Страница 5 из 27
– Теперь в МГТУ! – сказал я водителю Косте. И чуть улыбнулся, вспомнив: не сегодня-завтра должна позвонить Ирэн.
Но я её не дождался. Моя тогдашняя жизнь оборвалась в тот же день.
А что было потом?
Я взял книгу Григория Захаровича и заглянул в конец первой части. Иногда бываю нетерпеливым читателем.
Из книги Григория Ольховского: хочу жить тысячу лет…
Генерал ушёл.
Нет, не прост мастер! – подумалось Кольцову. «Не предлагаю» – а сам и инструкцию, и запасное питание прихватил… Лоялен. Более того, дружествен. Похоже, бескорыстен. И какая внутренняя сила! Не сломался. А дочка, между прочим, была единственная… Когда уже не буду президентом – можно будет вспомнить о простой человеческой дружбе. Не команда, а компания. Клуб. Собрать возле себя самых достойных людей. Занять каким-нибудь достойным делом… – Он вдруг фыркнул. – Да уж! Как будто сейчас мы ерундой занимаемся!
Он пошёл к телефонам. Пора было собираться. Саммит АТЭС»
Мастер заехал в МГТУ, потом к психологам. Позвонил к себе:
– Возвращаюсь. Буду через полчасика.
– Хорошо. Ждём, Ярослав Матвеевич.
Дима Артемьев положил трубку. Кроме него, в комнате был только Андрей. Лёша безвылазно сидел в Зеленограде у производственников. Антон улетел в Магадан и Хабаровск. Другие ребята разъехались по московским делам.
– Дима! – окликнул Андрей. – Открывай почту, глянь на заглавную страницу. Дела-а…
– Да что открывать, я у тебя гляну.
Он подошёл. Андрей ткнул пальцем в экран монитора, в заголовки «жареных» новостей.
– Читай подряд.
– Угу… «Жена знала, что муж несколько лет насиловал трёх дочерей»… «Скинхеды-убийцы оказались психически нормальными»… «Мать увела маленьких детей в лес и оставила пропадать»… «Бизнесмен покупал у школьниц девственность»… «Мальчик сделал путану из восьмилетней сестрёнки»… Тьфу! Спасибо, развлёк. Известно же, что дикий народ у нас.
– И такая хренотень в моей деревне каждый день, – процитировал Андрей песенку какой-то группы. – Как ни открою почту – вечно что-нибудь… Уже доставать начинает.
– А ты не читай. Или смени сервер на какой посолиднее.
– Что тут, мать его, делать? Это же не наши клиенты, это обычное население! Вся страна!
– В лице худших её представителей. Не кати бочку на весь народ.
– Да много уж очень их, этих худших.
– Воспитание! Если бы она не увела детей в лес, они бы выросли и её увели… лет через пятьдесят. Или, лет через двадцать, собственных маленьких детей. Преемственность поколений!
– Ну и на кой нам такая преемственность?
– Правильно. Такую преемственность надо рвать. Шеф всегда это говорит.
– Попробуй, порви её…
– Люди не должны сами воспитывать своих детей! Воспитывать нас никто не учит. А премудрость-то посложнее, чем, скажем, медицина, или архитектура, или геология. Даже в хороших семьях… Вот ты, например, на все сто уверен, что вырастишь своего Лёньку приличным человеком?
– М-гм… Вроде уверен.
– Вот видишь, «вроде». Значит, не на все сто. Ну, я вас с Натальей знаю, вы нормальные люди. Но влиять-то на него не одни вы будете. Друзья, школа, улица. Социальные сети – та же улица, только сильно продвинутая. Компьютерные игры – обучение жестокости. А когда он созревать начнёт? Ты своё влияние на него удержишь? Тебя этому кто-нибудь научил? Как перешибить влияние друзей, таких же глупых, как он сам? Как убедить, что самое лёгкое и интересное – не всегда самое лучшее?
– Ты считаешь, что он будет глупым?
– Нет. Но существует такая штука – психология стада. Подростковая дурь. Незрелость ума. Слыхал поговорку: умная голова, да дураку досталась? Тот самый момент, когда он запросто сворачивает не туда. Вплоть до суицида… А родителям некогда – вкалывают на работодателей. Нет, пока воспитание детей оставлено на родителей – мы безнадёжны.
– А что ты можешь предложить?
– Воспитывать должно государство. С самых ранних лет.
– Да ну! Ты что, не знаешь, что в наших домах ребёнка творится? А в детдомах?
– Да знаю я… Всю дурацкую систему пустить под бульдозер. И создать нормальную. А к разработке привлечь всех! Всех, кто соображает. И кто не растерял нравственные ориентиры.
– А школы?
– Школы тоже. И детские садики. Обучить новые кадры. Повысить статус. Учителя и воспитатели должны стать элитой общества, аристократией! Платить прилично. И педагогические вузы должны быть элитными. Принимать не тех, кто сдал математику и сочинение лучше других. Это – последнее. А главное – педагогические таланты, любовь к детям, устремлённость к добру. Проводить специальные тесты и собеседования…
– Утопия, Димка. Это же какая колоссальная работа! И какие траты!
– Зато это самое важное. Мы получили бы совсем другой народ. Вместо нынешних воспитанников телевизора и интернета. Соцсети жёстко модерировать!
– Это бы, конечно, здорово, – вздохнул Андрей. – Но социальные корни ты куда денешь?
– Ну… Их действие будет сильно ослаблено. А вообще и с корнями с этими надо кончать. Победим уголовку – тогда начнём воевать с распущенностью, принимаемой за свободу. Войну с воинствующей безнравственностью. И поменьше гласности! Поменьше пиара негодяям! Поменьше «великомучеников»!
– Воспитательный проект кто будет вести? Академия Образования?
– Тю! Академия эта… Провались она. Разогнать к чёртовой матери. Несколько десятков лет существует, а что она дала? Одни эксперименты. А мы, кролики, знай себе ойкаем: то ли ещё будет, то ли ещё будет, ой-ой-ой…
Дима посмотрел на часы.
– Так, уже двадцать пять минут болтаем. Пошли, Андрей, встретим шефа. Охраны же нет.
Они взяли оружие и спустились вниз.
И опоздали.
Ярослав Матвеевич вышел из машины, и «Волга» поехала на стоянку. Раздались выстрелы. Мастер упал. Белая «девятка», стоявшая за ограждением, сорвалась с места, перескочила через бордюр, пересекла двойную осевую и вырулила к арке проходного двора. Дима будто врос в асфальт, стрелял, держа правую руку левой. Рядом палил Андрей. «Девятка» вильнула, воткнулась в столб; её развернуло. Они перемахнули через ограждение, бросились к машине. Следом набежала толпа: охранники, водители, офицеры.
Громила на заднем сиденье умирал от трёх дырок в спине. Бандит за рулём был убит пулей в голову. Третьему, рядом, только пробило плечо. Из руки у него Дима вырвал пистолет с ещё тёплым стволом.
– Волоките их к крыльцу! – распорядился он. И побежал назад.
Мастер лежал ничком перед ступеньками, повернув голову набок. Рядом понуро сидел водитель Костя, держа фуражку генерала и разбившиеся очки. Костина белая куртка, свёрнутая в несколько раз, была подложена под голову Ярослава Матвеевича.
– Я вызвал «скорую», – сообщил водитель и опять застыл.
Дима присел, взял шефа за руку. Пульс был, но очень слабый и неровный. Мастер лежал тихо, со спокойным лицом, смиренно приникнув щекой к импровизированной подушке. Когда Дима дотронулся до него, он, не открывая глаз, попытался что-то сказать. Слабо и непонятно шевельнул губами.
Два ручейка крови из-под него медленно прокладывали путь по серому асфальту; наконец, слились и потекли вместе.
Громко сигналя и завывая сиреной, подкатила «скорая». Выскочили медики, захлопотали.
– Конец, – объявил врач. – Дыхания нет. Давление ноль.
Они переложили тело на носилки, погрузили в машину.
– И этих, – приказал врач. – Везём сразу в морг.
Распоряжение относилось к водителю «девятки» и второму, здоровенному киллеру, умершему одновременно с Ярославом Матвеевичем. Третьего, раненного в плечо, крепко держали Андрей и незнакомый армейский лейтенант.
– Я поеду, – сказал Дима. – Не упустите этого.
– А с ним что делать? – спросил Андрей.
– Что обычно. Выкачать информацию и уничтожить. Я скоро вернусь.
Киллер поднял бритую голову.
– Без суда, что ли?
– Суду всё ясно, – с отвращением сказал Андрей.