Страница 23 из 42
Потому что изнеженной капризностью, как от других обольстительниц, от этой морской ведьмы даже не пахнет!
Ее флирт – это чистой воды пытка!
Моника в такие моменты становится неуправляемой. Из нее сочится шутливый соблазн, непосредственный сарказм, вульгарная искренность и даже воинственное рычание!
Если обобщить – Гиймон попал!
В капкан без отпирающего механизма.
Он считал, что сложно прожить всю жизнь одиноким изгнанником?
Ха! Попробуй теперь не полинять взаперти с этим болтливым искушением под названием Моника!
А недавно ей взбрело в голову устроить соревнования по бегу и стрельбе из лука среди Болотных народов. В кошмарном сне такой бардак не приснится! Даже отличающемуся сверхъестественной лояльностью ректору Валкиду, который упрямо внедрял равное уважение между студентами своей Академии Магических Искусств. Несмотря на то, что ребята были набраны туда практически несовместимые как даром, так и происхождением...
В тот безобразный день Гиймон, как Смотритель Острова, вынужден был торжественно восседать посреди этой многоголосой свистопляски и наблюдать за творящимся полуспортивным безумием! Синий вервольф ровно три четверти часа честно старался убедить себя, что так завуалированно его пришибленная Сирена готовит себе воинов.
Однако заливистый смех девчонки и ее едкие замечания, полные дружелюбной шутливости, вынудили Гиймона признать – Моника просто веселится, с легкостью заражая тем же всех и вся вокруг себя.
Это он понял, когда зеркало, в которое он долго и усердно хмурился на утро, ответило оборотню жизнерадостной улыбкой…
Больше всего осложняло жизнь Гиймону Озерному то, что Монику больше нельзя было отчитывать. Ведь начни она еще хоть раз заливать слезами его рубашку, и Волк, вконец проникшись умилением, несомненно, назовет ее СВОЕЙ!
Обыкновенную доброту или элементарную вежливость тоже опасно проявлять: это может дать девушке ложную надежду. Остается лишь замкнуться в себе, скрыв любые оттенки чувств.
Однако у Гиймона был припасен идеальный способ терять к Сирене интерес. Для этого всего-то хватало внимательно оглядеть ее!
И тут вся "непреоборимая" симпатия к девушка мгновенно испарялась. Флер загадочной привлекательности улетучивался, будто нейтрализованный воздействием таинственного артефакта!
При этом Гиймон мог поклясться, что Моника невероятно хороша внешне. И все же не была она той, из-за кого он мог потерять бдительность.
И в этом его мнение полностью совпадало с инстинктами внутреннего Зверя. Вторая ипостась, не переставая, корила себя за то, что дважды подвела человека:
И с Моникой, и с Миникой Волк внутри Гиймона сначала доказывал, что они встретили пару, а потом, прижав уши к макушке, признавал, что ошибся.
Магия Сирен тоже не объясняла загадку с двумя дамами М в жизни Озерного вервольфа. Влияние этой чужеродной силы не так давно была полностью исключена. Наконец-то!
Для этого Гиймону пришлось рискнуть и подать запрос в Службу Безопасности. Якобы вервольфу вздумалось подстраховаться и заранее узнать все, что есть о Сиренах. Поднятые архивы Северного Альфы гласили: «Магия Слова и Голоса рассеиваются в самые кратчайшие сроки».
А небольшая приписка сообщала: «Проверено опытным путем.»
Озерный вервольф поморщился, прочитав последнее предложение. Тошно представить, к чему обязывали вышеназванные эксперименты!
Итак, магнетизм Моники - это не злостное сиренство, зарытое в ее морской душе.
Значит, здесь что-то совершенно иное. И тут у Гиймона было аж три причинных теории!
1. Его Зверь невменяем. (Возможно виной руны тёмного дара на теле парня).
2. Обе девушки являются его парой. (Но тогда притягивать обе должны одинаково, а не отвращать каждая по разным причинам).
3. Тёмный дар независимо от Волка выбрал себе избранницу в лице Моники.
Почему не Миники? Да потому что последнюю хочется забрать себе лишь плотью. Ведь Внутренний Волк буквально звереет от желания обладать Серой Волчицей!
А в Монике даже идеальные формы не туманят разум. Она манит иначе. Манерой говорить, сильным характером, честным нравом и дерзкой правдивостью. Если бы Гиймон был Высшим Демоном, то он бы сказал, что у девочки невероятно вкусные эмоции.
Но Озерный был вервольфом. И так сказать не мог. Однако оставлял долю сомнений – к Монике его влечет из-за заражения Тьмой, которая связывает его с Сиреной через треклятые руны Синего отщепенца...
Глава 19. Моника.
Идея организовать турниры для Болотных жителей посетила меня внезапно. Мальчишки Орков кидали камушки, состязаясь в длине броска. И я подумала, а почему бы нет? В преддверии праздника Новолуния, который заменял тут Новый год, это могло сойти за увеселительную программу.
И я не ошиблась. Вступительный бой барабанов, изготовленных умелыми Мегерками из бочонков с туго натянутой кожей, переходил в радостный рев толпы болельщиков и болельщиц, поддерживающих свои команды. Шум, смех, крики, улюлюканье – полный расколбас! В тот особенный день наш тусклый Остров искрил небывалой эйфорией и подъемом настроения.
Мы с местными за несколько часов перед этим украсили всё, что только смогли, всем, чем только нашли!
Кстати, в этом нам активно помогали Нереиды и их Нереидры, которые нежданно-негаданно оказались тоже аборигенами окружающих торфяных островков. Эти миленькие худощавые полурослики с почти просвечивающей салатовой кожей и томными глазками притащили нам гирлянды цветных камушков из узеньких речушек, которые они облюбовали себе как места обитания.
А присоединившийся оркестр Троллей (в чьё существование Гиймон почему-то усердно не верил) добавил дикой музыки Болот и холмов, цепляющей первобытным битом. Приправили мы всё это хищными блюдами здешних застолий. А в довершение ко всему, завершили сие буйство непривычных радостей племенными танцами счастливых островитян.
Одним словом, было классно!
Настолько, что даже Гиймон не сдержал улыбки.
- Потанцуем? – предложила я оборотню, заметив, как он тайком наслаждается небывалым шоу.
Уже стемнело. И сейчас танцующие пары фантастических обитателей Болот выглядели по-своему интригующе на фоне гигантских факелов, установленных по всему побережью, видимому на глаз.
- Не уверен, что умею это делать, - протянул мне вервольф руку, блеснув открытой улыбкой.
- Я тут понаблюдала за Нереидрами, - заговорщически шепнула я на ухо Гиймону, - и мне кажется, что движения своих свистоплясок они придумывают прямо на ходу. В зависимости от комплекции своих Нереид, которых они зачем-то таскают на руках большую половину танца.
- Хочешь, чтобы и мы придумали нечто своё? – внезапно предположил парень.
- А давай, - улыбнулась я. – В конце концов, чем ты хуже того кривозубого Мегерда, который кружит по холму свою Мегерочку? – «мотивирующе» поддакнула я.
- И вправду, - вгляделся Озерный вервольф туда, куда я указывала, - вроде ничем не уступаю синебрюхому увальню! – заставил он меня рассмеяться, поразив присутствием чувства юмора в закромах Волчьей души.
И мы закружились в дурашливой пародии на окружающие разнузданные пляски. Используя ритмичные движения тела и выдуманные жесты, внезапно раскрепостившийся оборотень повел меня в бешеном вихре страстного танца.
Не сговариваясь, мы принялись совершать синхронные движения головой и плечами, резкие шаги навстречу друг другу и мягкие повороты, завершающиеся жаркими объятиями извивающихся тел, разгоряченных от всеобщего оживления.
Сумбурно и весело! Всё, как я люблю.
Правда, такие моменты неплохо бы завершать страстным поцелуем или откровенным признанием, а не застыванием в позе окаменевшего истукана.
Но Гиймон остался верен себе и тут. Остолбенел на последних аккордах, точнее, во время хаотичной барабанной дроби, которую выдал наш Тролль-ударник, будто задергавшийся в страшных конвульсиях музыкального экстаза.