Конфетка для мажора

— Какой смысл вчера было мыть, если сегодня снова?

— Прости! Каюсь, я не подумала! Но сегодня явно меньше уборки, только пыль.

Пыли очень много! И обрывков. Мы их пихаем в большущие черные мешки и собираемся утром вытащить к мусорным бакам. Ночью из общаги можно даже не пытаться выйти — бдительные старушки не спят.

Утром, разумеется, просыпаем и повторяем вчерашнюю суету с одной лишь разницей — сегодня нас двое.

— Ты во сколько встречаешься с этим?

— После третьей пары.

— Я тогда пока полоски нарежу?

— Можно.

Мы еще вчера сделали все замеры. Повезло хоть с тем, что стены ровные, без всяких там перепадов, как у нас дома.

— А я приду, всё сделаем. Покажу план, может, он согласится дома написать, а потом соединить?

— Этот?

— Ага. Тоже есть сомнения?

— Галёрка, я вам не мешаю? Может быть, вместо меня кто-то хочет выйти? Никакой дисциплины! Как школу закончили⁈

Тихо извиняемся и утыкаемся в конспекты. Ещё одной отработки я не переживу!

К концу пары у меня болят не только мышцы, но и пальцы.

— Офигеть! Я пару лет столько не писала! — Дую на подушечки, которые задеревенели. Пять листов, Карл! Пять! И это только первое занятие.

— Дальше хуже будет. Ты видела у нее на столе самостоятельные распечатанные?

К сожалению, видела. Поэтому просто киваю. Воевать с логарифмами и дифференциалами задачка непростая, но довольно интересная: хочется решить, чтобы доказать самой себе — «могу». Только… Только преподавательница на девушек всех смотрит злой мегерой, как будто женский пол ненавидит.

Следующими парами у нас стоит сдвоенная химия и там становится ещё более тоскливо. Судя по объяснениям, до лабораторных работ и опытов нас допустят не раньше весны, а пока будем зубрить технику безопасности и теорию. Это самая скучная скукотища, которую только изобрели! Надеюсь, другие предметы не подведут.

Ровно в пятнадцать ноль-ноль я открываю двери библиотеки. Сюда я попадаю впервые: нам только обозначили корпус, а методические пособия и учебники выдадут на следующей неделе.

В огромном зале ни души. Выбираю удобный диванчик около пальмы в огромной кадке и достаю блокнот, в котором делала пометки. До четырёх упорно выписываю тезисы, разыскиваю необходимую литературу и фотографирую нужные странички. В четыре начинаю терять терпение: пары заканчиваются у всех одинаково, даже если задержали, уже можно было прийти.

Сдаю книги и дергаю на себя тяжелую дверь. Знала бы, не пошла бы!

С расстройства покупаю себе и Ларе по мороженому и взлетаю на наш этаж. Злость почти прошла, остался неприятный осадок. Не зря этот Юрий вызывал подозрение.

— Ларис, я приш… — Проглатываю окончание, когда понимаю, что передо мной совсем не Лариса.

Сама Шумкова с огромными глазами стоит у окна и держит в руках валик для нанесения клея.

Глава 7

Юля

— Неожиданно! — Хмыкаю, протягивая Ларе мороженое. Для этого мне приходится обойти Юрия по дуге. — Мы договаривались встретиться в библиотеке. Я потеряла время.

Урок первый: обменивайся телефонами и не ведь наглым парням. Два в одном даже получилось.

— А я забыл, — нагло ухмыляется друг Романа, перекатываясь с пятки на носок.

— Принято. — Я, кажется, упоминала, что умею за себя постоять? — Учитывая, что я начала делать работу одна, будет справедливо, если ты поможешь выполнить и мне сегодняшнюю работу. Ларис, отдай Юре валик, пожалуйста.

— А ты борзая, я смотрю?

— А ты плохо играешь роль хорошего парня, я смотрю? — Отбриваю его в таком же тоне. — Сдавать надо вместе, поэтому либо соглашаешься помогать, либо делаешь свой доклад.

— Не вижу подвоха.

— Подвох в том, что я в теме, а ты вряд ли.

Упоминать, что мне пришлось посещать психолога и прорабатывать многие темы я, естественно, не буду. Но после занятий с ней во мне проснулся интерес, и вечерами я с упоением читала огромное количество книг по психологии, зацепляя философию, логику и даже теологию. Если автор излагает интересно, в книге проживаешь написанное, и оно уже оседает на подкорке, ожидая применения.

— Слушай, ты в чём-то права, но я как бы не особо и в этой теме. Может, я вам бригаду найду, которая быстро справится?

— Нет! — В один голос восклицаем с Шумковой. Её мотива я пока не знаю, а мой прозрачен: никакого чувства долга перед кем-либо. — Сами справимся. Тебе только клей размазывать тонким слоем, неужели не справишься?

Н-да, через двадцать минут и две испорченные полосы стало понятно: не справится. То ли реально мозгов не хватает, то ли руки растут из плеч, только чтобы есть и курить…

— Я же говорил.

— Специально? Ты специально испортил? — Я злюсь, так как расчет рулона под метраж и теперь мы остёмся без запасного кусочка, который должен был оставаться «на всякий случай». Кто же знал, что этот «случай» окажется высоким брюнетом и наглой ухмылкой?

Лариска вообще, кажется, его боится, забиваясь в угол. Я угрозы не чувствую, мне даже периодически смешно становилось от потуг парня, но дело есть дело.

— На выход. Завтра не придёшь, пишешь сам. И вот, — протягиваю свои записи, — сфотографируй, чтобы знать, о чём речь.

Юрий небрежно фоткает протянутые листы (а у меня в голове сразу мысль: фиг он посмотрит в них), и разворачивается к двери.

— Слушай, чуть не забыл. Ромыч тебе передал.

На конспект опускается пакетик известной сети декоративной косметики. Уточнение — профессиональной косметики.

— Что там?

— Посмотри, — равнодушно пожимает плечами мой «напарник» и сваливает.

— Что это? — Лариска проявляет любопытство, и мы вместе вытряхиваем содержимое на кровать.

— Эээ, — выдавливаю я, рассматривая четыре коробочки с помадами разных оттенков. — Ты тоже это видишь?

— Ага! Зачем это тебе?

— Без понятия. Может, он ошибся, хотел передать яд? Или они отравлены?

Это нервная шутка, конечно же.

— Юль?

— М? Давай уберем? Завтра надо найти его и вернуть пакет. Или передать через его друга.

На этом мы аккуратно складываем обратно косметику, даже не открыв. Пусть сам разбирается с ошибками и прочим. Даже если это способ извиниться за своё свинское поведение — не прокатит. Я прекрасно понимаю слова, сказанные в лицо. Оскорбил он меня при всех, вот и извиняется пусть также. Если я не ошиблась и этот жест — признание вины.

В отличие от Юры, у нас с руками оказывается порядок и уже ближе к полуночи комната сияет чистенькими стенами, а на окне красуются классные шторы. Повезло, что они подошли по длине и подшивать не потребовалось. Только голова немного кружится от переутомления, и нога решила сказать мне своё «фи» в ответ на непривычные физические нагрузки.

— Есть хочется, — Лариса взяла на себя последние штрихи по уборке, пока я запихивала оставшийся мусор в мешки. — Кроме мороженого во рту сегодня ничего не было.

— Ага. Надо начинать плотно завтракать и готовить обеды. Не знаю, как Аня, а я привыкла к простому. Можем по очереди готовить на несколько дней?

Мини-холодильник в комнате имеется. Я поначалу приняла его за тумбочку и только потом рассмотрела: кто-то из прошлых жильцов искусно обклеил его цветной плёнкой.

— Я за. Не очень хорошо готовлю, но можно смотреть рецепты в интернете. А ты?

— Если не разучилась. В последние два года не приходилось ничего делать руками. Жизнь на гособеспечнии такая, знаешь ли. — Поднимаю уголок губы в ответ на вопросительный взгляд.

— А у нас тоже школы старшей в посёлке не было, приходилось или ездить каждый день, или перебираться в общежитие. У вас тоже?

— Угу. Типа того, да. Слушай, а у меня же в сумке пара упаковок макарон должна быть. Племяшка засунула, она у меня хозяйственная. Только соли нет…

— Фигня. Я такая голодная, что слона съем.

Мы выбираемся в кухню, позаимствовав у Ани кастрюльку и ложку. С удивлением обнаруживаем, что не все расползлись спать. За столами тихая, но оживленная беседа. Разживаемся не только солью, но и специями, и даже дуршлагом. Заодно знакомимся с соседями по коридору. На этом этаже с первого курса мы одни.