Предъява

– Мама родная! – дрожащими губами прошептал потрясенный Кирилл. – Что же... что же происходит?!

Тем временем «Мерседес» подъехал к крыльцу, из него выбрался еще один человек в маске, незваные гости проникли в особняк и начали подниматься вверх по лестнице. До «синюшника» донеслись обрывки их разговора:

– Где-то здесь... конкретнее!.. Неизвестно... Поспрошаем, гы, гы, охранника... Не снимай маску!!! В доме могут оказаться скрытые телекамеры... Уверен?!. Точно не знаю, но... Ну, Кешка, блин! Если информация твоего родича не верна... Кроме пcoв[4] в здании есть кто?!... Нет!.. Ой ли?!.

– Отвечаю за базар!..

– И, тем не менее, подстрахуемся! Вадик, в темпе проверь все комнаты!.. Начни с третьего этажа!!!

Ввиду неминуемой гибели Кирилл мигом вышел из ступора, трясясь мелкой дрожью, забился в объемистый платяной шкаф и плотно затворил за собой дверцу. Спустя несколько секунд в комнате появился тот самый Вадик. На счастье Никонова-младшего, он не страдал избытком розыскного рвения, изучать содержимое шкафа не стал и, бегло осмотрев помещение, убрался восвояси. Ополоумевший от страха Кирилл не знал, сколько именно он просидел в шкафу – может, минуту, может, десять, а может, целый час?!

Внезапно на втором этаже послышались отчаянные, напоенные невероятной болью крики. Тут нервы бывшего переводчика не выдержали, и он надолго потерял сознание...

Когда «синюшник» очнулся – в доме стояла гробовая тишина. «Ушли, наверное», – с облегчением подумал Кирилл. Однако выбраться из душного шкафа он рискнул только через полчаса.

Никонов-младший настороженно прислушался, не уловил ни единого подозрительного звука и на цыпочках подкрался к окну. «Мерседес» со двора исчез. Никого из зловещих «масок» в окрестностях не наблюдалось. О недавней трагедии напоминали лишь лужицы крови на асфальте да распахнутые настежь ворота. Набравшись храбрости, бывший переводчик спустился на второй этаж и чуть не задохнулся от отвратительного запаха горелого мяса. Робко заглянув в ближайшую комнату (рабочий кабинет Гаврилова), он сперва побелел как полотно, затем согнулся в приступе рвоты. Напротив входа, оскалившись в жуткой предсмертной гримасе, висел голый, изуродованный труп Саши. Руки и ноги парня были прибиты к стене рельсовыми «костылями». Тело покрывали многочисленные ожоги и ужасающие, рваные раны. Выколотые глаза вытекли. На пропитанном кровью ковре валялись отрезанные половые органы.

– Б-бед-дняга! Б-бед-дняга! О Г-госп-поди!!! – немного опомнившись, пробормотал Кирилл. – Что за нелюди это сотворили?!!

Он уже собрался убежать куда подальше, как вдруг заметил выпотрошенный сейф (ранее искусно скрытый выдвижной деревянной панелью) и рядом с ним пухлую, туго перетянутую резинкой пачку долларов! Видимо, ее случайно обронил кто-то из грабителей. Даже не отдавая себе отчета в своих действиях, «синюшник» метнулся к сейфу, схватил пачку и ринулся прочь из проклятого особняка...

Прозвище Горыныч главарь Н...й группировки, сорокасемилетний Константин Павлович Ярошевич, получил из-за изображения трехглавого дракона,[5] вытатуированного у него на груди. В бытность на зоне Константин Павлович пользовался непререкаемым авторитетом у зэков, строго придерживался воровских законов, а также отличался честностью и справедливостью. Поэтому называть Ярошевича ЗМЕЕМ[6] ГОРЫНЫЧЕМ никто не решался. Ни в местах заключения, ни на свободе. От природы Константин Павлович обладал приятной, добродушной внешностью, однако в настоящий момент он и впрямь напоминал вышеозначенное мифическое страшилище. Разве что голову имел одну (вместо положенных по сказке трех) да дым изо рта не валил. До сих пор мало кому из приближенных доводилось видеть пахана в подобном состоянии, Горыныч буквально источал волны ненависти. Благообразное лицо Ярошевича чудовищно исказилось от бешенства. Губы побелели, сузились, ощерились. Светлые глаза пылали синим пламенем. Казалось, он вот-вот отрастит чешуйчатые крылья да полетит над городами-весями палить огнем всех и вся.

– Раз-з-зява!!! – яростно шипел Горыныч на понурившегося Гавроша. – Безмозглый старый чурбан (недавно Гаврилов отпраздновал пятидесятипятилетие)! Профукал общаковые лавэ,[7] скотина?! У-у-у, пропадло паршивое!!! Живьем в землю зарою!!!

Николай Викторович молча глотал угрозы и оскорбления. Оправдаться было нечем. Он действительно оказался кругом не прав. Отправился в Москву развеяться, не обеспечив должным образом сохранность вверенного ему общака. Проще говоря, прошляпил восемь миллионов принадлежащих группировке долларов. Предъява[8] наисерьезнейшая! Чреватая смертельным исходом!..

Сегодня, подстегиваемый смутным, но дурным предчувствием, Гаврош вернулся домой рано (около шести вечера), обнаружил открытые ворота, трупы охранников, ограбленный сейф и завыл в волчьем отчаянии. Потом, опомнившись, позвонил Ярошевичу на мобильный телефон. Горыныч незамедлительно приехал к Гаврилову в сопровождении четырех доверенных телохранителей: Борова, Хилого, Якова и Ары. С каменным выражением лица пахан выслушал «исповедь» Хранителя, приказал Борову с Яковом сторожить ворота, остальным поручил досконально изучить место происшествия, уединился с Гаврошем в комнате на первом этаже и лишь тогда дал полную волю распирающему его гневу. Единственного уцелевшего охранника Гавроша Гену-Костолома до выяснения обстоятельств заперли в кладовке...

– Ты понимаешь, охламон, в какое дерьмо вляпался?! – ядовито (но негромко) вопрошал Горыныч. – Судя по следам крови во дворе – одного из пацанов убили неподалеку от ворот. Раскрытых ворот! – особо подчеркнул Ярошевич. – Следовательно, в деле замешан тот, кого ребята хорошо знали и не побоялись запустить вовнутрь. А кому они полностью доверяли?! Да только...

Тут обличительную речь пахана прервал деликатный стук в дверь.

– Входите! – усилием воли стерев с лица злобную гримасу и придав голосу нейтральное звучание, разрешил он.

В комнату зашли Ара (по паспорту Артур Аванесян) и Хилый (в прошлом профессиональный боксер-тяжеловес Михаил Студнев).

– Фазана перед смертью жестоко пытали, – без обиняков доложил Аванесян. – Истерзали парня – смотреть тошно! Видимо, хотели выяснить месторасположение сейфа.

– Твои выводы! – лаконично осведомился Горыныч (Ара обладал от природы незаурядными аналитическими способностями).

– Вывод очевиден, – невозмутимо ответил Артур. – Ни Гаврош, ни Костолом в нападении не замешаны. Им же отлично известно, где находится общак. Зачем, спрашивается, пытать охранника? Они бы попросту пришили обоих, надежно спрятали трупы да смылись с бабками.

– Но может, для отвода глаз, а?! Может, алиби создавали?! – неуверенно предположил пахан.

– Навряд ли, – покачал головой Аванесян.

– Обоснуй! – потребовал Ярошевич.

– Пожалуйста, – пожал плечами Ара и, загибая пальцы, начал перечислять: – Во-первых, Гаврош сам тебе позвонил, сообщил о случившемся, а зачем ему так подставляться? Основное-то подозрение падет на него! Будь Гаврош виновен, он бы давно сидел в кресле самолета, направляющегося за бугор, или, на худой конец, плотно залег на дно. Во-вторых, судя по характеру увечий, Фазана истязали торопливо, впопыхах, время их поджимало. А у Хранителя с Костоломом времени было хоть отбавляй. Незачем суетиться. Когда, не считая сегодняшнего дня, он выходил с тобой на связь?! Позавчера?! Ну вот и посчитай. В-третьих...

– Ладно, достаточно! – махнул рукой Горыныч. – Твои доводы меня убедили. Однако объясни, Артурчик, что же тут все-таки стряслось?! Почему охранники без проблем впустили посторонних на территорию усадьбы? Ворота-то открываются лишь изнутри. Как неизвестные подлюги обхитрили ребят?!

4

Охранников (жарг.).

5

Дракон (Змей Горыныч русских сказок – тоже разновидность дракона) означает, что носителя данной татуировки «загрызли» власть и закон.

6

«Змеем» обычно называют подлого и коварного зэка. Разумеется, подобная кличка весьма оскорбительна для ее обладателя.

7

Деньги (жарг.).

8

Обвинение, выдвинутое против конкретного лица в совершении каких-либо компрометирующих его поступков (жарг.).