Страница 55 из 81
Аплодисменты грянули в полную силу.
...Пожилой мужчина, сидящий в десятом ряду, с края, Ваниной не аплодировал. Бросались в глаза безучастное выражение его лица, угрюмый, отрешенный вид.
Сосед наклонился к нему и, показав глазами на Ванину, тихо спросил:
— А кто, интересно, у них в семье суп варит? Сама или муж?
Мужчина ничего не ответил.
— ...А теперь, — сказала Ванина, — директор вашего завода Виктор Яковлевич Соколов от имени горисполкома вручит товарищам новоселам ордера на квартиры.
Ванина села.
Поднялся Соколов.
— Архипова Таисия Николаевна, — прочел он в списке первую фамилию. — Двухкомнатная квартира, тридцать шесть метров.
К столу подошла не старая еще женщина.
— Большое спасибо, — смущенно сказала она,
— Правнуков чтобы дождалась, Таисия Николаевна! — приказал директор.
— Грех теперь не дождаться, — согласилась она.
В зале зааплодировали.
— Бондарев Игнат Михайлович, — прочел ди ректор. — Трехкомнатная квартира, сорок восемь метров.
На сцену поднялся высокий мужчина.
— Новоселье не зажмешь? — спросил его Соколов.
— Так нельзя же, Виктор Яковлевич, — Бондарев ввел руками. — Конец квартала.
Директор засмеялся.
Опять раздались аплодисменты.
— Макаров Петр Никифорович, — прочел директор. — Однокомнатная квартира, девятнадцать метров.
Угрюмый мужчина в десятом ряду встал и медленно пошел к сцене.
Соколов с конвертом в руках ждал его.
— Петр Никифорович, — сочувственно сказал директор. — Знаем, какое у тебя горе. Но мы всегда с тобой. Весь наш коллектив. Мужайся, дорогой... Что делать, несчастный случай... — Он протянул Макарову конверт.
Тот его взял. Спросил:
— Вопрос можно?
— Здесь? Сейчас? — не понял директор.
Макаров кивнул.
— Ну давай, — неуверенно разрешил директор.
— Кто виноват в гибели моего сына? — спросил Макаров. — Кто за это ответит?
Совсем тихо стало в зале.
Соколов вопросительно посмотрел на Ванину.
Та тяжело вздохнула.
— Мы вас понимаем, товарищ Макаров, — сказала она. — Идет следствие. И можете не сомневаться: все до единого получат по заслугам.
— После вашей речи я как раз очень сильно в этом сомневаюсь, — сказал Макаров.
Лицо Ваниной не изменилось.
— Почему же, Петр Никифорович? — спросила она. — Не понимаю, какая тут связь?
— А потому что стадиончики все строим... Клубы и кинотеатры... А выйдешь из кинотеатра — и по шею в кипяток... В нашем замечательном городе за порог дома ступить опасно. На краю гибели живем, — он тяжело дьшал.
Ванина мягко сказала:
— Мне кажется, Петр Никифорович, вы слишком доверяете слухам.
— Не слухам, товарищ заместитель председателя исполкома, — возразил Макаров. — К нам в цех официальный человек приезжал. Из «Горэнерго». Инструктировал, чтобы на пар не ходили. И вообще обрисовал ситуацию.
Ванина посмотрела на Соколова.
Тот пожал плечами. Обернулся к мужчине, сидящему рядом:
— Ты не в курсе?
— В курсе, — сказал мужчина. — Приезжал Руднев Олег Сергеевич. Проводил в цехах информацию.
— Врать не надо, — проговорил Макаров. — Не можете обеспечить людям покой и безопасность — встаньте и честно признайтесь... Если вы действительно советская власть.
Быстрым шагом Ванина вошла в кабинет Соколова. Виктор Яковлевич шел следом за ней.
Вера Игнатьевна швырнула на стол папку с бумагами. Резко отодвинула стул. Села.
— Дожили! — сказала она. — Докатились! Стыдно!
— Что с него возьмешь? — вздохнул Соколов. — У человека горе.
— У него горе? — крикнула Ванина. — А у нас с тобой — не горе? Нас это как, совершенно не касается?
Соколов ничего не ответил.
— Водохранилище, видишь ли, заводу понадобилось, — сказала Ванина, — производственная необходимость, видишь ли! А там — хоть трава не расти! Пускай люди по кипятку ходят. Временщики!
— Я тебя не понимаю, Вера Игнатьевна, — чуть растягивая слова, сказал Соколов. — Получается, ты меня, наш завод в несчастном случае обвиняешь?
Ванина промолчала.
— Нет, Вера Игнатьевна, — Соколов покачал головой, — это ты давай брось. Не надо... Я защищал интересы завода. Мое право, даже моя обязанность была настаивать на строительстве водохранилища. А вот город должен был думать, соображать, можно это или нельзя. И если нельзя, опасно, то мне следовало отказать. А как же иначе? Только так. Чего же вы с Постниковым такими покладистыми вдруг оказались, моим уговорам так легко поддались?
Ванина молчала.
— Давай, Вера Игнатьевна, раз и навсегда договоримся, — сказал Соколов. — Я отвечаю за свой завод, а ты за наш город. А на заводе у меня все в порядке — он показал рукой на простершуюся за окном заводскую территорию. — На заводе у меня люди не гибнут... Живы-здоровы, слава аллаху... Ишь мальчика для битья решила найти, — усмехнулся он. — Просчитаешься, мать...
Ванина молчала.
— Ну ладно, — сказал Соколов. — Погорячились, и будет... Не чужие... Хочу дать тебе один дельный совет... Этого горлопана Руднева ты бы все-таки прибрала к рукам. Ишь разъезжает по предприятиям, раскрывает людям глаза... Он тебе такого джинна выпустит из бутылки, никакими силами обратно не загонишь...
Сын Веры Игнатьевны Андрей, пристроившись тахте, разбирал шахматную партию.
Сделал несколько ходов. Подумал. Вернул фигуры в прежнюю позицию.
В передней хлопнула дверь.
Андрей вскочил, выбежал в переднюю.
Вера Игнатьевна искала под вешалкой свои домашние туфли.
Андрей наклонился, подал ей их.
— Спасибо, — сказала Ванина.
Они прошли в столовую.
— Ты рано сегодня, — сказал он. — Больше не уедешь?
— Не уеду, — проговорила она.
Вера Игнатьевна опустилась на стул. Задумалась.
— Мамочка, — глядя на нее, сказал Андрей, — на тебе же лица нет. Я не могу этого видеть. В исполком придут еще десятки новых зампредов, а мать у меня одна. Другой нет и уже не будет.
Она подняла на него взгляд. Сказала:
— Спасибо, сын. — И вдруг заметила: — Знаешь, о чем я иногда думаю? Тебе бы девочкой надо было родиться.
— Почему? — он опешил.
— Так. Из тебя бы вышла идеальная жена. Жена-домоседка.
Он засмеялся.
— По-моему, мне это не грозит.
— Тогда женись, — посоветовала она.
— Зачем?
— Я не смогла, так, может, жена из тебя мужчину сделает.
— Мама, — спросил он, — ты хочешь, чтобы я все видел и молчал?
— Нет, — сказала она. — Молчать не надо. Зачем? Но я не хочу, чтобы ты раньше времени оплакивал мою тяжелую жизнь. Другой жизни у меня тоже нет и, наверное, уже не будет. Я сама выбирала свой крест, и самой мне его нести.
Он ничего ей не ответил.
Вера Игнатьевна встала, подошла к телефону, решительно набрала номер.
— Алла Борисовна? Ванина, здравствуй. Мне надо срочно тебя видеть. Да. Через час в исполкоме. Приезжай.
Рудневы завтракали.
— Когда произошел несчастный случай и погиб человек, Постникова в городе не было, — сказала Алла Борисовна. — Ты один всем распоряжался...
Руднев намазал хлеб маслом. Сверху положил ломтик сыра.
— У нас есть молоко? — спросил он.
— И этот Антипов находился под твоим началом, — сказала Алла Борисовна. — Имей мужество признать.
— А сливки? — спросил он.
Она посмотрела на него.
— Не устраивают завтраки — поищи где получше.
— Вполне устраивают, — сказал Руднев. — Но кофе я люблю с молоком. Или со сливками... И И пожалуйста, передай своей Ваниной, что — признают меня виновным или нет — второго Евстигнеева они уже не получат. Так, пожалуйста, и передай.