Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 56 из 73

Когда две команды устанавливают между собой официальный рабочий консенсус как известную гарантию безопасного социального взаимодействия, в этом процессе обычно участвует некая неофициальная линия коммуникации, которую каждая команда предлагает другой. Эта неофициальная коммуникация может осуществляться не прямо, обиняком, при помощи мимических акцентов, хорошо рассчитанных шуток, многозначительных пауз, завуалированных намеков, целенаправленного дурачества, выразительных обертонов в голосе и других практически применяемых знаковых средств. Правила обоюдного восприятия таких вольностей во взаимодействии весьма строги. Коммуникатор (передатчик неофициального сообщения) имеет право отрицать, что он «подразумевал что-либо» своим действием, если его реципиенты (получатели информации) обвинят его в лицо в передаче чего-то неприемлемого, а реципиенты, в свою очередь, имеют право вести себя так, как если бы не было передано ничего (или проскочило всего лишь нечто безобидное).

Возможно, наиболее распространенная тайная цель скрытой коммуникации для каждой команды состоит в том, чтобы тонко выставить себя в благоприятном свете, а другую команду — в неблагоприятном, часто под прикрытием словесных любезностей и комплиментов, которые отвлекают внимание[246]. Если это так, то отнюдь не редким будет стремление команд разорвать путы, которые сдерживают их в принятых рамках рабочего согласия. Интересно, что именно эти скрываемые усилия возвышать себя и принижать другого, часто вносят мертвящую принужденность и скованность в общение людей, а вовсе не пресловутый книжный педантизм социальных ритуалов.

Во многих видах социального взаимодействия неофициальная коммуникация обеспечивает канал, по которому одна команда может, не компрометируя себя, недвусмысленно пригласить другую увеличить, либо уменьшить социальную дистанцию и формализм их отношений, или же обоюдно поменять характер взаимодействия за счет исполнения какого-то нового круга ролей. Иногда это называется «закидыванием удочки» и требует осмотрительных взаимораскрытий и наводящих вопросов. С помощью высказываний, обдуманно двусмысленных или имеющих потаенное значение для посвященного, исполнитель способен прощупать, без ущерба для своей обороноспособности, будет ли ему безопасно расстаться с существующим определением ситуации. Например, поскольку вовсе необязательно сохранять социальную дистанцию или быть настороже перед коллегами по профессии, идеологии, этнической принадлежности, классу и т. д., то коллегам любой разновидности обычно свойственно развивать систему тайных знаков, которые кажутся невинными постороннему, но в то же время сообщают посвященному, что он среди своих и может ослабить напряжение позы, принятой им по отношению к публике. Так, в Индии XIX в. члены секты убийц-душителей «Тхаги», которые маскировали свои ежегодные разбойничьи набеги девятимесячной демонстрацией законопослушного гражданского поведения, владели особым кодом для опознания друг друга. Как сообщает один автор:

Когда встречаются тхаги, хотя бы и незнакомые, в самой манере их поведения есть нечто, очень скоро позволяющее им опознать друг друга, и чтобы увериться в зародившейся таким образом догадке, один из них восклицает: «Али Хан!». И это восклицание, повторенное другой стороной, служит признанием их общей принадлежности…[247]

Подобно этому, среди представителей британского рабочего класса все еще есть такие, которые до сих пор вставляют в разговоре с незнакомцем масонскую фразу-пароль с упоминанием слова «Восток». Истинные франкмасоны знают, как отвечать на этот пароль, и знают, что после правильного ответа все присутствующие могут не церемониться в проявлениях нетерпимости к католикам и непроизводительным классам. (В англо-американском обществе полное фамильное имя и внешность лиц, кому представляют человека, исполняют аналогичную функцию, сообщая представляемому какую из групп населения будет невежливо бранить в собравшейся компании.) По тем же причинам, некоторые постоянные клиенты изысканных ресторанов с особенным нажимом просят готовить им бутерброды из ржаного хлеба и без масла, тем самым давая персоналу знать о своей этнической принадлежности, от которой клиент не хочет отрекаться[248].

Осмотрительные взаимораскрытия, благодаря которым узнают друг друга два члена тайного общества, возможно, являются наименее тонкой разновидностью взаиморазоблачительных коммуникаций. В повседневной жизни, где индивиды не входят ни в какое секретное общество, свое членство в котором вдруг понадобится для чего-то обнаружить, протекают более тонкие процессы. Когда взаимодействующие индивиды не знакомы с мнениями и статусами друг друга, начинается процесс зондирования почвы, в котором каждый из них понемногу приоткрывает другому свои взгляды или истинное общественное положение. После ослабления (хотя бы и небольшого) защитного барьера каждый ждет от другого какого-то знака, подтверждающего, что это ослабление для него безопасно, и после получения такой страховки может без опаски еще понизить этот барьер. Двусмысленно формулируя каждый шаг в подобном взаимном прощупывании, индивид сохраняет положение, в котором он способен мгновенно остановить процесс раскрытия своего представительского фронта, если он не получит от другого никакого подкрепления, и действовать в этом случае так, словно бы его последнее самораскрытие не было лишь пробным шаром, а было неподдельной правдой. Так, если два лица в беседе пытаются разузнать, какая степень откровенности допустима между ними в высказывании своих истинных политических мнений, то один из них может остановиться в постепенном раскрытии действительной глубины своих левых или правых убеждений в тот момент, когда другой уже явно полностью разоблачил свою позицию. В подобных случаях лицо, придерживающееся крайних взглядов, обычно будет вести себя так, словно его взгляды являются не более радикальными, чем взгляды другого.

Этот процесс постепенного осмотрительного взаимораскрытия можно также проиллюстрировать примерами из мифологии и фактами, связанными с гетеросексуальной жизнью в современном обществе. Сексуальные отношения обычно определяются как интимные отношения, инициатива в которых принадлежит мужчине. Фактически, практика ухаживания включает в себя систематические выпады против равенства полов со стороны мужчины, поскольку в интимных отношениях тот пытается подчинить себе партнера, которому сперва был вынужден доказывать свое уважение[249]. Но еще более агрессивные выпады против равенства между полами встречаются в ситуациях, где рабочий консенсус определен в категориях должностного превосходства и дистанцирования со стороны исполнителя-женщины, и подчинения со стороны исполнителя-мужчины. При этом весьма возможно, что исполнитель-мужчина будет стремиться переопределить ситуацию взаимодействия так, чтобы подчеркнуть свое сексуальное превосходство в противовес своей социально-экономической подчиненности[250]. В американской литературе весьма распространен сюжет, когда именно бедный мужчина вносит это переопределение ситуации в отношения с богатой женщиной. Как часто отмечали до меня, яркий пример такого положения представлен в романе английского писателя Д. Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей». Если же обратиться к сфере обслуживания, особенно к ее самым скромным профессиям, то там обязательно найдутся анекдотические рассказы бывалых практиков о случаях, когда им или их коллегам удавалось превратить сервисные отношения в сексуальные (или сама ситуация переопределяла эти отношения за них). Такие сказки и легенды агрессивных переопределений ситуации составляют существенную часть мифологии, свойственной не только конкретным видам занятий, но и вообще мужской субкультуре.

246

Стивен Поттер предложил для этого явления термин — «комплекс превосходства». Оно же под названием «привлечение внимания» рассматривалось в моей статье, у Ансельма Штраусса оно называлось «статусным насилием». В некоторых американских кругах фраза «поставить человека на место» используется именно в этой связи. Отличный пример такого типа социального общения дан Джеем Хейли (см.: Goffman Е. On face-work // Psychiatry. vol. 18, p. 221–222. Goffman E. Where the action is Three essays Allen Lane. The Penguin Press, 1969, Strauss A. Essays on identity. 1959. Haley J. The art of psichoanalysis // ETC, vol. 15, p. 189–200).

247

Sleeman С.J.L. Thugs or a million murders. L.: Sampson Low, 1933, p. 79.

248

См. неопубликованную статью Луиса Хирша: Hirsh L. Team work and performance in a Jewish delicatessen.

249

Рутинные предохранительные процедуры взаимораскрытия в гомосексуальном мире имеют двойное назначение: раскрытие своей принадлежности к данному тайному обществу и зондаж отношений между конкретными членами этого общества. Удачную литературную иллюстрацию этому можно найти в рассказе Гора Вайдала «Три стратагемы» (см.: Vidal G. Three Stratagems//Vidal C. A thirsty evil. L. Heinema

250

Возможно, из-за чрезмерного почтения к фрейдистской этике некоторые социологи, по-видимому, ведут себя так, словно считают плохим вкусом, кощунством или саморазоблачением определять сексуальное сношение как часть определенной церемониальной системы, некоего взаимного ритуала, исполняемого, чтобы символически подтвердить недоступность для посторонних этого социального взаимоотношения. В этой главе обильно используются идеи Кеннета Берка, который явно принимает социологическую точку зрения при определении ухаживания как риторического принципа, благодаря которому преодолевается социальная отстраненность друг от друга (см.: Burke К. A rhetoric of motives. p. 208ff, 267–268).