Страница 10 из 17
Ангел-мучитель
«Пошел к черту!» – рявкнул Олег Олегович. Помощник инстинктивно втянул голову в плечи, как если бы его сейчас собирались бить, сгреб в охапку бумаги и, врубив заднюю скорость, скрылся за дверью кабинета.
Олег Олегович Скротум, или О. О., как его уважительно и с некоторой опаской называли в офисе, с утра был не в духе. Ему нездоровилось, и на этом фоне всё казалось омерзительным. Погода, природа, работа – всё. Мельтешащие перед глазами сотрудники. Богатое убранство кабинета. Солидность возглавляемой им фирмы. Проект договора, который только что занесли. Ну а этот подхалимистый Игорь Дмитрич, которым он обычно бывал весьма доволен, в это утро предстал перед ним просто последней скотиной. Особенно эта шакалья улыбочка, этот заискивающий взгляд. И как только земля носит такого вот гаденыша, а?
Олег Олегович невольно удивился этому вопросу, так как сам год назад привел его в свою компанию – преданней Дмитрича не найти, думал он тогда, у меня глаз наметан! Но сегодняшнюю вспышку гнева О. О. страшно хотелось свалить на своего помощника, как будто от этого ему должно было полегчать.
В висках опять заработал пресс. Словно кто-то с силой сдавил внутримозговое пространство. Словно сантехник всем своим весом подналег на вантуз, снова пытаясь пробить образовавшийся засор. «Чтоб он сдох!» – заскрежетал зубами Олег Олегович, думая в этот момент скорее не конкретно о прохвосте из приемной, а про весь людской род сразу. «Надо принять анальгин, нурофен или что там еще, и как можно скорее, иначе хана», – мелькнуло в его чугунной от боли голове.
Рука потянулась к селектору. Секретарша Кристина не подавала признаков жизни. Да и странно было бы ожидать от девушки появления в офисе в 9.00, но О. О. счел необходимым мысленно присвоить ей несколько нелицеприятных эпитетов. Машинально нажалась следующая кнопка. Под ней был приклеен бумажный прямоугольник с надписью «Игорь», и гендиректор уже пожалел о том, что наорал на услужливого «шнурка».
Да он тут вообще ни при чем! Просто давление. Или недосып. Или невоздержанность в напитках. А оттого, что психанул, только еще хуже стало. И Олегу Олеговичу почему-то вдруг пришел на память эпизод из книжки Лазаря Лагина «Старик Хоттабыч». Помните, там толстого противного мальчишку, ябеду и злопыхателя, джинн наказал собачьим лаем, который вырывался у него изо рта всякий раз, когда он хотел сказать что-нибудь гадкое?
Толстокожий Дмитрич без тени обиды принес начальнику таблетку и стакан воды. Закрыв глаза, О. О. постарался представить себе нечто приятное, помечтать о чем-то, пока не подействует лекарство. Но ничего, кроме шаманского заклинания, чтобы скорее прошел этот чертов спазм, выдумать он так и не смог. А боль и впрямь через несколько минут отпустила, без следа растворившись где-то в извилинах головного мозга.
Олег Олегович повеселел и моментально обо всём забыл – и про старика Хоттабыча, и про незаменимого слизняка Дмитрича, и про то, что любому человеку, даже самому состоятельному и благополучному, вдруг ни с того ни с сего может сделаться худо.
Олег Олегович Скротум был как раз тем самым состоятельным и благополучным человеком, с которым ничто и никогда не может случиться. Бизнес процветал, всё было схвачено, везде были свои люди. Роскошная квартира в центре, загородный дом-крепость, эффектная жена, еще более эффектная любовница, оборотистый сын-репортер, любимый ротвейлер… Но чтобы вся эта отстроенная и отлаженная жизнь шла так, как надо, приходилось постоянно крутиться. Придумывать разные схемы, давать взятки, откупаться от бандитов, врать жене. И еще этот с кровью отвоеванный у нашей неустроенности блаженный покой почему-то всё время нарушали разные нештатные ситуации или непрошенные гости. В этом смысле начавшееся так неудачно утро не предвещало ничего хорошего. Хотя настроен О. О. был, как обычно, позитивно и агрессивно. Надо всегда быть в форме.
В селекторе возникла Кристина:
– Олег Олегович, на проводе ваш сын.
– А-а, это ты, лоботряс? Ну, как дела? Чем живет нынче желтая пресса?
– Здорово, батя! Пресса-то борется за правду, а ей пытаются рот заткнуть.
– Случилось что? Давай выкладывай. Я же тебя, гаденыша, знаю: ты так просто никогда не позвонишь.
– Да ладно тебе, батя. Тут видишь, какое дело… В суд на меня подали. За клевету.
– Ну и правильно сделали. Ты же в своих писульках врешь, как сивый мерин.
– Бать, ты не понимаешь. Это же специфика жанра. Иначе читать никто не будет.
– Ладно, ладно, я пошутил. Не дрейфь! Отмажу тебя. Позвоню кому следует. Но чтобы в последний раз!
О. О. повесил трубку, но сделал это как-то неловко, и трубка упала на пол. Раздобревший в последние годы гендиректор неуклюже потянулся за ней, и правый бок вдруг пронзила резкая, как ножевой удар, проникающая насквозь боль. «Вот-те раз… – подумал он, согнувшись пополам. – Только этого сейчас не хватало. Сейчас, когда конкуренты только и ждут, когда я дам слабину или сделаю неправильный ход».
Парацетамол? Но-шпа? Сколько можно глотать таблетки? И что вообще происходит? О. О. в скрюченном состоянии доплелся до дивана, на котором он обычно, вальяжно развалившись, принимал посетителей, и прилег. «Сейчас всё пройдет. Просто полежу, и всё пройдет. Это почки. Песок. Камни. Надо будет заняться…»
Минут через десять боль действительно притупилась. Самое время было возвращаться к делам.
Вошел интеллигентный с виду Богомолов с проектной документацией.
– Что у тебя, мой сахарный? – Всех подчиненных Олег Олегович фамильярно величал то «сладкими», то «сахарными» – если, конечно, не входил в раж и не поносил их последними словами; самым невинным из них было прозвище «гаденыш».
– Трубы.
– Что трубы? Ты их на стройку завез?
– Мы тут, Олег Олегович, изучили характеристики предложенной продукции, посмотрели схему подводки к объекту, разводки по квартирам, образцы посмотрели…
Богомолов уже собирался было разворачивать перед гендиректором какие-то чертежи и таблицы, как его остановили слова, от которых инженеру-технологу стало не по себе:
– У тебя что, плохо со слухом? Я же сказал – брать трубы у Прощелыгина, завозить на объект и начинать монтировать. Или я должен три раза повторять? – И взмахом волосатой руки О. О. смел бумаги со стола.
– Так ведь… – замямлил Богомолов, поднимая чертежи с пола, – …трубы-то некондиционные. – И, набравшись смелости, добавил: – Сплошной брак! Они же все полопаются. В первую же зиму!
– А тебя это волнует? Слушай, ты где работаешь? В «защите прав потребителей»? Я тебе за что деньги плачу? – Распаляясь, Олег Олегович даже начал привставать из-за стола, опираясь на него могучими кулаками. Вид его был грозен.
Не успела дверь захлопнуться за оплеванным технологом, как у гендиректора вдруг начало стрелять в ухе, да так, что каждый выстрел отдавался даже в самых дальних уголках головы. Такого с ним никогда раньше не бывало. Плотная «ушная канонада» продолжалась еще какое-то время, постепенно уступив место отдельным, но всё еще болезненным «артиллерийским залпам». Однако и в «контуженном» состоянии Олег Олегович не прекращал работать.
Разговор с прорабом О. О. начал с тирады, которую здесь лучше не приводить. Вместо «здрасьте».
– Виноват. Исправлюсь. Только это какой-то бунт настоящий. Они объявили забастовку! – не обидевшись, доложил тот с досадой.
– Кто они?
– Строители-узбеки.
– Какую еще забастовку? Ты в своем уме или нет?
– Натуральную, Олег Олегович. Они требуют, чтобы им немедленно выплатили обещанное. Петицию накатали, профсоюзом пугают. Шумят, говорят, что будут жаловаться президенту. Работать отказываются!
– Жаловаться? Пусть пожалуются в миграционную службу! Там их быстренько возьмут в оборот. Посидят с недельку в накопителе и на родину поедут. Под конвоем. С билетом в один конец. Они ведь у нас, если я не ошибаюсь, нелегалы?