Страница 30 из 40
Интересно, а она знала, что может произойти с Давидом? Он рассказал ей о болезни? Хотя, если знала? Что это меняет? Совершенно ничего.
Задавал себе вопросы, предвкушая встречу с ней. Почему-то мне казалось, что мы встретимся, я смогу снова заглянуть в ее удивительные глаза и эта мысль не давала мне покоя.
Шасси оторвались от земли и самолет плавно поднимался к небу. К новости о Давиде я отнесся спокойно, меня волновало, что теперь будет с Ангелиной. Как сейчас о ней говорят заголовки газет: «Бедная несчастная вдова».
Когда прилетел и разместился в одной из лучших гостиниц, мне до помутнения в глазах хотелось увидеть ее. Сколько прошло времени с последней нашей встречи? На самом деле не много, но это время показалось мне вечностью.
Я позвонил в дом Давида, трубку быстро сняли и незнакомый женский голос грустно ответил:
– Ангелина? Она рожает.
Ответил молчанием. Чувствовал, как мое сердце сильнее забилось в груди. К такому ответу я не был готов.
– Алло, вы меня слышите? Ангелина рожает, – отвечали так же сухо и бесцветно.
– Как? Где?
– В роддоме, – она назвала адрес, затем сбросила трубку.
На какое-то мгновение я застыл с телефонной трубкой в руке. Длинный провод стационарного телефона свисал до самых колен. А я стоял, смотрел в одну точку и слушал, как в полной тишине раздаются короткие гудки.
Я помчался к ней сломя голову, будто все дороги в Калифорнии ведут только к ней. Я не знал точно, где находится эта чертова больница, спрашивал у прохожих, но и они не могли дать мне вразумительного ответа. Все это не важно, мне просто нужно к ней.
– Вы отец? – спросила женщина в белом халате.
Я ослабил галстук, перевел дыхание и внимательно посмотрел на нее. Я впервые в жизни не знал, кто я.
– Ваши документы! – скомандовала она.
– Какие еще документы?
– Подтвердить, что вы отец.
– Мне нужно к ней! – я ударил кулаком об стену.
– Посторонним нельзя, – крупная женщина в белом халате хлопнула передо мной дверью.
Я присел на скамейку, обхватил голову руками. Меня не покидало ощущение, что я должен быть там, рядом с ней. Обхватить ее нежную руку, шепнуть на ухо, что все будет хорошо. Не хотел, чтобы она боялась, чтобы ей было больно. И это ощущение ранило меня до глубины души.
А что по срокам? А по срокам ничего не сходится. Либо она родила раньше, либо позже… Да к черту все! Сроки, Давида и даже то обстоятельство, что она ушла. Сбежала, когда я сказал свое твердое: «нет».
Резко подорвался и начал тарабанить кулаком в дверь.
– Впустите! Я заплачу! Любые деньги.
Но в ответ лишь гнетущая тишина.
***
Меня приветствовали деловые партнеры. Они крепко пожимали мне руку и выражали соболезнования.
Встретиться с Ангелиной у меня не получилось, когда я приехал в небольшую церквушку, чтобы попрощаться с Давидом. Она уехала еще до моего приезда, так как у нее совсем маленький ребенок.
Мы собрались в просторном зале, где на полную мощь работали кондиционеры и от прохлады мысли постепенно приходили в порядок.
Когда все собрались и расселись на свои места, то начали активно обсуждать детали важных сделок и переговоров. Создавалось такое ощущение, что о Давиде уже никто не помнит.
А потом дверь открылась и на пороге появилась она. Синий строгий костюм, алая помада на пухлых губах. Невинные глаза широко раскрыты. Светлые волосы мягко ложились ей на плечи.
Когда она уверенно походкой прошла вглубь зала, взгляды присутствующих так и устремились в ее сторону.
Она говорила, так правильно, будто произносила хорошо отрепетированную речь.
Я подпер голову рукой и с интересом продолжал смотреть на нее. Однозначно, в ней что-то поменялось. Она стала умнее, взрослее и еще более женственной.
Ангелина говорила, отвечала на вопросы без малейшей запинки, я продолжал удивляться ей и ждать, когда смогу сам поговорить с ней. Что я ей скажу? Что наматывал круги вокруг роддома? Что летел, не боясь непогоды, только потому что хотел увидеть?
Когда все покинули зал, я осторожно подошел к ней. Она уже собиралась уходить, но я перегородил ей путь. Сказал что-то про акции, но меня сейчас мало волновал этот вопрос. Рядом с ней я ни о чем не думал, ни о времени, которое мчалось, как сумасшедшее, ни о том, что нас могут застукать вместе. Я даже не думал о том, что она была женой Давида.
Я подошел ближе к ней. Максимально ближе. Теперь от нее пахло по-другому. Детскими пряниками, ванильным мороженным. Чем-то сладким, вкусным и воздушным, как сладкая вата. В одно мгновение она была уютной, домашней хранительницей очага, в другое – смелой, дерзкой тигрицей.
– У Давида не получилось меня сломать, думаешь у тебя получится? – спонтанно ответил, когда раздалось ее предложение продать акции.
– Теперь все вопросы ты можешь обсудить с моим адвокатом. Поэтому прощай. Видеться нам больше не стоит, – сказала на прощанье.
Я был зол, вне себя. Она ушла. Решительно, смело, словно ее сердце не дрогнуло после нашего короткого разговора. Она имела на это право! Она сама придет ко мне, так же как и ушла. Может ей и удалось запасть мне в душу, но мой нрав… Его не сломить.
– Сегодня я видела твоего папу, – тихо прошептала малышке, затем легко поцеловала в нежный лобик. Она тянула ко мне свои крохотные ручки, расправляя такие же маленькие ножки в белых хлопковых носочках и казалось, что на ее удивительном круглом личике сияет улыбка.
– Он очень красивый, сильный, хоть и немного упрямый. – Я часто говорила с Софией об ее отце. Почему-то от таких разговоров мне становилось легче. Мне хотелось так много ей рассказать, несмотря на то что она такая маленькая, такая беззащитная. Но она слышит меня, чувствует.
Как только я говорила себе, что мне лучше не искать с ним встреч, он снова и снова появлялся в моей жизни, а старая рана начинала кровоточить.
А эти мои слова: «Нам не стоит больше видеться» – до сих пор не понимала, как я решилась их произнести. Говорила одно, думала совершенно о другом. Мне хотелось уткнуться носом в его шею, ощутить аромат парфюма и тихо-тихо сказать: «Обними меня, Анвар, согрей. Мне так холодно, так одиноко, так пусто без тебя».
Когда мы стояли друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза, я думала, что скажу: «Анвар! У тебя есть дочь! Замечательная, милая и очень похожая на тебя. Я не сделала аборт, родила ребенка и малышка – лучшее, что есть в моей жизни».
На деле боялась даже произнести ее имя в его присутствии. А что, если он захочет причинить ей боль? Однажды, он послал меня на аборт, теперь я не знала, чего ожидать… Ведь теперь без нее я не представляла своей жизни.
Я сильнее прижала малютку к груди, легко покачивая на руках. Пела колыбельную, а она смотрела на меня своими удивительными глазками-бусинами. Такие моменты дороже всего на свете.
***
То, что у Анвара было около двадцати пяти процентов акций, меня совершенно не смущало. Один из управляющих утверждал, что если поднапрячься, то их можно выкупить. Но я не хотела этого. Больше хотелось, чтобы Анвар ворвался в мой кабинет, сорвал с губ страстный поцелуй и сказал: «Ты только моя».
– Можно подождать. Но тут два варианта: или сейчас скупаем или завтра цена может вырасти в два раза, – утверждал высокий, худой мужчина в очках. На вид ему не больше тридцати пяти, заостренный подбородок, грубые руки и слишком длинные пальцы. Он сидел в кожаном кресле напротив моего письменного стола, перебирал бумаги и почти не смотрел в мою сторону. Я знала, что он курировал финансовые вопросы, частенько заглядывая с отчетами в кабинет.
– Хорошо, но пока ничего предпринимать не будем, – мягко ответила я.
– Я вас понял.
– На сегодня это все? – мне хотелось скорее покинуть офис и поехать к своей малышке. Каждый раз все сложнее и сложнее расставаться с ней даже на час.
– Да. Благодарю, что уделили время, – он встал со своего места, направляясь к выходу. Затем остановился у двери и задал еще один вопрос: