Страница 2 из 8
Он бросает на меня синий пренебрежительный взгляд.
— Так и думал, что наш отец пьющий, поэтому бросил нас!
— Твою дивизию! Ты с кем разговариваешь в таком тоне? — рычу я, пугая незнакомца. Малец отступает на шаг назад. — Нет уж, постой, — делаю два шага вперед, хватаю незваного гостя за плечо. — Хоть я не твой отец, но должен довести до твоего сведения, что непьющий. Вчера был праздник. Отмечали мое повышение. В такой день нельзя отказываться. Понимаешь? Коллеги не простят.
— С трудом! — цедит нагло, почти издевательски.
— Где твоя мама? — интересуется Полина, помогая мне справиться с диалогом. Видимо, считает, что полковник в труселях не сумеет поговорить с пацаненком.
Удивленно разглядываю свои боксеры, соображаю, не взбрыкнет ли Малышка, если я плюхнусь рядом с ней на диван. Решаю, что всё в норме. Падаю. Диван мягкий, уютный и отбитая пятая точка не болит.
Однако, приятно.
Девушка нервно вздрагивает, пытается отодвинуться. Наши бедра непозволительно близко. От женского бедра исходит тепло, начинаю перегреваться.
— Так где мама? — повторяем вопрос.
— Нет мамы! — цедит пацан сквозь зубы.
— Как так-то? У всех есть мамы. У меня есть доченька, у нее — я, — мягко подмечает девушка, ерзая на мягкой подушке дивана.
— Я сбежал из детского дома! — выдает ребенок и женщина тут же замолкает.
— Ты же знаешь свою маму? — допытывается Полина.
— Нет! Мы тогда были маленькие. Она принесла нас и оставила вместе с запиской. В записке было написано «Когда станет плохо, найди папу! Воронцов Михаил Васильевич, сын АйТи магната Василия Егоровича Воронцова (живет на Рублевке)». Своё имя мама в записке не указала. Почему бросила, не написала, — пацан выуживает из кармана джинсовой курточки клочок измятой бумаги. — Вот та записка, но чернила уже стерлись, ничего не видать.
Беру в руки клочок, разглядываю. На записке от времени стерлись почти все буквы.
Пытаюсь включить чуйку и понять, врет ли пришелец. Вглядываюсь в его детское лицо с недетским взглядом. Что-то в нем есть такое, отчего хочется верить в его неправдоподобные слова.
На этом моменте моё сердце обрывается. Что если он говорит правду? Хмурюсь.
— Ты чего-то там говорил про «нашего папу», «мы тогда были маленькие», «когда станет плохо»? — неожиданно интересуюсь у него. Во мне включается сотрудник МЧС, который обязательно должен помочь каждому просящему, даже когда самому абсолютно плохо.
Мальчик делает несколько осторожных шагов к дивану, встает рядом с нами.
— Понимаете, я должен найти брата! Обязан! Я уверен, что ему сейчас очень плохо.
— Брата? — округляю глаза.
— Антона — моего близнеца!
— Вашу дивизию! Так вас еще двое?
— Да…
— Как тебя зовут? — Полина протягивает мальчику хрупкую руку. Он отвечает ей взаимностью, жмет ее руку.
— Я Лёша. Алексей Иванович Лебедев.
— Значит, Иванович? — цепляюсь за слова.
— В детском доме дали имя. Сам не выбирал, — мальчишка глядит на меня исподлобья.
— Я должен помочь тебе найти Антона?
— Угу, — качает русой головой.
— Какой-то развод, не находишь? — обращаюсь к Полине. Затем бросаю решительный взгляд на ребенка. — Знаешь мальчик, шел бы ты домой. Не знаю, кто тебя подослал ко мне, но попытка одурачить выглядит жалко.
Девушка бросает на меня осуждающий взгляд.
— Это же ребенок! Как вы можете прогонять его?
Развожу руки в стороны.
— А что с ним делать? У него наверняка есть родители! Меня же потом обвинят черти в чем, если я его оставлю у себя хоть на день!
— Что такого? — недоумевает соседка, бросая на меня дерзкий взгляд
— Думаешь, у меня мало недругов, желающих, чтобы я рухнул в бездну? Приведу в дом десятилетнего мальчика, а наутро меня закроют! Еще в краже обвинят.
— Простите, я не подумала, чем выше должность, тем тяжелее жить! — издевательским тоном лопочет сероглазая чокнутая Малышка.
— Пусть он останется у тебя, пока я не выясню, кто его подослал!
— Что?! — девушка подскакивает на диване, ее светлые волосы разлетаются во все стороны, как метла у бабы-яги, падают ей на прекрасное личико.
Убираю пряди, будто это входит в мои обязанности, гляжу в удивленные глазищи.
— Наглец! — дает мне оценку.
— Прости, но ты же помнишь, что я тебе жизнь спас? — спрашиваю с издевкой.
— Вы что решили, что я того?.. — алый румянец заливает молочные щеки. — Я просто гуляла, нервы успокаивала! Мне всего тридцать два, дочке десять, зачем мне всё это?
— Чокнутая или лунатик? — спрашиваю на полном серьёзе, делая неутешительные выводы.
— Хам! У меня вчера муж отобрал по разводу дочь!
— Ужас! Вот так взял и отобрал?
— Стефании девять лет. Бывший настроил девочку против меня, поэтому она его выбрала! — в серых призрачных застывают слезы отчаяния.
Тру рукой лицо. У меня свои проблемы с «лишним» мальчишкой, а еще красавица грузит меня. Безуспешно пытаюсь вспомнить, с кем встречался в молодости кроме той самой, которую не могу забыть уже девять лет.
В памяти — черная дыра.
— Сколько тебе лет?
Вздрагивает, отвечает:
— Десять.
Неужели она, та самая? По срокам совпадает.
Тупо взираю то на соседку, то на мальца. Мысли шевелятся, но путаются. Желудок крутит от голода.
— Пока не поем, не начну соображать. — У меня в квартире завтрак, идем ко мне!
С новыми знакомыми топаем ко мне.
— Батюшки! Что стряслось, пока меня не было? — причитает Анна Ильинична, разглядывая меня «красивого».
Ее отрешенный от всего мирского взгляд застывает на моей груди с огромным серебряным крестом. На лице появляется странная блуждающая улыбка.
— Знаете, ребята, я всё же оденусь! — сбегаю от восторженных взглядов к себе в комнату.
Глава 3
Полина
— Стефания, с кем Вы хотите остаться из родителей? — судья задает вопрос в третий раз.
Мы с Петровым глядим на дочь неотрывно, сверлим ее взглядом.
— С папой, — лепечет малышка, вскидывая на меня огромные серые глазищи, с застывшими в них слезами.
Воздуха резко не хватает. Меня качает из стороны в сторону. Наверное, я ослышалась.
Нет! Я не оглохла, я просто нахожусь в аду.
Судья определяет постоянным местожительством для нашей совместной дочери Стефании Петровой дом бывшего мужа Ивана Петрова, купленный на мои же деньги!
После заседания жду бывшего мужа. Петрова Ивана — капитана полиции с десятилетней дочерью на улице.
Вот они выходят, пытаются свернуть в сторону, чтобы избежать столкновения со мной.
Не выходит. В последний момент Стешка дает слабину, меняет маршрут. Идет прямо ко мне в руки.
— Петров, зачем ты так со мной? — цежу сквозь зубы. — Я все эти годы жила ради тебя и дочки. Что я сделала не так? Почему ты… — замолкаю, дочь еще слишком мала, чтобы слышать об изменах. Не надо детям знать, что их горячо любимый папа может любить другую женщину, не маму. Подобная лишняя информация может безвозвратно погубить детскую психику. Я не враг моей малышке, даже сейчас, когда она выбрала не меня. Понимаю, что ее мозг обработал Петров и его мамаша.
— Полина, — жестко и самоуверенно отвечает он, не драматизируй, будешь встречаться с дочерью в воскресенье!
— Серьезно? Думаешь, нам хватит одного дня? — готова наброситься на ненавистного бывшего с кулаками. Но мой адвокат Илья Сабуров всякий случай встает между нами.
— Можем отойти с дочерью в сторонку на секунду? — спрашиваю позволения у бывшего мужа.
— Говори при всех, — цедит он.
Бросаю на дочь молящий взгляд. Протягиваю к ней руки.
Девочка кусает губы, решается, протягивает руку в ответ. Отец бросает на нее строгий взгляд. Стефа прячет руки назад.
Я в шоке, в ауте. Меня сметает гнетущая паника. Как такое возможно, чтобы любимая дочь так поступила со мной? Я ведь была для нее всем, пока отец-мент пропадал целыми днями на работе и, как выяснилось позже, у любовниц.