Страница 4 из 15
У людей появилось много свободного времени, пропала усталость, которая, как правило, после работы всегда их придавливала к дивану, и они не стали уже размениваться на просмотры условно полезных телепередач, а нашли удовольствие в общении с другими людьми. Все захотели путешествовать. К тому времени страны уже не имели таких различий, как раньше, и не воспринимались отдельными государствами – скорее регионами одной планеты со своими языками и климатом. Давно было создано на планете одно общее правительство, занимающееся в первые годы разработкой нового мирового документа – Конституции Свободы, которая открыла бы новую веху в истории человечества – Эпоху Освобождения. Правительство носило очень простое название – Система Управления. Но в народе стали называть еще проще – Системой.
Система сразу поняла, что безграничная свобода приведет к хаосу и ее надо ограничить на благо человечества. И одним из первых ограничений стало закрытие региональных и континентальных границ. Нельзя было допустить свободное перемещение людей по планете, иначе могли одни континенты остаться пустыми, другие же переполниться до отказа, что в свою очередь спровоцировало бы как минимум эпидемию и взрыв очередной экологической катастрофы. Нет, людей не изолировали, просто туризм, как и эмиграцию, стали контролировать. Хочешь переехать в другой регион, значит, кто-то должен хотеть переехать в твой. Хочешь отдохнуть от сибирских лесов и съездить на море, значит, кто-то должен на это время приехать с моря на отдых в сибирские леса. Это, конечно, упрощенно. На самом же деле были произведены расчеты плотности населения всех регионов и диапазон временно разрешенной численности в каждом из них. С одного региона мог уехать один человек, но туда можно было заехать сорока – это касалось не очень востребованных регионов в плане туризма. Чтобы обеспечить жителям возможность ездить на отдых за границу, регионы стали развиваться, повышая свою привлекательность для иноземных туристов. Но на морские курорты все же было трудно попасть, почти невозможно – очереди порой стояли годами.
Многие люди научились получать удовольствие от отдыха у себя дома, да и уровень внутреннего туризма стал очень высоким. И тут выяснилось, что многие люди соскучились по работе. На самом деле роботы не заменили абсолютно все сферы деятельности. Ученые остались при своем, творческие люди – артисты, художники и другие деятели искусства – никогда особо не цеплялись за материальное вознаграждение и просто получали удовольствие от своей деятельности, оставляя след в истории. Но были и другие, которые хотели бы себя попробовать в качестве пекаря или портного, сварщика или плотника, и им тоже не нужно было вознаграждение за свой труд. Система одобрила это, назвав свободой желания, к тому же члены Системы начали задумываться о том, что будет, если все навыки будут утеряны, а роботы устареют. И таких людей решили простимулировать введенными туристическими баллами, накопив определенное количество которых работающий мог съездить с семьей в другой регион или слетать на другой континент вне очереди.
«Эх, Каринка, Каринка! – мысленно обратился к своей жене Денис. – Когда-нибудь я заработаю достаточно этих турбаллов и свожу тебя на Черное». От этой мысли Денис даже улыбнулся.
– А! Улыбаешься! Значит, Ленка все же нравится?
Денис невольно вздрогнул, голос Аллигатора моментально вывел его из размышлений, и он отметил, что они уже подошли к ограде, граничащей с Ленкиным участком. Она все еще не замечала ни их взгляда на себе, ни их приближения и продолжала ползать на коленях среди капустных вилков.
– Ленка! Ты чего там в капусте-то? Очередного ребеночка, что ли, ищешь? Так я тебе, вон, смотри, помощника в этом деле привел! – Аллигатор был в своем репертуаре.
Денис смутился. Ленка тоже, но с небольшой задержкой. Резко обернувшись, она глянула на свои ноги, но, вспомнив, что была в рабочих штанах, полностью их закрывающих, расслабилась и сплюнула:
– Тьфу ты! Алик, бесовщина ты этакая! Чего пугаешь-то?
– А ты чего пугаешься-то? – моментально парировал Аллигатор. – Клад, что ли, нашла и делиться не хочешь?
Эта мысль была настолько нелепой, что они все разом расхохотались – громко, без стеснения, по-дружески откровенно. Тем временем Ленка, не переставая смеяться, встала с земли, отряхнула штаны, одернула вниз старенькую блузку темно-синего цвета, сшитую из какого-то грубого материала – и, судя по потертостям и въевшимся темным пятнам на ней, сшитую очень давно, – затем привычным движением рук поправила грудь, словно оцентровывая ее на своем теле, и глянула на Аллигатора озорным и по-матерински добрым взглядом:
– Дурик ты, Алик! Ты вообще хоть знаешь, что такое клад? Что это можно такое выкопать из земли, чем делиться не захочется? Не знаешь? Или в твоей малиновой голове есть все же какие-то мысли насчет этого?
По расплывшейся улыбке на лице Аллигатора было понятно, что такое обращение к его персоне ему очень даже нравилось – по крайней мере, от Ленки. Впрочем, для Дениса это не было никогда секретом. Из года в год их встречи проходили примерно по одному сценарию, состоящему из трех основных актов: короткое тайное наблюдение за тем, как работает Ленка, потом подтрунивание над ней и, наконец, выслушивание ее милых, почти что родительских нотаций, адресованных Аллигатору. Автором этого сценария, разумеется, был сам Аллигатор, и менять в нем он точно ничего не хотел.
После так называемых нотаций всегда следовал обычный дружеский разговор, сотканный из простой болтовни об увиденном и услышанном за время их разлуки, обсуждений фермерских секретов и бесед об истории человечества, захватывающих практически все эпохи его существования. Аллигатор всегда уходил в свой малинник в самом начале болтовни.
– Нет, не знаю! Но слово очень красивое! – ответил Аллигатор Ленке. – Только прислушайтесь, как мелодично и протяжно звучит: кла-а-ад! Я на это слово как-то в Ресурсе наткнулся и сразу понял, что, если бы оно было моим, я был бы безмерно счастлив!
Ленка с Денисом недоуменно посмотрели на Аллигатора.
– Кто – оно? – переспросила Ленка. – Чтобы слово «клад» было твое?
– И в чем тут счастье? – нетерпеливо добавил Денис.
– Ну как в чем? Только представьте, что есть такое слово «КЛАД», и все знают, что его придумал Алик Кергил-Мундусов…
От неожиданности Ленка поперхнулась и стала одновременно кашлять и смеяться. Денис зашелся хохотом, но, улучив минутку, заботливо постучал Ленку по спине – так было принято у него в семье еще с детства, когда кто-то поперхнется.
– Вот! Именно поэтому я и не называл вам свою фамилию, – ничуть не смутившись, вставил Аллигатор и продолжил: – И каждый раз, когда кто-нибудь будет произносить слово «клад» или читать о нем, непременно будет вспоминать меня – ну разве это не прекрасно, когда о тебе думают люди? Ну что вы смеетесь? – Аллигатор наигранно изобразил обиду. – Ты, Ленка, если знаешь, что это слово означает, так объясни.
Ленка вдруг перестала смеяться, посмотрела внимательно сначала на Аллигатора, затем на Дениса и смутилась, слегка при этом покраснев в мелкую крапинку.
– Ой! А я не знаю. То есть знаю, конечно, что клад – это драгоценности. Что одни их прятали в сундук, потом закапывали в землю, другие искали, даже убивали друг друга из-за них. А вот что за драгоценности тогда были, из-за чего можно было покуситься на чужую жизнь – не знаю.
– Золото, – коротко ответил Денис.
Все повернулись и вопросительно посмотрели на Дениса.
– Золото? – переспросил Аллигатор.
– Да. Это такой желтый металл. В роботах вроде используется.
Денис кивнул в сторону своего СХА, мелькающего в противоположном конце картофельного поля. Ленка с легким недоверием во взгляде посмотрела на Дениса. По ее мнению, что-то не совсем сходилось – зачем людям из-за какого-то куска желтого металла ссориться? Она еще могла бы поссориться с кем-нибудь из-за тирамису, и то – если кто-то съел бы ее кусок, а ей при этом не удалось бы даже его попробовать.