Удиви меня

— Дурной тон — смотреть туда, куда не надо, а именно на мои ноги.

— И все же, колготки надо бы надеть.

— И все же, я сама разберусь, что мне носить.

— Я в этом уже убедился пару дней назад, когда ты сбежала из моей квартиры без белья. Ты, кстати, часто без трусов ходишь? Сейчас хоть имеются?

— Давайте сразу с вами проясним этот момент — вас это не касается. Вы мне никто и отчитываться я перед вами не буду. Вы — врач, я — студент. Все, — как можно спокойнее и тише произношу я, а у самой от ярости горят руки.

— А чего ты сбежала, кстати? Не понравилось? — как ни в чем не бывало спрашивает он, совершенно игнорируя мои слова.

— Между нами ничего не было, ну разве, что сон на одной кровати, пусть и в полуголом, не совсем адекватном состоянии. Не пытайтесь сделать из меня дуру и убедить в обратном, не на ту напали. Я была у гинеколога и… Если будете продолжать меня провоцировать я…., — вновь замолкаю, понимая насколько глупо сейчас выгляжу. — Все, Сергей Александрович, будьте добры, покажите мне, как у вас устроена система приема больных и прочее. Вы, в конце концов, мой наставник. Так наставляйте.

— Вставляю. В смысле наставляю.

Не могу. Просто не могу сконцентрироваться на его рассказе. К счастью, эта компьютерная программа мне знакома и не надо бояться, что я что-то потом не пойму. Но сам факт моей несобранности дико раздражает. У меня всегда все разложено по полочкам. Все должно быть четко и в порядке. Полном порядке. А здесь просто… срач. Это не стол — это мусорка. Куча наваленных бумаг, три тонометра, два из которых однозначно не рабочие, крошки на столе. Не удивлюсь, если здесь имеются трупы насекомых. А календарь… прошлый месяц. Ну хорошо, что не прошлый год. А экран монитора — это отдельная песня. Повсюду пальцы, плевки, разводы. Как в него вообще можно смотреть?! Как? Ну как тут можно работать?

— Тебе точно все понятно в этой системе? Обычно студенты и ординаторы просят остановиться, потому что ни хрена непонятно, а последние десять секунд я щелкаю специально быстро, чтобы ты как-то проявила реакцию.

— У меня прекрасная реакция и мне все понятно. Просто вам попадались, выражаясь вашим языком, хреновые студенты. А я не такая.

— Оцени себя и свои способности от одного до девяти, быстро.

— Десять.

— Ты меня пугаешь.

— Ну, главное, чтобы на вас было белье, чтобы продукты пугливости было куда девать. Это тоже выражаясь вашим языком.

— Замечательно, мы с тобой сработается, — очень сомневаюсь. — А теперь вставай, бери блокнот с ручкой и иди во все мои палаты. Измеряй им давление и пульс.

— Это все?

— Пока, да.

— Шутите? — встаю со стула, смотря ему прямо в глаза. — Я сюда пришла учиться, повышать свои знания и умения, а не штаны просиживать как некоторые. Я хочу принимать новых больных. Пусть с вами, если вы мне не доверяете и сомневаетесь в моих умственных способностях, но принимать. Вы все равно потом пойдете по палатам, и я измеряю давление и пульс при вас.

— Так не пойдет, Полина Сергеевна. Я говорю — ты делаешь. В твоих интересах сделать то, о чем я тебя попросил, — совершенно другим голосом произнес мужчина. — И поменьше гонора, маловата будешь, — вкрадчиво прошептал он, возвышаясь надо мной. — Иди, — указывает глазами на дверь.

Да уж, не так я себе представляла свой первый день практики. Не так. Несмотря на то, что я без преувеличения знаю и умею больше некоторых врачей, к такому я не привыкла. Во-первых, отделение без преувеличения ужасное. Мне казалось, такие больницы в принципе существуют где-то в Богом забытых местах, ну или в прошлом веке. Как можно лечить людей без элементарных лекарств и в таких условиях?! Во-вторых, я чувствовала себя кем угодно, медсестрой, санитаркой, девочкой на побегушках, но уж точно не будущим врачом. Я была уверена, что «измерить давление и пульс» это было моим наказанием, мол, вот тебе, деточка, никуда я тебя не подпущу, просиживай штаны. Оказалось, что это разминка перед знакомством со здешней работой. Как я могла выбрать такое место для практики?! Сама! Сама — дура. За руку никто не тянул.

— Выбрось.

— Что?

— Выбрось каку.

— Какую каку? — нехотя поднимаю взгляд на Сергея Александровича. Да, сейчас он для меня уже никакой не гопник.

— Перчатки выбрасывай. Мы закончили пока. Можешь идти обедать.

— А здесь есть кафе или автомат со снеками?

— Автомат сломан, кафе закрыто на летний период. Есть столовка около метро. Дешево и очень вкусно.

— Супер. А точный адрес не подскажете?

— Не подскажу. Она тебе не подходит. Там грязно, еду кладут без перчаток, одна и та же тетка на кассе и на раздаче. И порции… порции у них маленькие. Но знаешь, что самое страшное? Порции не просто маленькие, они, сука, не соответствуют заявленному меню. В меню грамм значительно больше. Тарарарам… тарарарам…

Глубокий вдох… выдох… Кажется, так успокаивается моя сестра. Вдох… выдох…

— Спасибо, что предупредили. Буду знать. Кстати, раз вы напомнили мне о том неприятном дне, я бы хотела извиниться перед вами за вылитый на вас напиток. Простите, это было некультурно и неправильно с моей стороны. Мне просто не понравилось, что вы назвали меня проституткой, коей я естественно не являюсь. Ну, я пошла обедать, — резко разворачиваюсь, не дожидаясь от него ответа.

Глава 5

Все обязательно наладится. Надо просто адаптироваться, а для этого всего лишь необходимо время. И обязательно носить с собой еду. И самое главное — как можно скорее привести в порядок рабочее место. Если бы не сей беспорядок на столе, я бы думала только о еде. Хорошо хоть прихватила с собой упаковку с кофе и чашку, как пятой точкой чувствовала подвох. Уборка рабочего места реально отвлекает от стенаний желудка по еде. Мне хватило ровно полчаса, чтобы избавить стол от мусора, лишних бумаг, ненужных рекламным брошюр и прочего. А вот с клавиатурой и уж тем более с монитором пришлось повозиться. К счастью, в моей сумке имеется если не все, то почти все.

— Едрический сандаль… что ты делаешь?

— Всего лишь навожу порядок, — констатирую я, протирая монитор. — За таким столом невозможно работать, очень некомфортно. И такая обстановка не настраивает на рабочий лад. Ну вот, теперь и на экран смотреть приятно, — скидываю салфетки вместе с перчатками в мусорное ведро и поворачиваюсь к Сергею Александровичу. — Возможно, именно поэтому вы хронический опоздун. Просто подсознательно не спешите сюда, потому что здесь неприятно находиться, равно как и смотреть в оплеванный и замусоленный жирными пальцами экран.

— Я не спешу сюда по утрам, только лишь по одной причине, — небрежно произносит он, скидывая истории болезни на стол.

— По какой? — интересуюсь я, не скрывая любопытства в голосе.

— Чтобы поменьше лицезреть….

Замолчал, оглянувшись по сторонам и, видимо, убедившись, что в ординаторской всего пару человек, заинтересованных своими делами, резко наклонился к моему лицу и прошептал непозволительно близко.

— Заведующую, — секунда для осознания сказанного и в следующее мгновение я ощущаю, как он заправляет мои волосы за ухо и все так же близко шепчет, чуть ли не касаясь моей мочки. — Боюсь, что она меня хочет. А я ее — нет, — резко отстраняется и… улыбается. — Шутка. Она меня просто бесит. Хотя… может и хочет, кто ее знает. Все, заканчивай заниматься ерундой. Ты поела?

— Не успела. Пока сгоняла в столовую и накатала на них жалобу в Роспотребнадзор, прошло много времени. Ну а потом убирала ваш стол.

— Понятно. Жрать значит нечего. Ладно, суп будешь?

— Какой суп?!

— Гороховый.

— Нет, спасибо, я не голодна.

Убираю скинутые им истории болезни в отдельную стопку и достаю из сумки антисептик. Протерев руки, достаю чашку вместе с упаковкой кофе. К счастью, стоило мне только включить чайник, как Алмазов вышел из ординаторской, предварительно прихватив из холодильника пол-литровую банку. Гороховый суп… Гороховый суп! Вот прям неожиданно. Так же неожиданно, как и пропажа моих трусов, о которых мне еще неоднократно напомнят, да и собственно мне самой интересно, как я оказалась голопопой.