Ноктикадия

Мы катались по полу, сжимая кулаки и рыча, пока я не взял верх и не прижал его к себе. Я нанес ему два быстрых удара в висок. Еще один удар пустил кровь из его носа. Намек на улыбку заиграл на его губах, как будто он наслаждался ударами.

Я нанес еще один удар по другой стороне его лица, и он издал звук удовольствия.

— Да что с тобой такое? — Я снова отвел кулак назад, но резкий удар пришелся по ребрам, выбив из меня дух.

Он нанес еще один мощный удар по моему раненому плечу, и я стряхнул с себя резкие вспышки боли, мелькнувшие у меня перед глазами. Минута рассеянности обернулась дорогой ценой: Кейд снова навалился на меня, опрокинул на спину и двумя быстрыми движениями приставил свой клинок к моему горлу, остановив мои движения.

Тонкое лезвие ножа заскрежетало по щетине, оставив легкий ожог в том месте, где он, должно быть, порезал меня. Тело тряслось от адреналина, я смотрел на него, в глаза, в которых было столько вражды и ненависти, что я был уверен, что он меня сейчас разрежет.

— Непробиваемый, — процедил я, приподняв подбородок и открыв ему полный доступ к горлу.

Его брови сошлись в напряженной гримасе, а щеки задергались, как будто эмоции в его голове перепутались.

— Непробиваемый, — повторил я, и он, закрыв глаза, покачал головой.

— Нет. — Из него вырвался полный ярости рык.

— Сделай это. Убей меня. — Я продолжал свои издевательства, которые, казалось, пробивались сквозь туман, окутывающий его голову. — В тот день, когда они вытащили тебя из шкафа, весь мой гребаный мир рухнул, и с тех пор я живу в смерти.

— Заткнись, блять! Заткнись! — Он оттолкнул меня и схватился за виски, как будто что-то загремело у него в голове. Война между его мыслями и моими словами. — Заткнись, мать твою!

Он разрывался.

Я боролся с нахлынувшими эмоциями, наблюдая, как это происходит на моих глазах. Десятилетия боли, смятения и гнева. Гнев, который мне пришлось спрятать в глубины своей головы, ожесточив свое сердце.

— Ты был моим защитником. Моим гребаным миром. — Голос дрогнул, и я прочистил горло.

Он отшатнулся и уперся спиной в стену рядом с нами, где ударил прикладом ножа в висок и прошептал что-то бессвязное, чего я не смог разобрать.

— Ты ведь помнишь, да?

Из его груди вырвалось еще одно злобное рычание, и он сильнее ударил себя по вискам.

— Заткнись!

Я потянул его за руку, и он отпрянул, отшатнувшись в сторону.

— Не трогай меня, мать твою! — Когда он протянул ко мне клинок, я уловил блеск слез в его глазах. — Я тень. Я призрак. Меня не существует. Я тень. Я призрак. Меня не существует. Я тень. Я призрак. Меня не существует. — шептал он снова и снова.

— Ты не призрак и не тень. Ты мой брат. — Я подошел ближе, стараясь держать дистанцию между собой и острием клинка. — Это я, Кейд.

Клинок дрожал в его руках, когда он держал его вытянутым. В его глазах мелькали невидимые образы, как будто воспоминания нахлынули слишком быстро, чтобы за ними угнаться. Твердая линия его челюсти расслабилась, в то же время брови поползли вверх. Челюсть дрогнула, он опустил оружие и издал болезненный рык, который эхом отразился от звона упавшего клинка.

Зажав уши ладонями, он снова зашептал слова.

Я рванулся вперед и заключил его в крепкие объятия. Резкий удар пришелся мне в грудь, когда он попытался оттолкнуть меня, и, черт возьми, мое плечо словно горело, но я не отпустил его. Я держался крепко, а он рычал и выл, как загнанная в угол собака, толкался и царапался, пытаясь вырваться. Жгучий жар лизнул мою плоть там, где он вонзил в меня свои пальцы, наши мышцы сомкнулись и дрожали в онемении — балансируя на двух противоположных силах.

Наконец, он сдался.

Он издал болезненный звук и схватил меня за руки.

— Блять! Блять!

— Прости, — прошептал я.

Он наконец-то сломался.

Я боролся со слезами, обнимая его и слушая звуки агонии, вырывавшиеся из его груди. Все, что ему пришлось пережить, разрушило его разум, не хуже, чем паразиты, заразившие моих жертв. Мне стало ясно, что ему каким-то образом промыли мозги, заставив думать, что я его враг. Что я каким-то образом ответственен за то, что он пережил. Тот, кто забрал моего брата, превратил его в животное. В холодную и бессердечную машину.

Он снова затих, и когда он с дрожащим выдохом опустил руки, я отпустил его.

Я упал на бок, прижавшись к стене.

Мы пролежали так в молчании минуту или две, пока я пытался понять, что же такого могло с ним произойти, чтобы он стал таким.

Он вытер кровь из носа тыльной стороной ладони и размазал ее по верхней губе.

Я сдернул простыню с консольного столика, лежащего рядом со мной, и протянул ее ему, а другим концом простыни вытер кровь со своего плеча.

— В тебя стреляли? — спросил он, вытирая кровь с губы уголком простыни.

— Липпинкотт.

— Его указательный палец прибит к стене его собственного кабинеты, прямо рядом с его ухом. — Он приподнял колено, упираясь в него локтем. — Однажды он приставил пистолет к моей голове. Сказал мне, что всадит мне пулю между глаз.

— Расскажи мне, что с тобой случилось.

Снова дернувшись, он потер макушку.

— Многое из тех дней, из того, что было с тобой, теперь исчезло. То, что я помню, приходит ко мне вспышками. Как мелькающие сцены фильма.

— Кто-то держал тебя в плену. Кто это был?

— Анджело держал меня прикованным в каком-то заброшенном здании. — В его голосе слышалась бесцельная тягучесть, как будто он был погружен в воспоминания. — Появился Липпинкотт. Сказал что наш отец отказался заключать сделку. Тогда Липпинкотт сказал ему, чтобы он избавился от меня.

Нахмурившись, я попытался представить, какое предательство должен был чувствовать Кейд. Безнадежность.

— Ты должен был позволить паразитам медленно убить его.

Он покачал головой.

— Я не мог рисковать, что он выживет. Я поклялся убить их всех. — Он поднял клинок и вдавил его кончик в ладонь, играя с ним, что привлекло мое внимание к шрамам даже там. Вся его рука была покрыта ими.

— Не может быть, чтобы Анжело позволил тебе уйти. Что случилось?

— Меня продали какому-то богатому придурку из Массачусетса. — Он уставился вдаль, как будто его сознание вернуло его в тот день. — Он был частью садистской группы. Общество богатых и влиятельных людей, вроде Воронов. Только они не были академиками. Они занимались тем, что мучили людей.

Я потер затылок, не решаясь спросить еще что-нибудь. Но мне нужно было знать. Я должен был понять, что он пережил. Даже если мне придется пережить это самому.

— Они пытали тебя.

— В основном он. Но я не так быстро сломался. У меня было безумное представление о том, что я выберусь из этого. Что я сбегу. — Он фыркнул и нарисовал капельку крови на своей ладони, где продолжал играть с ножом. — Он видел в этом вызов.

— Он промыл тебе мозги.

Он прижался лбом к бицепсу и глубоко вздохнул, как будто ему нужно было время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем ответить. Что-то подсказывало мне, что именно эта часть его жизни была испорчена. Тот отрезок его истории, когда все изменилось для него.

— Он узнал, что у меня есть близнец, — сказал он, снова поднимая голову. — Сначала он сказал мне, что собирается найти тебя и продать этим садистским придуркам. Когда это не подействовало на мою психику, он начал кормить меня ложью. Не сразу. Постепенно, капля за каплей. — Отчаянно потирая затылок, он тяжело вдохнул через нос. Он дернулся и захрипел, борясь с какой-то невидимой силой внутри себя. — Он мог днями не давать мне ничего другого. Я бредил, видел всякую чушь. Он стал врываться в мои сны с образами того, что ты на стороне Липпинкотта. И кое-что похуже. — Его голос дрогнул, и он покачал головой. — Я не могу даже думать об этом дерьме.

Часть меня хотела знать, что могло быть хуже предательства, но другая часть считала, что об этом лучше не вспоминать. Черт. Неудивительно, что он хотел меня убить. Наверное, он думал, что я все эти годы участвовал в заговоре против него.