Непредсказанное убийство

Натаниэль кивнул.

– Скажите, госпожа Меерович, а о том, что в Тель-Авиве живут родственники его первой жены, ваш муж рассказывал вам?

– Да, однажды он мне сказал… – Меерович задумалась на секунду. – Да, это было, по-моему, в прошлом году.

– И по какому поводу он об этом сказал именно тогда? – спросил Натаниэль. – Полагаете, раньше он сам об этом не знал?

Далия пожала плечами.

– Да нет, – сказала она. – Я просто не спрашивала. Меня мало интересовала его прошлая жизнь.

– Значит, просто к случаю пришлось?

– Ему кто-то позвонил, потом он сказал мне, что звонила родственница его бывшей жены.

– Так-так-так… – Розовски бросил взгляд на Мирьям, никак внешне не прореагировавшую на эти слова. – Скажите пожалуйста, Далия, почему вы проводили отпуск порознь? Согласитесь, это выглядит странно – для столь небольшого срока супружества. К тому же, раньше вы так не поступали, верно?

Вдова не ответила.

– Кроме того, у вас перед отъездом произошла размолвка, – продолжал Натаниэль. – Вы даже не ночевали дома, – он немного подождал. Далия молчала. – И в аэропорт вы уехали не из дома, – добавил он. – Так что же было причиной такого поведения?

– Это мое дело, – Далия нахмурилась. – В конце концов, он мертв.

– Да, вы правы… – Розовски некоторое время задумчиво смотрел на нее. – Теперь я попрошу вас ответить на очень деликатный вопрос, – сказал он, вновь обращаясь к вдове. – Если пожелаете, можете не отвечать на него. Но вопрос я задам. Хорошо?

Далия кивнула. В ее взгляде появилась настороженность.

– Ваш муж изменял вам? – спросил Розовски.

– Да, – ответила Меерович.

– Это послужило причиной последней размолвки?

– Да.

– Вы знали имя женщины?

– Нет.

– Но догадывались, кто она?

– Нет.

– Ну, хорошо, – сказал Натаниэль, с улыбкой взглянув на мрачного инспектора Алона. – Оставим в покое психологию супружества, вернемся к более конкретным вещам. Вернемся к фотографии первой жены вашего мужа. Вы утверждаете, что никогда не видели ее в доме.

– Да.

– Это еще ни о чем не говорит, – проворчал инспектор. – Фотография могла хранится в его бумагах. Перед свиданием он выставил ее, чтобы сделать приятное Головлевой.

– Я уже сотни раз говорила, что не виделась с ним! – резко сказала Головлева. – И не дарила ему никаких фотографий!

– Вот! – с торжествующими нотками в голосе подхватил Натаниэль. – А кому именно вы ее дарили? Вы помните?

– Точно не помню, – Лариса опустила голову. – Мне кажется… мне кажется, что я подарила эту фотографию Мирьям. Вместе с тремя другими.

Натаниэль перевел взгляд на Мирьям.

– А что скажете вы? – спросил он.

Та молча пожала плечами.

– Я же говорил вам, – Ицхак Шейгер решил прийти на помощь жене. – Фотография действительно была у нас, но потом куда-то исчезла… – видимо, он сам почувствовал насколько беспомощно звучит его объяснение, потому что замолчал и нахмурился.

– Это правда? – спросил Ронен у Мирьям.

– Видишь ли, Ронен, – сказал Натаниэль так, словно в кабинете находились только они двое, – этих троих – Головлеву, ее кузину Мирьям и покойного Шломо Мееровича связывали особые отношения. Мирьям Шейгер была виновницей развода своей родственницы с мужем.

Тишина, воцарившаяся после этих слов, оказалась столь глубока, что даже сам Натаниэль немного испугался. Он внимательно обвел взглядом замершие фигуры собравшихся.

– Да, – сказал он и развел руками. – Это так. И я не думаю, что кто-нибудь всерьез станет оспаривать мои слова.

– Не будет, – сказала вдруг Мирьям. Она выпрямилась и с вызовом посмотрела на детектива. – Никто не будет. Потому что, как мне кажется, все и так знают это. Никакого секрета вы не раскрыли. У меня был роман с Шломо – тогда он звался Семеном – сразу после их свадьбы. Но, во-первых, Лариса сама виновата. Она очень быстро охладела к мужу. А во-вторых – мы, действительно, не встречались с ним в Израиле. То есть, я знала, что он репатриировался.

– Если не секрет, откуда? – спросил Натаниэль.

– Не помню. Это имеет какое-то значение?

Натаниэль вышел из-за стола и подошел к Мирьям.

– Ваш муж знал об этом?

– Да, – ответил вместо Мирьям Ицхак. – Я знал. У жены не было секретов от меня. Но, честно говоря, меня мало волновало прошлое. Тем более, прошлое советское.

Мирьям взглянула на мужа с удивлением, но промолчала. Натаниэль повернулся к Головлевой. Та сидела, чуть склонившись к Алексу и внимательно слушая перевод. Она не поднимала глаз ни на двоюродную сестру, ни на детектива.

– Понятно, – сказал Розовски. – Видишь, Ронен, появляется новый фактор, верно?

Инспектор осмысливал услышанное. Вмешался адвокат.

– Извините, Натаниэль, но я пока не вижу связи между обвинением Головлевой в убийстве и старым романом госпожи Мирьям, – сказал он.

– Все очень просто, – Розовски прошелся по кабинету. Сделать это было сложно из-за обилия людей. – Все очень просто… Представим себе следующее: предположим – только предположим, что госпожа Мирьям сейчас сказала нам неправду, – он жестом остановил протест со стороны четы Шейнер. – Я ведь говорю: предположим. Предположим, что их связь возобновилась в Израиле. И что женщиной, имени которой не знала госпожа Меерович, но о связи которой с мужем она знала была именно Мирьям.

– Говорите что угодно, – сказала Мирьям устало. – Мне все равно.

Ронен Алон недоверчиво посмотрел на Натаниэля.

– Но в роковой вечер в квартире была не Мирьям. И не Далия, – сказал он. – Там была Головлева.

– А ты представь себе, – сказал Натаниэль, – что покойный вовсе не охладел к своей бывшей супруге. Допустим, узнав от Мирьям о ее приезде, он решил с ней встретиться. Учти, ситуация более чем благоприятствует встрече: серьезная размолвка с женой – не исключено, кстати, что она могла бы привести к очередному разводу. К тому же, кто знает, не тяготила ли его продолжающаяся связь с Мирьям?

– Послушайте, – сердито заговорил Ицхак Шейгер. – Я понимаю, что все эти разговоры сущий вздор, но не могли бы вы перестать издеваться над моей женой?

– Оставь его, Ицик, – сказала Мирьям. – Он ведь действует из благих намерений. Хочет найти убийцу, – в последних словах слышалась неприкрытая издевка. – Он его не нашел, но надеется, что кто-то из нас сорвется из-за его непрекращающихся оскорблений, наговорит массу лишнего, а он повесит на этого человека всех собак и будет торжествовать. Так что лучше помалкивай и терпи.

– Это вы во всем виноваты, – сказал Ицхак, обращаясь к адвокату. – Мы вполне могли бы обойтись и без такого, с позволения сказать, специалиста.

Грузенберг не ответил, но взгляд его, брошенный на Натаниэля, тоже не был особенно благожелательным.

Розовски выслушал все это с неизменной любезной улыбкой.

– Надеюсь, вы позволите мне продолжить? – спросил он адвоката. – Я ведь принес свои извинения.

– Хорошо, – сказал Грузенберг. – Но не могли бы вы, Натаниэль, избрать более деликатную форму рассуждений? Или вообще: изложить сразу выводы. В конце концов, рассуждения – ваш производственный процесс. Нас гораздо больше интересует результат. И мы будем судить о нем самостоятельно.

– Осталось совсем немного, – сказал Натаниэль с извиняющейся улыбкой. – Я прошу вас набраться терпения. Что же касается рассуждений – в них, как я надеюсь, содержатся доказательства…

Ицхак негодующе фыркнул.

– Итак, представим себе, что Шломо Меерович неосторожно проговорился любовнице о желании встретиться с бывшей женой. Или же она сама начала подозревать возможность такого хода событий. Я пока не знаю, но возможно, что с Шломо Мееровичем госпожа Мирьям Шейгер связывала свои надежды на будущее. Иначе трудно было бы объяснить возобновление старого романа. И вот это будущее оказывается под угрозой… Обрати внимание, Ронен: только Мирьям знала о пристрастии своей родственницы к гороскопам. Только она знала, что Лариса следит за астрологическими прогнозами в соответствие с настоящим днем рождения.