Страница 96 из 97
120
А. Б. Малышев отождествляет Коктогана с Кутуганом — сыном Менгу-Тимура, брата Токты-хана, см.: Малышев А. Б. Сообщение анонимного минорита о миссионерских пунктах францисканцев в Золотой Орде в XIV в.//Археология Восточно-Европейской степи. Саратов, 2006. Вып. 4. С. 185. — Прим. А. Ю.
121
Хотя, очевидно, что средневековые христианские и мусульманские наблюдатели были враждебно настроены как по отношению друг к другу, так и к азиатскому «язычеству», тем не менее, они были ближе, чем современные авторы, к пониманию тесной связи между вероисповеданием и социальной принадлежностью; понимали это и средневековые монголы, как показывает известное замечание Вильгельма де Рубрука в отношении Сартака, о котором ходили слухи, что он принял христианство: «Прежде чем нам удалиться от Сартака, Койяк вместе со многими другими писцами двора сказал нам: "Не говорите, что наш господин — христианин, он не христианин, а монгол", так как название "христианство" представляется им названием какого-то народа. Они превознеслись до такой великой гордости, что даже если и верят в Христа, тем не менее, не хотят именоваться христианами, желая, чтобы их собственное имя — то есть, имя монголов — превозносилось выше любого другого имени». Полагая, что отказ монголов называться христианами, продиктован их надменностью, Вильгельм де Рубрук, вероятно, был ближе к истине, чем большинство ученых-монголистов XX века (взгляды которых на самом деле восходят к Э. Гиббону), которые приписывают монголам XIII века анахронистические представления о религиозной «веротерпимости» (которую превозносят современные исследователи, отождествляя ее с религиозным безразличием); отношение монголов к таким религиям, как христианство и ислам, определялось не «веротерпимостью» или экуменизмом, и уж точно не религиозным равнодушием, а признанием того, что религия — прежде всего дело практики и социальной принадлежности, а не «веры».
122
Первая публикация: Костюков В. П. Историзм в легенде об обращении Узбека в ислам//Золотоордынское наследие. Материалы международ. науч. конф. «Политическая и социально-экономическая история Золотой Орды (XIII–XV вв.)». 17 марта 2009 г. Сб. статей. Казань, 2009. Вып. 1. С. 67–80.
123
М. Моллова нашла следы буддийских влияний в ряде загадок, в так называемом «куманско-немецком глоссарии», а также в религиозных текстах, где, в частности, записаны «восемь буддийских запретов» (Стоянов В. Codex Cumanicus: история изучения//Материалы по истории, археологии и этнографии Таврии. Симферополь, 2003. Вып. X. С. 494).
124
На карте возле Сарая изображены два объекта, один из них обозначен как Sepultura Imperial, т. е. ханский некрополь, второй — как Suburgam. Е. Ю. Гончаров увидел в названии второго объекта монгольское «могилы» и предположил, что здесь отмечено кладбище у с. Лапас Астраханской области (Гончаров Е. Ю. О городище Сарайчик//Восток-Запад: диалог культур Евразии. Проблемы истории и археологии. Казань, 2001. Вып. 2. С. 179–183). Действительно, уже в словаре Махмуда Кашгарского слово субузган переведено как «гробница; места захоронений неверных» (Махмуд ал-Кашгари. Диван Лугат ат-Турк. Алматы, 2005. С. 474). Вместе с тем, как известно, субурган это, прежде всего, буддийская ступа (в совр. монг. суврага — «ступа», «надгробная пирамида»), символизирующая Вселенную и выполняющая функции реликвария, а также мемориального и погребального сооружения. Субурганы являются обязательной принадлежностью не столько буддийских кладбищ, сколько монастырей.
125
«Когда умер внук Джучи Менгу-Тимур, и на его место посадили Туда-Менгу, Ногай, Куинджи и Туда-Менгу, посоветовавшись, послали к каану Нумугана и доложили: "Мы покоряемся, и все явимся на курилтай"» (Рашид-ад-дин. Т. II. С. 171).
126
В юаньском Китае с начала 80-х годов XIII в. буддизм превратился, по существу, в государственную религию. В Ильханате большинство монголов тоже отдавали предпочтение тибетскому ламаизму, а в правящем роде принадлежность буддийской конфессии была, можно сказать, правилом. Буддистами были Хулагу, Абага, Аргун, Гейхату, Байду; по выражению Рашид-ад-дина, «великим искусником на поприще бахшиев» был воспитан Газан. ь Согласно характеристике, данной Токте ал-Бирзали, «он был неверным, [державшимся] религии поклонения идолам, любил Уйгуров, т. е. лам и волшебников, и оказывал им большой почет. Он был правосуден и расположен к людям добра всякого вероисповедания, но более других уважал мусульман» (Сборник материалов относящихся к истории Золотой Орды. Т. I. СПб., 1884. С. 172).
127
«Когда между; ним [Нокаем] и Токтаем наступили раздор и война, он посылал постоянно к государю ислама [Газан-хану]…умоляя [его] о помощи и хотел стать зависимым от его высочайшей особы» (Рашид-ад-дин. Т. II. С. 86).
128
По словам Вассафа, «когда Токтай сделался наследником царства Менгу-Тимура, то, путем неоднократного приезда послов и частых сношений, [снова] был открыт путь торговцам и ортакам и изготовлены средства для безопасности и спокойствия странствующих» (Сборник материалов, 1941. Т. II. С. 82). Впрочем, как свидетельствует ал-Макризи, это не мешало Тоете побуждать султана ан-Насира к скоординированным нападениям на Ильханат. С такими предложениями послы Токты приезжали в Египет в 1304 и 1306 гг. (Сборник материалов, 1884. Т. I. С. 436).
129
«Et sciendum, quod Tartari quosdam homines super omnes de mundo honorant: boxitas, scilicet quosdam pontifices ydolorum. Et sunt indiani homines, valde sapientes et bene ordinati et valde graues in moribus. Hii communiter sciunt artes magicas, et i
130
«Идолам своим [бакши — В. К.] устраивают большие празднества, с великим пением и с великим, никогда не виданным освещением…Много у них больших идолов, а иной раз огню поклоняются» (Марко Поло, с. 97).
131
Танур (тандыр) — наземная или заглубленная в землю печь для выпечки хлеба, приготовления различных мясных блюд, обжига керамики. Особенность танура состоит в том, что закладка дров, сажание хлеба и других продуктов, а также выемка золы производятся через верхнее отверстие.
132
Можно предположить, что антагонизм Баба Туклеса и буддистского окружения Узбека в легенде нашел выражение во внешнем облике исламского проповедника. Он «волосатый» в противоположность характеристической «неволосатости» лам, на которую указывают многие источники монгольского времени: «Точно также все жрецы их бреют целиком голову и бороду» (Гильом де Рубрук, 1993. С. 112); «Все они — жрецы, бреют волосы на голове и бороды» (Киракос Гандзакеци, с. 238); «Голову и бороду бреют» (Марко Поло, с. 97).
133
Как объясняет Рашид-ад-дин, через два-три года после обращения Газана в ислам, «всем людям стало ясным и доказанным, что причиной принятия им ислама были не доводы некоторых эмиров и шейхов, а только лишь божественное руководство на пути истинной веры, ибо установлено опытом, что редко человек, которого какой-нибудь государь или правитель насильно обращает в мусульманство, согласно его желанию остается в его вере. При удобном случае он в той же стране или в другой стране вернется к своему вероучению. Следовательно, какая нужда такому выдающемуся и могущественному государю в подобном большом деле обращать внимание на чьи-то слова и делать [их] своим вероисповеданием или затруднять себя выбором другого вероисповедания, в особенности когда его предки завоевали все страны света в пору язычества» (Рашид-ад-дин. Т. III. С. 206).