненные и перевезенные потом в Торговую, умерли от ран. Редкие из них были ранены только одной пулей. Почти у каждого было по нескольку ужасных пулевых ран. Это были те офицеры и стрелки, которые ночью с полковником Жебраком наткнулись на красных и попали под огонь пулеметной батареи большевиков.
25 июня, наконец, Добровольческая армия вступила в область Кубанского казачьего войска. Угрожая тылу Батайской группы большевиков (армии Сорокина), она в то же самое время и сама находилась под угрозой охвата справа и с тыла.
Эта угроза, как и ожидалось, оказалась реальной, так как большевики перешли на севере в свою очередь в наступление, чтобы отрезать Добровольческую армию от Новочеркасска, с целью занять станицу Кагальницкую, где был только малочисленный заслон от Добровольческой армии. В это время в Новочеркасске находился 1-й генерала Маркова пехотный и 1-й конный полк, которые и были двинуты для парирования наступления большевиков в районе Кагальницкой. Произошел двухдневный упорный бой, большевики были разбиты у станицы Кагальницкой. Также донцы и полки генерала Покровского сдержали наступление красных. Марковцы понесли большие потери: выбыло из строя около 400 человек убитыми и ранеными. Сильнее всех пострадали 7-я, 8-я и 9-я роты (в 8-й роте осталось в строю только около 30 человек). Большевики отступили, и 1-й Офицерский генерала Маркова полк двинулся на присоединение к своей дивизии, бывшей в районе Белой Глины.
Части Добровольческой армии, после занятия Белой Глины, продвинулись на юг, и Кубанским стрелковым полком с конницей генерала Эрдели были заняты станица Ново-Покровская и станция Ея. После этого на этом участке фронта было до 30 июня более или менее спокойно.
В ночь на 30 июня части генерала Эрдели с Кубанским стрелковым полком выступили, имея задачу занять станицу Кольниболотскую, которая ими и была на другой день утром занята, причем самое упорное сопротивление было оказано наступающему левее станицы Кубанскому стрелковому полку. Подошедший рано утром 1-й Офицерский полк вошел в станицу почти без сопротивления, после лихой атаки конницы генерала Эрдели.
1 июня все сосредоточенные на этом участке фронта части Добровольческой армии перешли в наступление, цель которого была занятие станицы Тихорецкой и железнодорожного узла станции Тихорецкая. На правом фланге действовали части 1-й дивизии (1-й Офицерский генерала Маркова полк и Кубанский стрелковый полк), а в центре должна была наступать вдоль железной дороги 3-я дивизия полковника Дроздовского, имея левее себя части 2-й дивизии.
До взятия станции Тихорецкая в Добровольческой армии настоящих бронепоездов не было. Чтобы пополнить этот недостаток, так как борьба с красными велась, в главном базируясь на железные дороги, начиная со взятия станции Торговая, сооружались артиллеристами и пулеметчиками самодельные бронепоезда, а командами на них были те же артиллеристы и пулеметчики, среди которых было немало мальчуганов-баклажек (дроздовцы своих юных добровольцев почему-то прозвали баклажками). После взятия станции Торговая был сооружен такой самодельный бронепоезд артиллеристами и пулеметчиками – дроздовцами. Они взяли простую железнодорожную платформу, борта ее обложили метками с зерном, песком и землей и за такое прикрытие поместили трехдюймовое орудие, а между метками, в примитивные бойницы, поставили пулеметы. Толкал такую «броневую» площадку паровоз без брони. Такой необычный «бронепоезд» дерзко кидался в атаку даже на бронепоезда противника и всегда заставлял их уходить, но после каждого такого боя приходилось хоронить лихих бойцов «бронепоезда» (по нескольку человек иногда). Слишком большой ценой платили они за свою удаль. Например, в бою под Песчанокопской на наш «бронепоезд» навалилось сразу несколько бронепоездов красных. Наш лихой «бронепоезд» под командой капитана Ковалевского отстреливался под их огнем из своего единственного легкого орудия. Вскоре все мешки на бортах платформы были разметаны и была пробоина на площадке, а потом, от прямого попадания, «бронепоезд» загорелся. Он стал уходить с поля битвы в виде огромного столба багрового дыма, все время продолжая стрелять из орудия. Когда «бронепоезд» подошел к нашим цепям, то все, бывшие там, видели стоящих среди крови и гари, почерневших от дыма мальчиков-пулеметчиков, уцелевших после боя, которые продолжали как безумные кричать «ура», а один из них – стрелять из орудия. Такого сорта «бронепоезда» дроздовцы прозвали «украинской хатой».
109
Это не совсем так. 6-я пехотная дивизия, сформированная в Русской Армии, с 7 июля 1920 г. входила в состав 1-го, с 4 сентября 1920 г. 3-го, а с конца октября 1920 г. 2-го армейских корпусов. С 4 сентября 1920 г. она включала Кавказский стрелковый, Самурский (1-я бригада), 25-й пехотный Смоленский и Сводно-стрелковый (2-я бригада) полки, 6-ю артиллерийскую бригаду, запасный батальон, отдельную инженерную роту и Отдельный конный генерала Алексеева дивизион.
110
Гаевский Борис. Окончил Елисаветградское кавалерийское училище (1908). Ротмистр. Участник похода Яссы—Дон. В Добровольческой армии и ВСЮР; командир конного дивизиона, затем во 2-м конном полку, с 5 июня 1919 г. врид командира того же полка, с 1 августа (25 октября) 1919 г. командир Сводно-гусарского полка. Полковник (с 14 мая 1919 г.).
111
Димитраш Мелентий. Поручик 75-го пехотного полка. Участник похода Яссы—Дон. В Добровольческой армии командир пулеметного взвода 2-го Офицерского стрелкового (Дроздовского) полка. Убит 26 января 1919 г. в Донбассе.